Парень из Колорадо (другой перевод) - Стивен Кинг

– Я думаю, это как-то связано с бегом, – глубокомысленно изрек Винс.

– Пожалуйста, ближе к делу, вы оба, – осадила их Стефани, и старики рассмеялись.

– К делу, – кивнул Дейв. – Одним весенним утром, если точнее – в апреле тысяча девятьсот восьмидесятого года, они заметили человека, который сидел на пляже Хэммока. Ты знаешь, на окраине городка.

Стефани знала. Прекрасный пляж, только забитый «летними людьми». Она не представляла, как он выглядит после Дня труда, но шанс увидеть у нее был: стажировка заканчивалась пятого октября.

– Точнее, не совсем сидел, – поправился Дейв. – Полулежал, как они потом оба сказали. Привалился спиной к одному из мусорных баков, дно которых закапывали в песок, чтобы сильный ветер их не перевернул, но вес мужчины заставил бак накрениться… – Дейв поднял руку вертикально, а потом чуть отклонил.

– И в результате бак напоминал Пизанскую башню, – уточнила Стефани.

– Ты все поняла правильно. Кроме того, одежда мужчины – серые брюки, белая рубашка, мокасины, ни пиджака, ни пальто, ни перчаток – не соответствовала раннему утру, когда температура воздуха составляла сорок два градуса, а из-за холодного ветра с воды по ощущениям не превышала тридцати двух [7] .

– Юные бегуны не стали обсуждать увиденное, просто подбежали, чтобы посмотреть, в порядке ли мужчина, и сразу поняли, что нет. Джонни, согласно его показаниям, понял, что мужчина мертв, как только взглянул на его лицо, и Нэнси сказала то же самое, но, разумеется, они не хотели сразу этого признавать. А ты бы захотела? Не убедившись, что это так?

– Нет, – согласилась Стефани.

– Он просто сидел (или полулежал), левая рука на коленях, а правая – на песке. На его пепельно-бледном лице выделялись маленькие лиловые пятна на щеках. Нэнси отметила синеватый оттенок закрытых век. И губы посинели, сказала она, а еще обратила внимание на распухшую шею. Волосы песочного цвета были короткими, но не настолько, чтобы не падать на лоб, с которого их откидывал ветер, когда дул, а в то утро дул он постоянно.

– Нэнси говорит: «Мистер, вы спите? Если вы спите, вам лучше проснуться».

– Джонни Грэвлин говорит: «Он не спит, Нэнси, и он не без сознания. Он не дышит».

– Позднее она говорила, что знала это, видела, но не хотела верить. Конечно, не хотела, бедняжка. И она говорит: «Может, все-таки дышит. Может, спит. Не всегда удается определить, дышит человек или нет. Тряхни его, Джонни, посмотри, вдруг проснется».

– Джонни не хотел прикасаться к нему, но и не хотел сдрейфить на глазах у подруги, поэтому протянул руку – для этого ему пришлось собрать волю в кулак, о чем он рассказал мне многие годы спустя, в «Бурунах», после того как мы пропустили по паре стаканчиков, – и потряс парня за плечо. Он сказал, что сразу понял, к чему прикоснулся: под рубашкой находилось не живое человеческое плечо, а словно вырубленное из дерева. Но он все равно потряс парня за плечо и сказал: «Проснись, мистер, проснись и… – Хотел добавить «встряхнись», но подумал, что в данной ситуации это прозвучит не очень [8] (даже тогда он мыслил как политик). – …Вдохни аромат кофе» [9] .

Он тряхнул мужчину дважды. В первый раз ничего не изменилось. Во второй голова мужчины завалилась на левое плечо – Джонни тряс его за правое, – а сам мужчина соскользнул с мусорного бака, который его поддерживал, и повалился на бок. Голова ткнулась песок. Нэнси вскрикнула и побежала обратно к дороге, как могла быстро… То есть, доложу я тебе, очень быстро. Если бы она там не остановилась, Джонни пришлось бы гнаться за ней до Бэй-стрит, а может – как знать – и до самой пристани. Но она остановилась, и он ее догнал, обнял за плечи и сказал, что никогда раньше так не радовался, ощущая под рукой живую плоть. Он говорил мне, что так и не забыл, что почувствовал, сжимая плечо мертвеца, которое под рубашкой казалось деревянным.

Дейв замолчал, поднялся.

– Я хочу холодной кока-колы. В горле пересохло, а история длинная. Кто-нибудь еще хочет?

Как выяснилось, хотели все, а поскольку этой историей развлекали – если можно так выразиться – Стефани, она и пошла за газировкой. Когда вернулась, оба старика стояли у поручня и смотрели на пролив и на материк по ту его сторону. Она присоединилась к ним, поставив старый жестяной поднос на широкие перила и раздав стаканы с колой.

– Так на чем я остановился? – спросил Дейв после долгого глотка.

– Ты прекрасно помнишь на чем, – ответил Винс. – На той части истории, где будущий мэр и Нэнси Арно, которая сейчас бог знает где – вероятно, в Калифорнии, потому что все хорошие люди всегда оказываются на максимальном расстоянии от острова, какое только могут преодолеть без паспорта, – нашли Парня из Колорадо мертвым на пляже Хэммока.

– Ага. Так вот, Джон хотел сразу бежать к ближайшему телефону-автомату, который находился напротив публичной библиотеки, и позвонить Джорджу Уорносу, в те дни единственному констеблю на Лосином острове. Он уже давно умер, дорогуша. Сердце. Нэнси не возражала, но хотела, чтобы сначала Джонни вернул «человека» в исходное положение. Так она его называла: «человек». Не «мертвец», не «труп», всегда – «человек».

– Джонни говорит: «Я не думаю, что полиции понравится, если я его передвину, Нэн».

– Нэнси отвечает: «Ты уже его передвинул. Я хочу, чтобы он сидел, как прежде».

– Но он напоминает: «Я это сделал только потому, что ты велела мне его потрясти».

– На что она просит: «Пожалуйста, Джонни. Я не могу смотреть на него, когда он так лежит, и не хочу, чтобы он так лежал». Тут она начинает плакать, и это, конечно, решает дело, потому что Джонни возвращается туда, где лежит тело, по-прежнему согнутое в поясе и уткнувшееся левой щекой в песок.

– Джонни сказал мне в «Бурунах», что он никогда бы не смог выполнить ее просьбу, если бы она не наблюдала за ним и не надеялась, что он это сделает, и знаете, я ему верю. Для женщины мужчина может сделать много такого, чего в одиночестве делать бы не стал, от чего отступился бы в девяти случаях из десяти, даже когда пьяный и рядом друзья. По словам Джонни, чем ближе он подходил к мужчине – тот лежал на песке, согнув колени, будто сидел на невидимом стуле, – тем больше крепла его уверенность, что закрытые глаза раскроются, мужчина попытается его схватить. Разумеется, Джонни знал, что перед ним мертвец, но от этого предчувствие беды только усиливалось. И однако, подойдя к мужчине, он собрался с духом, схватился за деревянные плечи и вновь посадил покойника спиной к мусорному баку. Джонни думал, что бак не выдержит тяжести и упадет на песок, и вот тогда он бы точно закричал. Но бак не шевельнулся, и Джонни не закричал. В глубине души, Стеффи, я убежден, что мы, бедные смертные, так устроены, что всегда ждем самого худшего, а оно случается крайне редко. Обычно происходит просто плохое – почти хорошее, если на то пошло, в сравнении с самым худшим, – и уж с этим мы вполне справляемся.