Указание пути ко спасению. Опыт аскетики (в сокращении) - Епископ Петр (Екатериновский)

Без сомнения, большую пользу получим в нравственном отношении, если будем стараться владеть собой, управлять своей растленной природой, противящейся таким неприятным обстоятельствам, возвышаться над ними духом и, так сказать, препобеждать себя, стать выше своей чувственности и самолюбия. Такие подвиги самоумерщвления имеют то преимущество, что не по собственному нашему произволу изыскиваются, а по распоряжению Промысла Божия посылаются нам и потому лучше всего бывают приспособлены к нашему нравственному состоянию, ведут к спасению. Такие трудности по своей продолжительности и частой повторяемости становятся менее скорбными сердцу и впоследствии щедро вознаграждают человека за терпение с незлобием. Это и значат слова Спасителя: Терпением вашим спасайте души ваши (Лк. 21, 19). <…>

О внешнем самоумерщвлении. – Первая и главная забота должна быть обращена на внутреннее самоумерщвление, в котором неослабно должно упражняться во всех случаях жизни. <…>

К добровольному обузданию плоти, или чувственности – гнездилища страстей, относятся особенно: уединение, пост, бдение и другие подвиги. Чтобы не злоупотреблять этими подвигами, надобно заметить следующие предосторожности.

Во-первых, безрассудно было бы в таких подвигах поставлять сущность нравственного совершенства. Хотя строгость по отношению к плоти придает большую силу духу, но самое совершенство состоит преимущественно в любви к Богу, к которой все наши действия должны относиться, как средства к своей цели. Равно когда мы такими подвигами стараемся удовлетворить Богу за грехи, то силу удовлетворения должны присваивать не себе, не своим подвигам, а заслугам Иисуса Христа, Который один есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира (1 Ин. 2, 2). Этими подвигами, свидетельствующими о нашем покаянии, мы стараемся усвоять заслуги Его и потому радуемся в страданиях и восполняем недостаток в плоти нашей скорбей Христовых (см. Кол. 1, 24). Но безрассудно делают те, кто крайне истощает свою плоть; плоть надобно только укрощать, чтобы подчинить духу, а не расстраивать совершенно. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь (Еф. 5, 29).

Во-вторых, поскольку внешние подвиги, служащие к укрощению плоти, составляют не цель, не самое совершенство, а только средства к достижению его, то и надобно упражняться в них столько, чтобы они не вредили здоровью и исполнению наших высших обязанностей; все должно быть в меру. Но мера их должна быть различна по различию возраста, сложения тела, темперамента, внешнего состояния и других условий жизни разных людей. Когда плоть ослабляется больше надлежащего, говорит святой Григорий Великий, то по большей части бывает неспособна к упражнению в добрых делах, бессильной для молитвы, проповедания слова Божия. Часто бывает, что когда мы преследуем врага, то убиваем и любимого гражданина своего. Есть довольно таких примеров, что те, которые вначале чрезмерной строгостью совершенно расслабили свое тело, после, соскучившись ею, возвращались в мирскую жизнь или, по крайней мере, для восстановления своих сил предавались бездеятельности, лакомству до похотей и другим крайностям; по выражению апостола, начав духом, оканчивали плотию (см. Гал. 3, 3).

Потому слишком строгих подвигов для укрощения плоти не должно предпринимать без совета духовного руководителя, который всегда должен указывать средний путь, советовать жизнь несколько строгую, неумеренную ревность благоразумно обуздывать, быть одинаково далеким от крайностей – от излишнего снисхождения, потворства и от чрезмерной строгости. Умеренная строгость жизни, кроме того, что необходима к подавлению страстей, еще весьма много способствует здоровью и исполнению обязанностей; напротив, жизнь изнеженная удовольствиями расслабляет как душу, так и тело. <…>

В-третьих, все таковые подвиги надобно совершать так, чтобы они действительно споспешествовали христианскому совершенству, и совершать с сердцем сокрушенным и смиренным, сообразно с духом и правилами Церкви, без всякого своенравия, самочиния, с искренним намерением при помощи их достигнуть высшей степени добродетелей. А когда нет такого настроения духа, то все изнурительные подвиги хотя много скорби причиняют плоти, но духу не доставляют никакой пользы, даже весьма гибельны бывают, когда под ними скрывается высокое мнение о себе, тщеславие, своенравие, человекоугодие и другие страсти.

