Королевская кровь - Александра Харви

Парень с вызовом уставился на меня и наконец-то ответил с резким выдохом:

— Следил.

— Дай-ка я угадаю, — с брезгливостью сказала я. — Следил за мной, такой распрекрасной. Ты сам не понимаешь почему, но просто должен быть рядом со мной, да?

Я уже всерьез начинала ненавидеть всю эту феромоновую фигню.

— Не совсем так. — Парень моргнул и почти улыбнулся.

Я тоже моргнула.

— Ох!.. — Черт побери, он выглядел куда более привлекательным, когда не казался подверженным моему сомнительному очарованию. — Так кто же тогда ты таков?

— «Гелиос-Ра», — коротко бросил он.

— Это мы уже поняли.

— Твое имя? — нахмурился папа.

— Кайран Блэк.

— С каких это пор «Гелиос-Ра» идет по нашему следу? Насколько я помню, у нас соглашение. Мы не едим людей, так что вы не беспокоите нас, а мы — вас.

Мама фыркнула. Она ненавидела соглашения и предпочитала драку, потому что куда лучше владела оружием, чем искусством переговоров, но мой папа обладал и практичностью, и предвидением. Он заключил это соглашение еще до того, как родился самый старший из моих братьев, полный решимости дать шанс своим детям. Отец не хотел, чтобы «Гелиос-Ра» выматывал нам душу и преследовал просто потому, что мы вампиры.

В конце концов, не все вампиры одинаково плохи или хороши, точно так же, как и обычные люди.

Но попробуйте сказать это «Гелиос-Ра»! Они только недавно наконец-то признали, что быть вампиром — это еще не причина к тому, чтобы погибнуть в то самое мгновение, как ты попался им на глаза. Да, в их кругу старые традиции умирают почти так же медленно, как и у нас.

Но ведь у нашей семьи всегда была хорошая репутация. Мы в основном пьем кровь животных, а человеческую используем только по согласию или же когда заболеваем и не можем без нее вылечиться. Если не удается ее добыть, достаточно бывает быстрого налета на банк крови. Мы никогда не представляли собой смертельной угрозы кому бы то ни было. Болезни преследовали наш род слишком много столетий назад, и каждое новое поколение рождалось здоровее предыдущего.

Конечно, умирать все равно нелегко, даже если ты знаешь, что вскоре проснешься. Еще труднее справляться с жаждой крови. Все-таки вряд ли кто-то из нас дошел бы до полного безумия даже в период обращения. Мне приходилось напоминать себе об этом каждый раз, когда я смотрела на календарь, убеждаясь в том, что мой заключительный день рождения все приближается и приближается.

Люси толкнула меня в бок и чуть слышно произнесла:

— У тебя слишком угрюмый вид. Ты снова думаешь об этом.

Я сосредоточилась на происходящем, не могла отвлечься от главного, погрузиться в жалость к себе… или слишком много думать о том, что вот этот самый агент «Гелиос-Ра» уж очень хорош собой, с темными глазами, сильными скулами.

— Все меняется, — сказал он. — Вам следовало бы это знать. Вы нарушили соглашение.

Мамины глаза угрожающе сузились.

— Прошу прощения? — произнесла она так осторожно, словно была мышкой, остановившейся рядом со спящим котом.

У-ух! Да, мама знала, что такое честь и благородство.

— Это серьезная ошибка, — вежливым гоном сказала Люси.

Как это ни забавно, однако она была куда более кровожадной, чем я. Из нее получился бы отличный вампир, не то, что из меня. Я бросила на нее быстрый взгляд.

— Что? — с невинным видом поинтересовалась Люси. — Он пришел за тобой, так что получил по заслугам.

Николас чуть повернул голову в нашу сторону и полюбопытствовал:

— Вы не против того, чтобы помолчать?

— Да-да, — проворчала Люси.

Мама подошла к агенту «Гелиос-Ра» так близко, что несчастный Кайран слегка вспотел и постарался не втягивать в себя воздух. Те феромоны, которые мы испускаем, желая отвлечь смертных, чтобы напиться их крови, и в сравнение не идут с теми, которые исходят от нас, когда мы разгневаны. Сейчас в теле Кайрана наверняка бушевала адреналиновая буря, он разрывался между желанием вступить в схватку и просто удрать. Я еще не ощущала этого, но скоро смогу все это чувствовать так же, как пузырьки шампанского на языке. Такая мысль меня совершенно не успокаивала.

— Так ты обвиняешь нас в том, что мы нарушили клятву?

Мамин голос был похож на битое стекло — сплошной блеск и опасность. Себастьян, стоявший рядом с ней, оскалился. Его клыки были убраны, но зубы все равно выглядели слишком острыми. Он мало разговаривал даже с нами, и молчание брата здорово пугало тех, кто его не знал.

— Это всем известно.

— Вот как?

— Дрейки, — презрительно произнес Кайран. — Я не стал бы доверять ни одному из вас.

Байрон, один из наших псов, зарычал.

Куинн улыбнулся и предложил:

— Дайте мне поговорить с ним.

В его улыбке всегда слегка отсвечивала жестокость. Папа вскинул руку. Куинн отступил, но всего на полшага.

— Мы не нарушали клятвы, — спокойно сказал отец.

— «Гелиос-Ра» говорят, что нарушили.

— Значит, «Гелиос-Ра» получили ложные сведения. Я не позволю, чтобы ваша организация подвергала опасности мою дочь.

Агент бросил на меня быстрый взгляд, но тут же отвел глаза.

— Если вы будете держать меня здесь, то уж точно нарушите клятву. — Он дышал ртом, как будто это могло помочь.

— Прежде всего, вот что, — заговорил папа шелковым голосом. — С того момента, как ты нарушил соглашение, явившись сюда, нам на самом деле незачем тревожиться из-за соблюдения всех этих правил.

Мама откровенно ухмыльнулась.

— Но я…

— Сколько тебе лет? — спросил папа.

— Восемнадцать.

— Они набирают все более и более молодых! — Папа покачал головой, явно ужаснувшись.

— Им же нужно проникать в старшие классы школ и в колледжи, чтобы шпионить за нами, — напомнил ему Себастьян.

— Я просто делаю свою работу, охраняю людей от чудовищ вроде вас.

— Люди вроде тебя — причина того, что моя тетя Руби больше вообще не выходит из дома, — рявкнула я.

Тетя Руби потеряла мужа и троих сыновей, убитых охотниками, и так до конца и не оправилась от своей утраты.

— Чудовища вроде вас — причина смерти моего отца. — Лицо Кайрана окаменело.

— О! А члены нашей семьи никогда не погибали от рук охотников или «Гелиос-Ра»? — резко возразила я, хотя мне и было очень неприятно то, что он потерял отца.

— Никакие они не чудовища, ты, фанатик! — вмешалась рассерженная Люси и вскочила на ноги, оттолкнув кресло — Это болезнь такая, ты, невежественная свинья! По-твоему, люди, больные диабетом или артритом, тоже чудовища?

Если бы секретность не была так важна для нас, Люси наверняка использовала бы свою теорию, чтобы объявить личный крестовый поход в нашу защиту.