Шерлок Холмс возвращается в Лондон - Филип Карраэр

Я даже подумал было изменить свой план, так сильно на меня подействовал тот ваш визит. Но мысль о том, что не завершу начатое, казалась мне неприемлемой. Любовная связь моей жены продолжалась. И каждое её свидание с любовником разжигало во мне ненависть к ним всё больше и больше. Я снова пересмотрел детали своего плана и решил разделаться с Уингейтом в Лондоне. Я начал подсыпать яд жене, чтобы она была слишком больна и не могла ускользнуть из дома и встретиться с ним. Однако так, чтобы оставалась жива, пока я с ним не покончу. Я хотел, чтобы она узнала, что он умер, чтобы она страдала и оплакивала его. По крайней мере, я получил бы хотя бы такое утешение… всё было бы не так плохо…

Вы правы, мистер Холмс, я подмешивал ей небольшое количество сурьмы в успокоительное. Я думал и о других веществах, но когда прочитал о преступлении Причарда, решил, что этот яд идеально подходит: сурьма как средство от супружеской неверности, понимаете… хе-хе-хе…

Я связался с Уингейтом как ни в чём не бывало, как будто и не знал, что он наставил мне рога. Сказал, что планирую вложить деньги в одну театральную постановку и мне кажется, что он как нельзя лучше подходит на главную роль. Наживка была идеальной. Я попросил его прийти ко мне домой через заднюю дверь для слуг, и он согласился. Подумать только, ведь у него хватило смелости прийти в мой дом!.. Он попался как мышь в мышеловку.

Я сделал так, чтобы никто, кроме меня, его не увидел, и провёл его в библиотеку, якобы показать ему сценарий. Я сказал, что он будет играть призрака, дал ему светящейся пасты и попросил намазаться. Хе-хе-хе… Он так ничего и не понял, пока я не выстрелил в него… хе-хе-хе…

А вечером, когда моя месть свершилась и всё шло так хорошо, и этот инспектор допрашивал Гаммитса… тот решил упомянуть, что сам мистер Шерлок Холмс может подтвердить, что Уингейт запугивал меня в Суррее. Клянусь, когда я услышал, что Гаммитс назвал ваше имя, я хотел пристрелить его, а потом и себя тоже.

Чутьё меня не обмануло, Холмс, вы и правда были дурным знаком, хе-хе-хе. — Керри поднял бокал, выпил содержимое залпом, выпустил бокал из рук, и тот упал на пол.

— Что-нибудь ещё? — спросил Лестрейд. — Нет? Хорошо. Коллинз, уведите его!

Доктор Керри брёл, низко опустив голову.

— Как плохо, что она будет жить… как плохо…

Его вывели из библиотеки, и я его больше никогда не видел, впрочем, ничего о нём и слышать не хотел.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Холмс, — сказал я, — как только мы вошли в комнату, вы уже знали, что за всей этой историей стоит Керри. Не могу понять, как вы догадались. Вы говорили, что визит в дом Керри в Суррее стал вашим преимуществом. Но мы с вами были там вместе. Я видел то же, что и вы, и ничто не заставило меня подозревать Керри.

На лице Холмса показалось некое подобие улыбки. Однако он не сказал того, что так часто повторял мне раньше — будто я не замечаю скрытого значения в том, что вижу.

— Это элементарно, — сказал Холмс вместо того, чтобы сделать мне выговор. — Войдя в эту комнату и увидев тело Уингейта, я понял, что Керри солгал, по крайней мере один раз. Вы помните, Уотсон, как он говорил, что видел ухмыляющееся лицо своего ирреального гостя в окне?

— Да, конечно помню… но…

— Помните, как мы подошли к тому окну снаружи и мне пришлось встать на цыпочки, чтобы заглянуть в комнату. Я тогда сделал вывод, что преследователь доктора Керри выше меня ростом. Однако здесь на полу лежит Уингейт, который явно меня ниже. Если доктор Керри тогда сказал правду, то в окно смотрел точно не Уингейт.

Я кивнул:

— Это действительно проще простого…

— Далее, увидев тело Уингейта, я решил, что либо доктор Керри соврал, либо у Уингейта был сообщник, который играл роль призрака. И он был выше его. Однако зачем Уингейту брат-близнец сообщник? Это очень маловероятно. Так что я пришёл к выводу, что доктор Керри обманул нас и никакого призрака в окне он не видел.

— Но ведь был ещё двойник, которого нанял доктор, — возразил я.

— Да, как выяснилось, был. Но он был нужен Керри, чтобы вина пала на Уингейта. У самого Уингейта не было причины нанимать двойника. Теперь я попытался разобраться в том, виновен ли он. Если Уингейт собирался запугать Керри до смерти, то тем вечером в Суррее именно он и был под окном. В то же время это не мог быть он, потому что ему не хватило бы роста, чтобы его лицо можно было бы рассмотреть в окно.

