Охотники на ксеносов: Омнибус - Стив Паркер

«Мы ждали его так долго, — думал Кордат. — Так много других мы потеряли по пути. Но в Лиандро Каррасе расчеты, селекция, манипулирование — всё, наконец-то, сошлось воедино. Магистры ордена не зря отдали свои жизни».

Какими бы видениями или словами Первый Призрак не поделился с Каррасом, это касалось только их двоих. Кордат не станет задавать вопросы. Его, без сомнения, призовут вниз после, когда его хаджар отправится в космос. Мегир расскажет всё, что ему полагается знать.

Кордат не рискнул объяснить Каррасу, какие великие надежды возлагает на него орден. Во всяком случае, объяснить открыто и во всех подробностях. Если знанием поделиться, оно изменит то самое будущее, которое предвещает. Но есть другие способы направить на нужный путь. Кордат поместил в несколько важнейших линий будущего психические послания, которым вменялось направить Карраса в нужную сторону. Лишь время покажет, получит ли он их когда-нибудь. Процесс заставил Кордата выйти за пределы своих возможностей. Он дошел до грани, смертельно близкой к полному психическому изнеможению, после которого, защищен ли ты своими татуировками и священными амулетами или нет, воспротивиться одержимости ты уже не в силах. Нет мысли более леденящей для библиария, чем мысль о том, что демон из Варпа может поглотить его душу, забрать тело и обернуть его силы против капитула, который тот любит превыше всего… Слова «кошмар» здесь едва ли достаточно.

Пока Кордат внедрял свои послания в поверхность времени грядущего, Чёрная Река ярилась и била вокруг него, едва не унеся в Послемир. Однако не просто так он был месазаром. Немногие из самых могущественных библиариев Адептус Астартес сумели бы остаться в живых, но среди этих немногих Афион Кордат стоял особняком.

«Когда ты вернешься, мой хаджар… если ты вернешься… возможно, тем, кто сидит на Шарьяксе, буду я. Я буду молить Терру уберечь меня от такой судьбы, но её не миновать, и это мой долг. Я приму его с распростёртыми объятиями ради капитула, хотя я не такой великий человек, как Первый Призрак, и не продержусь долго».

Кордат смотрел, как его хаджар дошел до середины ангара и остановился, глядя на черный обтекаемый челнок, который должен забрать его на «Адонай». За ним попеременно остановились слуги и сервиторы. По обеим сторонам ангара, выстроившись рядами, стояли навытяжку облаченные в полный доспех в честь отбывающего брата все космические десантники Логополя, за исключением третьей роты и тех, чей долг не терпит отлагательств. Настроение у всех было мрачное. Боевой брат не просто улетал куда-то. Каждому из присутствующих были известны шансы Карраса вернуться вообще когда-нибудь, живым или мертвым.

Кордат, пока Каррас был внизу, велел техножрецам облачить себя в полный силовой доспех. Теперь старший библиарий являл собой отполированное, блистающее олицетворение мощи и положения. Печати чистоты в изобилии украшали сверкающий керамит, выпуклый знак Крукс Терминатус и форменные части доспеха, покрытые надписями и чеканкой, изображающей самые великие из его личных побед. С массивных наплечников до самого пола тянулась сзади плотная мантия.

По правде говоря, Кордат, глядя на своего хаджара, чувствовал себя чересчур разодетым. Каррас облачился в простое одеяние тёмно-синих тонов библиариуса. Он выглядел почти что голым на фоне бронированной мощи остальных. Но так и должно быть. Указания, полученные от Караула Смерти, были четкими: те, кого отобрали для службы, должны прибыть без доспехов. Они не наденут доспехи, пока не примут Вторую присягу. Никогда в Карауле не служившим это мало что скажет. Но Кордат помнил свой срок даже сквозь разделяющие столетия. В те дни беспрестанных тренировок без второй кожи он снова ощущал себя чертовым неофитом. Каррасу это вряд ли придется по вкусу, как не пришлось ему, но в этом есть определенный смысл. Его хаджар скоро поймёт.

Лётный капитан Кри, который уже снова поднялся на борт челнока, чтобы сделать последние приготовления перед отлётом, спустился по трапу и остановился перед Каррасом. Он низко поклонился и произнёс короткое приветствие. Каррас не сумел выдавить улыбку. Он просто кивнул. Капитан поклонился снова, чётко развернулся и убыл обратно на челнок. Но в этот раз за ним следом отправились слуги и багажные сервиторы Карраса. Первый кодиций остался один, на нём сошлись взгляды всех боевых братьев. Пора.

