Танцуй для меня, девочка - Анастасия Пырченкова

мою шею легла чрезмерно горячая ладонь, отодвигая, вынуждая вновь смотреть ему в глаза.

— Просто хотел убедиться, что ты готова к последствиям, — произнес практически в губы, опаляя своим дыханием.

Как вдохнула, так и не выдохнула, потерявшись в глубине тьмы его глаз. 

— И что за последствия? — уточнила саму себя не слыша.

Ладонь на моей шее сжалась сильнее. А мне казалось, он мое сердце сдавливает, лишая воли, обращая время вспять, где мы с ним еще вместе и так же близко.

— Еще не решил, но обещаю, ты узнаешь первая, когда придет время, — произнес он хриплым голосом, от которого у меня мурашки побежали вдоль всего позвоночника.

Кажется, пора уходить, а то куда-то не туда наша беседа свернула. Еще немного и ничем хорошим она не закончится. Точнее, хорошо-то будет, но только на полчаса, после чего останется только голову о стену разбивать, в попытке добраться до мозга, чтобы вставить его на место, а то едет ведь, едет...

— Не сомневаюсь, — показательно надменно скривилась. — Если это все, может уже вернешь мне мой телефон, и я пойду? — протянула руку, ладонью вверх.

Но в глаза, как смотрела, так и продолжила. Просто физически не могла перестать этого делать. Да, я слабачка, которая вопреки здравому смыслу вновь летела на огонь стоящего рядом. Зная, что ни к чему хорошему это не приведет. Нас обоих. Лишь бы просто еще разочек почувствовать тепло его близости. И то яркое безумие, что охватывало каждую клеточку изнывающего от жажды организма, толкая на разного рода глупости, вроде той, где, к примеру, я подаюсь вперед и целую мужские губы. Даже интересно, как бы Тенгиз отреагировал, сотвори я подобное. И я почти поддалась собственному любопытству, но в ладонь лег теплый прямоугольник, быстро приводя в чувства. Правда Тенгиз и тогда не позволил его так сразу забрать, ухватил мою ладонь вместе с телефоном, не дав отстраниться.

— Что за авария, в которой ты повредила бедро?

Смена темы несколько обескуражила. Не только потому, что я слишком глубоко успела погрузиться в свои фантазии. А просто… он не просто залез в мой телефон, пролистал фотки или контакты, нет, он зашел куда дальше в своей наглости. Прикрыла глаза и шумно выдохнула, стараясь не скатиться на грубость. 

— Тебе не кажется, что читать чужие переписки несколько не этично? — нахмурилась и сбросила свободной рукой его ладонь со своей шеи.

Как сбросила, так и попала в новый плен. Теперь Тенгиз зажимал в своих руках обе мои. Да чтоб тебя, Ахалая!

— Подумал, что раз уж кодом разблокировки является дата моего рождения, то у меня есть все права, — улыбнулся неожиданно весело и даже озорно.

В черных глазах заплясали черти. Так знакомо, что я ненадолго подзависла, откровенно любуясь им таким. Открытым, довольным, до боли знакомым, почти родным… Не моим.

— Нет, Тенгиз, — покачала головой, снова дернувшись прочь. — У тебя нет никаких прав. Ты лишился их в тот день, когда разорвал наши отношения и оставил меня одну, на том озере, помнишь? — поморщилась, настолько жалостливо это прозвучало.

Точно пора сваливать.

— Это когда ты сказала мне, что мечта для тебя дороже наших отношений? — не хуже моего скривился мужчина.

Усмехнулась. Нет, я не спорю, так оно и было, только это не снимает и с него ответственности за наше расставание. Он ведь даже не попытался меня остановить. Оскорбился и ушел. Бросил. Первым.

— Я такого не говорила, это были твои слова, — вмиг разозлилась.

То ли на его слова, то ли на собственные мысли.

— То есть, я был не прав, хочешь сказать?

— Представь себе, — съязвила. 

— То есть, не отпусти я тебя тогда в столицу учиться в этой вашей школе эстрадных танцев, ты бы продолжила любить меня, как прежде? Хотя бы сейчас не лги нам обоим, Валентина. Ты бы никогда не простила и не смирилась. Иначе это была бы уже не ты.

Руки мои он все-таки отпустил, но сам не отошел. А я была слишком зла, чтобы обращать на такое внимание.

— Если знал, чего тогда оскорбился и ушел?

— Ты хотела свободы, я дал тебе ее. 

— Надо же, как благородно! Прям настоящий рыцарь! — всплеснула руками, зло ухмыльнувшись.

— Скажи еще, что ты не рада была, — прищурился Тенгиз.

— А вот знаешь, тут ты прав. Я была невероятно рада. И тогда, и потом, и сейчас. Все лучше, чем быть женой такого деспотичного мужчины, как ты.

Боже, что я несу?..

— Ты с этим деспотичным мужчиной полгода встречалась и, помнится, тебя все устраивало, — тоже в свою очередь разозлился Ахалая.

— Конечно, устраивало, я ж дурой мелкой была, чем ты и пользовался! — ткнула в него пальцем.

— Теперь я тобой еще и пользовался? — выгнул он бровь. — Тебе не кажется, что это несколько нелогичная претензия?

— А что, скажешь, нет? — съязвила. — Разве не удобно, когда молоденькая и глупенькая девочка тебе в рот заглядывает? Только со мной ты просчитался. Я не настолько дурой оказалась, чтобы забыть о себе, вот ты и свалил, как понял это. 

— Скажу, что ты как была мелкой дурой, так, судя по всему, ей и осталась.

— Чего? Я дура? Я? Да пошел ты, Тенгиз Ахалая! Может я и дура наивная, но зато ты как был наглым скотом, так им и остался! Ни черта не изменился! Видеть тебя больше не желаю! — выдала вместе с пощечиной, дернула на себя телефон, отбирая, после чего развернулась и бегом покинула его кабинет, громко хлопнув дверью.

Ну, просто охренеть, как содержательно пообщались!

Нет, но это же надо такое ляпнуть! Тоже мне правильный нашелся, вы посмотрите! И вообще!.. Развернулась и вернулась в кабинет.

— Чтоб тебя твоя невеста бросила! — повторно громко хлопнула дверью.

Да, вот так лучше. 

Еще лучше мне станет, когда я покину это чертово здание. И в жизни больше не переступлю его порог. 

Нет, но какой же все-таки козел!

Я, значит, одна во всем виновата, а он весь