Это (не) Игра! х1 - Евгений Нетт

россыпью изюминок. Во-первых, цвет кожи: он отлично маскировал карликов на местном фоне. Чуть отвёл взгляд — и их уже не особо-то и видно, глаз зацепится только при резком движении с их стороны. Во-вторых, вывернутые в обратную сторону ноги. Довольно длинные, жилистые и куда как более мощные, чем худосочные ручонки, удерживающие дубинки. Ну а в-третьих, глаза, коих у «гоблинов» было больше двух и меньше четырёх. При этом третий глаз у них торчал не во лбу, а у подбородка, так что видок, сами понимаете, нарисовывался тот ещё.

Такими тварями не только детей, но и взрослых пугать можно, спасибо хладнокровию!

Даром, что ростом они метр с кепкой, не больше…

— Ладно, предположим, что говорить вы, полуживотные, не умеете… — Отчётливо говорю просто потому, что приближающиеся в абсолютной тишине твари — это та ещё картина. А так, глядишь, спровоцировать получится, и они прекратят меня вот так окружать…

Мне повезло.

— Мерзкий человечка умрёт! — Завизжал один из звиггов, которого сильнее всего задели мои слова. Он же и бросился вперёд, наглядно продемонстрировав, чего стоит опасаться. Сиганула тварь на шесть-семь метров в длину и на пару — в высоту, почти запрыгнув на мой стол. И она запрыгнула бы, — вблизи оказалось, что это самка. И не просите описать, как я это понял, — если бы я совершенно наглым образом, пользуя свою ловкость в хвост и гриву, не вонзил ей кинжал меж рёбер прямо в воздухе и не довернул корпус, помогая «гоблинше» влететь прямиком в стену. И покуда та сползала на стол, я совершенно незатейливо воткнул ей факел куда-то в район лопаток, мысленно ужасаясь тому, с какой лёгкостью я обрёк нечто живое и говорящее на ужасную смерть.

Поморщившись от резкого запаха горелой плоти и воя истязаемого существа, я, с трудом повернув голову, бросил взгляд на вторую особь. Вовремя: звигг, пользуясь природной маскировкой, уже сместился в сторону и собирался подобраться ещё ближе, явно примеряясь, как бы половчее огреть меня дубиной по голове. И если в своей железобетонной психике я теперь был уверен, то спрогнозировать, как поведёт себя мозг при таком ударе просто не мог.

Отключусь — и всё, сожрут-с, никакие очки здоровья не помогут…

Я резко припал на одно колено, смахнув на пол гору какого-то хлама, и, на секунду упустив второго врага из виду, вонзил кинжал в шею первого, надеясь прервать её мучения. «Капнул» опыт: звиггша явно умерла, но вот последствия этого удара…

В первый раз я её ранил, можно сказать, бескровно, ибо натёкшую на стол лужицу можно и не считать. Но вот рваная рана шеи оказалась не столь чистой, и брызнувшая струйка алой жидкости уверенно осела на правой руке, намочив рукоять моего оружия. В воздухе распространился терпкий запах крови, как будто бы стремящийся осесть на губах гадким металлическим привкусом, но мне некогда было петь реквием своему пацифизму: последний звигг понял, что отвлекающий внимание фактор «закончился», и нагло запрыгнул на стол в пяти метрах от меня.

Лишь секунду мы смотрели друг на друга, прежде чем перейти к следующему акту этого, с позволения сказать, смертоносного балета. Звигг рывками, бросаясь из стороны в сторону пошёл на сближение, а я подскочил на ноги, едва не поскользнувшись на крови, поудобнее перехватил факел с кинжалом, — факел, как обычно, выставив перед собой с намерением остановить попрыгунчика подальше от своей головы, — и замер в ожидании. Благо, я каким-то невообразимым образом, не иначе как за счёт параметра ловкости, видел практически каждое движение звигга, и потому смог остановить его последний прыжок.

Прямой как удар барана об ворота тычок факелом — и звигг верещит, отскакивая в сторону и слетая со стола. Подкоптить его не подкоптило, но приятного, видно, было мало. Всего секунда мне понадобилась для того, чтобы принять решение о взятии инициативы в свои руки. Я спрыгнул на каменный пол, опять едва не поскользнувшись, — кровь на подошве осела надёжно, — и быстрым, но не безрассудным шагом двинулся на последнего противника, который растерял весь боевой азарт и отчаянно, даже как-то карикатурно пятился, едва не падая и нелепо размахивая руками. Я же только сейчас почувствовал себя очевидно сильнее своего врага, поудобнее перехватил кинжал и, кажется, даже кровожадно оскалился…

А в следующее мгновение мир расцвёл всеми цветами радуги, а прокатившийся по голове оглушительный звон пополам с болью лишил меня ориентации в пространстве. Я упал, выронив факел, но кинжал по уже выработавшейся за два предыдущих столкновения привычке пропал в инвентаре. Звигг же, радостно взвизгнув, резко сблизился и замахнулся, не оставляя мне иных вариантов. Чувствуя, как сгорают единицы здоровья, пытающегося ускорить моё восстановление в критической ситуации, и понимая, что мне нужно просто продержаться немного, я вскинул левую руку, приняв на неё стремительный и мощный удар дубинки.

Хрустнуло что-то или нет я вам сказать, к сожалению, не могу, так как звон в ушах не утихал ни на миг. Но боль, охватившая левую руку, была жуткой, а регенерация за счёт здоровья практически полностью сконцентрировалась именно на повреждённой конечности. Я же, пытаясь разглядеть что-то за вспышками перед глазами, окончательно завалился на бок и выронил факел на радость засранцу, ударившему меня в спину и сейчас подбирающемуся поближе. Хотя, какое поближе⁈ Я уже мог его пнуть, что тут же и проделал, вложив в судорожное движение всю свою боль и желание отомстить.

Болезненный вой диверсанта стал музыкой для моих ушей, но на левую руку, которой я опять, предвосхищая грядущую боль, закрылся, обрушился ещё один удар. Я уже и так находился в не самом адекватном состоянии, а после новой вспышки боли, похоже, окончательно слетел с нарезки. В руке материализовался кинжал, а я сам на четвереньках бросился на проворного, но не успевшего среагировать звигга.

Тот честно пытался отступить, но строение его ног для таких дел, как оказалось, подходило плохо, и спустя пару секунд я уже придавил его к полу, дважды коротко, без замаха вонзив кинжал в дёргающееся горло вопреки попытке ткнуть меня дубинкой в лицо. Ткнуть-то он меня ткнул, да только без замаха толку — шиш, на фоне руки-то.

Кровь брызнула в глаза, но отвлекаться времени не было: я через боль в левой руке схватил умирающего уродца за плечо, попытавшись швырнуть его куда-то в сторону последнего врага. Не получилось: звигг оказался тяжёлым и скользким, а моя левая конечность слишком слабой и подрагивающей от боли. За эту свою самоуверенность