Кордат был рад, что оказался здесь. Боевое дежурство на Мысе Потерянной Надежды — звёздном окончании местного спирального рукава — закончилось лишь несколько недель назад: силы мерзких тёмных эльдар наконец удалось отбить, хотя со временем те обязательно вернутся. Кордат верил, что совпадение по времени было не случайным. Может быть, на его стороне вмешалась рука судьбы или рука самого Императора или духов бесчисленных мёртвых человечества. Как бы там ни было, Кордат снова получил возможность лично дать наставления этому воину, от которого зависело так много.

«Пора с ним попрощаться».

Он вышел вперёд, остановился перед своим хаджаром, встретился с ним глазами и сложил руки в форменном приветствии. В древнем приветствии ордена — левая рука у живота раскрытой ладонью вверх, правая — сжатая в кулак, вертикально на ладони левой. Масрахим, знак черепа и камня. Его смысл прост, но это не тот знак, который складывают с легким сердцем. «Я буду почитать тебя после смерти, как ныне при жизни».

Каррас, ещё не отойдя от потрясения после увиденного в Храме Голосов, заставил себя ответить на приветствие, глядя прямо в глаза учителя: красное против красного.

Кордат видел в его глазах мучение. Ему самому оно было знакомо слишком хорошо. Сегодня Каррас впервые узрел мегира на Стеклянном троне. Он просто обязан быть глубоко потрясённым. Сердца самого Кордата каждый раз падали, когда он сходил вниз, откликаясь на психический зов своего старого друга и господина.

Лучше бы Корцед вообще не находил этот Шарьякс.

Нет. Это неправда, и подобные мысли граничат с ересью по отношению к ордену. Если видению Основателя суждено сбыться, все жертвы в Галактике будут не напрасны, даже — и Кордата жгло при одной мысли об этом — душа Лиандро Карраса.

— Мой хаджар, — произнёс Кордат, — на твои плечи возложена честь ордена. Репутация ордена в твоих руках. Не запятнай её. Служи хорошо. Заслужи уважение тех, кто будет окружать тебя. Покажи на своём примере мощь и характер Призраков Смерти.

— Будет так, как ты велишь, хадит. Они узнают о нашей мощи и духе. В этом я клянусь своей жизнью.

«Береги эту жизнь, сын мой, — подумал Кордат. — Береги любой ценой».

Вслух он этого не сказал.

Вместо этого Кордат положил руку Каррасу на плечо и отправил импульс-приказ сервитору, который безмолвно ждал в тени. Человек-машина со стёртым разумом неторопливо подошёл, жужжа и щёлкая коленными шестерёнками. В металлических клешнях он держал оружие, длинное и узкое, обладающее такой историей и силой, что у него была собственная душа: не просто какой-то там машинный дух, которого уговаривают работать при помощи притираний и литаний, а душа, которая горела так же ярко, как душа всякого живого человека.

— Арквеманн? — в замешательстве спросил Каррас, когда сервитор остановился справа от него.

— Да, — ответил Кордат. — Я вверяю его в твои руки, дабы служили вы друг другу в испытаниях грядущего.

— Я… я не могу, — опешил Каррас. Эта вещь слишком велика. Он знал, что это оружие когда-то было возложено к подножию Золотого трона на Терре. Основатель, которому оно когда-то принадлежало, опустил его перед Императором за мгновение до того, как испытал видение. После самого Шарьякса, после мощей и доспехов Корцеда древний психосиловой меч был самой священной реликвией на Окклюдусе.

Каррас потряс головой и неловко шагнул назад.

— Хадит, я даже не смею коснуться его.

— Смеешь и коснёшься, — велел Кордат. — Приказ Первого Призрака. Ты не можешь его ослушаться. Прошу, хаджар. Возьми его с честью и радостью. Арквеманн чувствует помыслы тех, кто владеет им, и будет служить тебе лучше, если ты примешь его с гордостью.

Каррас благоговейно и нерешительно протянул руки и коснулся плоской стороны меча. По клинку засверкали переливы колдовского сияния: тот почувствовал психическую силу. Каррас ощутил, как дух меча пробует её, изучает его черты, даже… может ли такое быть?.. оценивает его? Возможно такое? Если так, то какова же его оценка? Афион Кордат брал этот меч в бой с того момента, как возвысился до мегира. За это время они добились великих почестей. Не гневалось ли оружие сейчас на передачу не такому известному воину?

Каррас сжал рукоять и поднял меч перед собой. Он ощутил резкий ментальный толчок, когда его сила соединилась с собственной силой клинка. Это значит, меч его принял? Мелькнул психический импульс, вспышка разрозненных образов, чудовищных врагов, раненых и поверженных. Это воспоминания меча или проблески событий грядущего? Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Каррас опомнился и вдохнул.