Лунный Зверь - Игорь Вереснев

— Много. Двенадцать деревень.

— Всего лишь… И больше ничего нет?

Нгир помедлила с ответом, будто размышляла. Затем кивнула:

— Больше ничего. А что ты собираешься делать?

Клеон растерялся. Что он собирается делать? Что

можно собираться делать, если не знаешь, куда ты попал, как, откуда… Вообще не помнишь, кто ты!

— Не знаю.

— Но не будешь же ты стоять посреди пляжа весь

день?

— Не знаю.

— Ты странный. Не говоришь, откуда появился, не говоришь зачем.

— Я не знаю!

Он почти закричал в отчаянии, сам бы хотел знать ответы на эти вопросы. Но девушка не отпрянула. Неожиданно улыбнулась и даже шагнула ближе.

— Я поняла! Далеко за морем есть еще один остров. На нем живут такие же люди, как мы, только с белой кожей и прямыми волосами. Ты отправился порыбачить, но течение унесло твою лодку, далеко. Лодка утонула, солнце и жажда высушили твою память. Но Богиня не хотела, чтобы ты умер. Она решила подарить тебя мне! Кто, кроме нее, мог знать, что я приду сегодня собирать мидии на этот берег?

Теперь Клеон смотрел на девушку ошарашенно. Умозаключения ее были неожиданны, но противопоставить им было нечего. А Нгир осторожно взяла его за руку.

— Ты думаешь, я слишком молода, чтобы брать себе в хижину мужчину? Ну… Это правда. Но если сама Богиня так захотела, кто станет ей противиться? — Добавила, видя, что парня ее доводы не убедили: — Не волнуйся, месячные циклы у меня уже начались. Пошли, пошли, нужно же тебя показать маме и теткам! Да и мужчинам интересно будет взглянуть на нового брата!

Засмеялась и решительно потащила Клеона к опушке леса.

Часть I

Мастера

Глава 1 Рембрандт

Что заставило Рэма остановить взгляд на той девушке? Внешность? Ничего запоминающегося — худенькая, даже тщедушная. Разве что контраст между белой, полупрозрачной кожей и иссиня-черной копной волос, падающих на плечи. Лицо? Лицо ее он не успел рассмотреть, просто встретились взглядом… А в следующий миг девушка пошатнулась, сделала неуверенный шаг назад. И начала падать. Заваливаться беспомощным кулем на зеленеющий позади тротуара газон. Голова странно дернулась. И отлетела в сторону!

На секунду внутри Рэма все похолодело, пока сообразил: не голова отлетела, волосы! Вернее, парик. Дальше он действовал почти машинально. Резко нажал педаль тормоза, вывернул вправо руль, прижимая машину к обочине. Минута — и уже склонился над лежащей навзничь девушкой.

Лицо у той было симпатичное. Даже короткие жиденькие волосы его не смогли испортить. Особенно красивыми были глаза — бездонно-голубые, как небо, в которое она сейчас смотрела. Рембрандт опять ужаснулся. Показалось, девушка мертва. Тут же отогнал глупую мысль. Вон же, грудь колышется под бежевой майкой. Спросил:

— Вам плохо?

Идиот! Не было бы плохо, не свалилась бы тюком прямо на улице! Девушка чуть шевельнула головой, фокусируя взгляд.

— Нет, спасибо. Сейчас я встану.

Встать она, однако, и не пыталась. Только тонкие, такие же полупрозрачные, как и лицо, пальцы теребили травинки газона. Рэм чувствовал, что ситуация становится глупой.

— Вам помочь?

— Я справлюсь.

Наконец незнакомка решилась. Уперлась ладонями в землю, попробовала сесть. Получалось это у нее неважно. Пришлось сначала за плечи придерживать, а после и на ноги поднимать. Причем стоять самостоятельно девушка тоже не могла. Поэтому, что делать дальше, Рембрандт не знал.

— Отвезти вас в больницу?

— Не нужно в больницу, я домой пойду.

Незнакомка попыталась наклониться. Прошептала

жалобно:

— Мои волосы…

Рэм сам дотянулся до парика, подал хозяйке. Ох уж эти девчонки! Сначала остригутся чуть ли не наголо, потом парики напяливают!

Подумал, а глаза в это время невольно скользнули по усеянному шрамиками предплечью девушки. Со второй рукой было то же самое. Картина прояснялась. И положение из глупого превращалось в неприятное. Одно дело — помочь человеку, упавшему в обморок. И совсем другое — связываться с наркоманкой, вколовшей себе какую-то дрянь. Помрет в одночасье — проблем не оберешься.

Девушка его взгляд тоже заметила. Попробовала высвободить плечи.

— Спасибо вам. Я пойду. Я рядом живу. Вон в том подъезде.

Незнакомка дернула головой в сторону ближайшей пятиэтажки. Рэм прикинул — если по тротуару, метров сто пятьдесят наберется. И ни одной лавочки по пути. Не дойдет!

— На каком ты этаже живешь?

— На четвертом. Пятьдесят вторая квартира.

И подавно не дойдет! Рэм вздохнул.

— Ладно… Сделаем вот так.

Он наклонился, подхватил девчонку, поднял на руки. На вес она оказалась еще легче, чем на вид. Куда там Дали! Две таких на весы класть нужно, чтобы перевесить Дали! Рэм, не напрягаясь, донес девушку до подъезда, почти не напрягаясь, поднял на четвертый этаж. Продолжал держать на руках, пока та рылась в своей сумочке-крохотуле, выуживала ключи. Занес в квартиру и остановился.

По всем канонам джентльменства пострадавшую полагалось уложить на кровать. Но переться обутым в чужую квартиру… Черт его знает, какие здесь порядки.

Будто угадав его колебания, девушка подсказала:

— Моя комната вон та, направо. Можно не разуваться.

Комнатка была самая обычная. Окно, задернутое

тюлем, тахта возле стенки, письменный стол с компом. На стенах — книжные полки, картинки какие-то, явно любительские. И платяной шкаф у двери.

Стараясь лишний раз не наступать на пушистый коричнево-зеленый ковер, Рэм подошел к тахте, аккуратно усадил девушку. Та посидела с минуту, затем, виновато взглянув на мужчину, опустила голову на подушку.

— Ничего, если я полежу? Устала.

— Да пожалуйста! Ты же у себя в квартире. Делай что хочешь. — Он нерешительно помялся у двери. Кажется, спасательная операция завершена? — Я пойду, пожалуй.

— Спасибо вам огромное! Не представляю, как бы я сама доползти сюда смогла. Мама предупреждала: не выходи на улицу, слабая. Есть балкон, там и сиди. А я не послушала. Вот бы она расстроилась, если бы нашла меня где-нибудь под подъездом. Вы меня спасли… А я даже не знаю, как вас зовут?

Меньше всего хотелось представляться. Но не врать же!

— Рэм. Рембрандт.

— Ух ты. Тот самый? Вы художник вирт-арта?

— Я Мастер.

Мысленно покраснел. Фраза эта, в чужих устах такая значительная и веская, в собственных каждый раз звучала напыщенно и глуповато. Будто хвастался, а не сообщал свой общепризнанный статус.

— А я просто Дарина. Можно Даня.