Из сказанного видно, что многие строгие подвиги высоких подвижников составляют для нас больше предмет удивления, нежели подражания. Но в суждении о них надобно быть осторожным, чтобы не осуждать, как делают протестанты. Ибо о многих известно, что они в этом случае следовали особенному внушению Божию, что несомненно подтвердил счастливый конец – блаженная кончина и прославление Богом святости их. А если Сам Бог, дивный во святых Своих, вел их такими строгими путями, чтобы показать богатство благодати Своей на сосудах милосердия, приготовленных к славе, то кто ты, человек, что споришь с Ним (см. Рим. 9,20 и далее)? Положим, что тот или другой подвижник по чрезмерной ревности переступил за пределы умеренности и благоразумия и погрешил; но кто не подивится их геройскому духу, с которым они по пламенной любви к Богу совершали такие трудные подвиги? Лучше должны мы пожалеть о своей лености, беспечности и ослеплении людей нашего века, которые высокие образцы подвижничества считают чем-то странным.

Об уединении. – Мы говорим здесь не о совершенном уединении, когда кто-нибудь вовсе и навсегда удаляется от всякого разговора и общения с людьми, ибо такой род жизни не для многих возможен и полезен и только те могут удаляться в пустыню, которые чувствуют в себе особенное призвание Божие к этому.

Но есть другого рода уединение, которое состоит преимущественно в следующих трех видах: когда кто уклоняется постоянно от бесполезного свидания и разговора с людьми праздными, плотскими; когда кто только на известное время удаляется от общения с другими; когда кто и в самом собрании людей старается иметь собранность мыслей, что называется умственным уединением. <…>

О сне. – Ревновавшие о христианском совершенстве подвижники как в прочих потребностях природы, так и во сне старались, сколько возможно, отказывать себе как для обуздания своей плоти, так и потому, что считали потерянным то время, которое не проводили на страже своего спасения, в служении Богу. Впрочем, в этом роде самоумерщвления надобно быть осторожным, чтобы не переступить за пределы, поставленные природой. Нарушение ее уставов никогда не остается без наказания, ибо от чрезмерного лишения сна силы тела крайне истощаются, бодрость духа упадает и мы становимся почти неспособны к совершению дневных дел. «Слишком короткий сон недостаточен для отдохновения мозга и нервов, для укрепления тела и вознаграждения понесенной им траты соков во время бдения. Человек невыспавшийся чувствует слабость, вялость и неспособен к новым занятиям; понятия его бывают смешанны, чувствования тягостны, движения утомительны; он ничем не доволен, сердит, угрюм, потому что его мозг и нервы находятся еще в раздражении. Но продолжительный и частый сон производит слабость и бездействие мозга. Записные сонливцы имеют тупой рассудок, слабую память, вялое, мертвое воображение, тупые чувства, бывают тучны, неповоротливы, ленивы. Также и продолжительное отдохновение или бездействие обленивает и расслабляет тело и все его действия; увеличивает тело в объеме и отнимает у него силу; располагает к какому-то нравственному и физическому усыплению; поселяет отвращение от телесных движений и умственных занятий; делает человека по приемам неловким, а по уму тупым; производит полнокровие, завалы, приливы крови к груди, голове, желудку и бывает причиной разных воспалений. Продолжительность сна изменяется по возрасту, полу, темпераменту, по роду занятий, времени года и климату; потому и нельзя назначить одно всем общее правило. Вообще взрослым в умеренном климате полезнее ложиться в 9–10 часов вечера и пробуждаться в 4–6 часов утра, с восходом солнца, как общего пробудителя всей природы». Советуют спать не меньше шести и не больше семи часов в сутки, а в старости и пяти часов сна достаточно. Впрочем, всякий по собственному опыту должен уразумевать, сколько нужно спать, чтобы не ослаблялись бодрость духа и здоровье тела и не было какого-нибудь вреда для души, упущения в исполнении обязанностей.

Святые подвижники, смотря на сон преимущественно с нравственной стороны, замечали, что от многого сна ум дебелеет, умножаются суетные помыслы, усиливается похоть и наводится печаль.

По словам святого Лествичника, бдение очищает ум, а долгий сон ожесточает душу. Бодрый инок – враг блуда, а сонливый – друг ему. Бдение есть погашение плотских разжжений, избавление от сновидений. Излишество сна приносит забвение, а бдение очищает память. <…>