Возвращение «Дракона-мстителя» - Глен Кук

8

Весна лишь недавно пришла на западные берега Фрейланда. Бухту, где мы бросили якорь, окружали низкие лесистые холмы. Дни наши тянулись в тепле и лени.

Делать было нечего. Впервые с тех пор, как я оказался на корабле, «Дракон-мститель» не нуждался в ремонте. Большую часть корабельной работы составляли поручения, выдуманные Током и Худым Тором от безделья. Мы перекладывали с места на место запасные якоря, расстилали на жёлтом песке запасные паруса, проверяя, нет ли где гнили. А чаще всего валялись на тёплом берегу в блаженном ничегонеделании.

Но время от времени я читал в глазах членов команды мучительный вопрос: как долго всё это будет тянуться? Что решит Колгрейв? И будет ли его решение правильным?

— Правильным? — изумился Мика, когда я поделился с ним сомнениями. — Что за вопрос, Лучник, прах тебя побери?

Он, я и Святоша устроили на палубе лежанку из сложенных парусов и теперь любовались проплывающими в небесах облачными замками. В руках у нас были удочки. В последний раз я ловил рыбу на крючок ещё подростком.

Впрочем, эти времена я помнил смутно. Лишь картинка, на которой мальчишка сидит на валуне с длинной удочкой в руках, время от времени всплывала передо мной в бессонные ночи. И ещё была уверенность, что этот мальчишка — я. Но меня безумно раздражало то, что я никак не мог разглядеть, наловил ли тот парень хоть какой рыбёшки или нет.

— Это важный вопрос, — внезапно сказал молчавший доселе Святоша. — Мы стоим на перекрёстках правильности, Парусинщик. Мы стоим на развилке…

— Лучше бы ты помолчал, Святоша, — рассердился я. — И без тебя тошно. — Ты бы лучше рыбу ловил, чем языком чесать!

— Остынь, Лучник, — урезонил меня Мика. — Он тоже меняется.

— Кажется, у меня клюёт, — сказал Святоша.

Должен признать, что Мика прав. Прежде я презирал Святошу за его мерзкий характер. Напившись, он всегда громогласно провозглашал себя нашей совестью, оставаясь при этом одним из худших грешников.

Святоша вытащил на палубу небольшую рыбину.

— Будь я проклят! — воскликнул он.

— Ты и так проклят, — не удержался я. — Как и все мы. Уже много веков.

— Это спорный вопрос. Но я не об этом. Смотри, кто попался на крючок!

То была крапчатая песчаная акула, маленькая, не больше шестнадцати дюймов. Ненавижу акул. Я занёс ногу, чтобы раздавить ей голову каблуком.

— Выбрось её обратно, — вдруг сказал Мика. — Хуже от этого никому не станет.

Какая-то мысль промелькнула у меня в голове, но я не успел поймать её. Акула же не хотела просто так возвращаться в море. Её челюсти непрерывно работали.

А когда я попытался её удержать, чтобы Святоша смог вытащить крючок, кожа рыбины ободрала мне пальцы не хуже наждачной бумаги.

Мы не успели её спасти — она сдохла.

— Так что ты говорил насчёт правильных поступков? — спросил Мика. — С каких это пор Лучник говорит о правильном? Никогда от тебя не слышал таких слов.

Вместо ответа я криво улыбнулся.

— Ну да, — подтвердил Святоша. — Все знают, что злее Лучника у нас только Колгрейв.

Вот это сказанул! Надо же, а я всегда считал себя человеком вполне терпимым. На мой взгляд, в Святоше и даже в Ячмене злобы куда больше, чем во мне.

Тут к нам пристроился Росток. В последнее время он что-то не попадался на глаза, пару раз я заметил его в глубоком раздумье, что было весьма удивительным. Раньше этот самодовольный хлыщ был главным корабельным треплом.

Он уселся рядом со мной на край сложенных стопкой кусков парусины.

Я относился к нему неплохо, потому что он напоминал мне собственную молодость. Зато он меня терпеть не мог. Я долго не понимал причины, но потом решил, что просто я похож на человека, которого он ненавидел до того, как попал на наш корабль.

— Эй, Лучник, что скажешь об этом деле? — спросил он. Голос его звучал напряжённо, словно он опасался, что я шугану его отсюда.

— О каком деле?

— О нашем возвращении.

Росток подобрал валяющуюся у борта удочку и принялся распутывать леску. Но запутал ещё больше. Видно, никогда в жизни не рыбачил. Я помог ему разобраться с крючком. И между делом спросил, почему именно ко мне он подкатился с таким вопросом.

— Ну… — замялся он, — теперь, когда Дуэлянт исчез, ты у нас самый умный. Ток… Худой Тор… они просто мертвяки. А Старика спрашивать себе дороже. Вот и выходит, что больше не у кого.

— Значит, больше не у кого… Слушай, парень, а ты как сюда попал?

Он с опаской глянул на меня.

— Почему тебя это интересует?

— Меня это вовсе не интересует. Просто мне больно видеть здесь тебя, такого молодого.

Мика раскрыл рот и уронил удочку на палубу.

— Конец света, — пробормотал он. — Лучник кого-то пожалел! Парень странно взглянул на меня, потом улыбнулся.

— Я заслужил своё наказание, — ответил он.

— Все мы заслужили, — согласился Мика, поднимая удочку.

— Воистину так! — зычно провозгласил Святоша. — Бремя грехов на наших душах преисполняет… — он прервал себя и, перестав вещать, тихо заговорил о другом: — Всё дело в том, как мы будем вести себя дальше и будут ли наши поступки оправдывать проклятие.

У Мики клюнуло, он вытянул ещё одну чёртову акулу. Эта оказалась покладистее, или же мы приобрели больше сноровки, снимая шершавую рыбину с крючка.

— У меня нет ответов, — сказал я. — Не знаю даже, те ли вопросы мы задаём.

На парусину рядом с Ростком плюхнулся кто-то из команды. Я повернул голову. Это оказался Троллединжан, последнее пополнение нашей безумной братии. Мы подобрали его с итаскийского военного корабля, захваченного в предпоследней битве. Он сидел там в канатном ящике, опутанный цепями и с кляпом во рту.

У него имелось имя, Торфин-какой-то-там, но по имени его никто не звал. За всё время пребывания с нами он вряд ли сказал более двадцати слов. Вот и сейчас он молчал, буравя глазами попеременно меня и Мику.

Я помню, что мы с ним встречались задолго до того, как его нашли в канатном ящике. В те времена, когда мы были рейдерами, наш корабль атаковал встречное судно. Он был членом команды противника и в схватке чуть не отрубил Мике ухо. Не вмешайся я — ходить ему одноухим. Тогда мы сбросили его в море. А потом, много времени спустя, обнаружили на борту итаскийца. Мика узнал его по шраму на лбу. Колгрейв долго сопел, разглядывая дважды пленённого, а потом решил, что это наш человек и он встанет на место исчезнувших Дуэлянта и Китобоя.

Какие грехи привели его на наш корабль, мы так и не узнали.

— На моей родине рассказывают легенды об Оскорейене, — неожиданно заговорил Троллединжан. — О Дикой Охоте. Души проклятых скачут на адских жеребцах по чёрным облакам и горным вершинам, охотясь на живых.