— Да, я понял, — ответил я.

— Уже тогда у меня закралось подозрение, что, возможно, не всё, что говорит Керри, правда. Вы помните, Уотсон, как я обратил внимание на кое-какие любопытные детали его истории о появлении призрака?

— Да, я помню, что вы говорили что-то подобное… что-то о стеклянных дверях, но я ума не приложу, что вы имели в виду.

— Эти тонкости действительно трудно было уловить. Первый раз, когда призрак появился, двери были заперты. Но второй раз он был за дверями в библиотеку, в которых вовсе нет замка; во всяком случае, так сказал сам доктор Керри. И перед нами очень примечательный факт, что, когда призрак появился перед Керри и Гаммитсом, он, скорее всего из предосторожности, закрыл двери, чтобы никто не бросился за ним вдогонку. А когда фантом явился одному Керри, тот не побоялся находиться в помещении, где двери не запираются вообще. Эта маленькая деталь навела на размышления о том, что, вероятно, призрак не страшился преследования доктора Керри. Но почему? Первый вариант: может быть, он знал, что доктор не станет его ловить, потому что они с Керри действовали сообща. И, конечно, второй: последнее появление призрака на самом деле просто вымысел доктора. Однако он неважно обдумал все нюансы: например, почему этот человек вдруг появился там, где его легко могли схватить.

— Вот теперь, кажется, я понимаю. К чему человеку один раз быть таким осторожным, а второй — демонстрировать обратное?

— Именно, Уотсон. Это совсем непоследовательно. Конечно, это давало возможность выдвинуть предположение, что преступник мог просто меньше бояться одного человека, да ещё с больным сердцем. Или во второй раз Керри просто меньше паниковал? Так или иначе, существовали и другие объяснения, и о них стоило помнить. Одно — доктор Керри выдумал вторичное появление призрака — оказалось правдой.

Зачем доктору Керри было сочинять, что ему угрожают, мы выяснили сегодня вечером: тайный роман его жены. Лестрейд, вы предположили, что эта любовная связь давала Уингейту мотив для убийства доктора Керри. Это действительно могло быть так. Но связь была обоюдоострым мечом и также давала и Керри мотив для убийства Уингейта.

Для него это было причиной не только убить Уингейта, но и уничтожить жену. Когда инспектор сказал, что супруга Керри заболела, у меня возникла именно эта мысль. А когда я услышал о микстуре Бэттли и о симптомах миссис Керри, я сразу же вспомнил о преступлении Причарда. Всё остальное вы и так знаете.

— Он полностью меня одурачил, — мрачно произнёс Лестрейд. — Но теперь, вместо того чтобы гулять на свободе, предстанет перед судом. Спасибо, Холмс.

В ответ на слова благодарности инспектора Холмс кивнул, и на его губах промелькнула улыбка одобрения.

— Не за что, инспектор, — сказал он, поднимаясь со стула. — Я вполне пришёл в себя после попытки Керри задушить меня. И, похоже, ещё не совсем пропал мой билет на вечер скрипичной музыки. Я очень хотел попасть туда. Если потороплюсь, успею послушать последние произведения. Уотсон, полагаю, ваша прекрасная жена Мэри ждёт вас дома. Желаю вам обоим спокойной ночи.

Шерлок Холмс быстро вышел из комнаты и покинул дом доктора Керри.

Он был прав, этот доктор Керри. Невезение разрушило его планы. Невезение и мастерство Шерлока Холмса, которого он не зря так сильно опасался. Об этом я думал по дороге домой.

Доктора Керри приговорят к смертной казни через повешение, в этом у меня не было сомнений. И по мере того как Судный день будет приближаться, может быть, настанет момент, когда доктор помолится о том, чего он больше всего боялся: о том, чтобы его сердце остановилось. По крайней мере, это дало бы ему возможность умереть естественной смертью и освободило бы его от этой вселяющей ужас дороги по зыбким ступеням виселицы.

Судьба распорядилась так, что петли на шее доктор Керри избежал. После двух месяцев в тюрьме он умер от сердечного приступа. Его нашли на полу камеры. Видимо, перед смертью была агония, поскольку на его лице застыла нелепая гримаса, а сильная физическая боль при остановке сердца исказила его черты. Но, возможно, не только она. Вероятно, многие дни он жил в страхе ожидания мучительной смерти на виселице.

Жалел ли доктор Керри о тех преступлениях, которые совершил в последние дни жизни? Может быть, его мучили угрызения совести? Конечно, шанс существует, но я слышал, какие страшные слова произнёс он, когда его выводили из комнаты, и не верю в его раскаяние.