Мне душу рвет чужая боль - Владимир Колычев

– А что, похоже?

– Чумной ты какой-то, доской пришибленный… Ну да, шесть лет на зоне…

– И что с того? – с вызовом посмотрел на нее Валентин.

– Ну вот, снова нахохлился… Эй, ты к жизни возвращаться собираешься?

– Это ты о чем?

– Да все о том же… В институт восстановился?

– Нет.

– Почему?

– Все равно…

– Вот я и вижу, что все равно. В охранниках всю жизнь проходить хочешь?

– Ну и прохожу.

– Да, тяжелый случай… Надо тебя поднимать.

– Не твоя забота.

– Если не я, то кто же? Кто же, если не я?

– Весело тебе… Хорошо, что весело. Только меня веселить не надо. И о судимости моей говорить не надо, – вспомнил он об инциденте, благодаря которому они оказались в этом кабинете.

– А если я не хочу, чтобы ты охранником работал?

– А где мне работать? Куда меня с моей судимостью возьмут?

– В институт восстановиться.

– Не выйдет. Я за тяжкое сидел, судимость через шесть лет погасят, только тогда можно…

– Ерунда. Если очень захотеть, то все можно.

– А я никак не хочу – ни очень, ни вообще…

– Вот я и говорю, что тяжелый случай.

– Какой ни есть, весь мой, – мрачно усмехнулся Валентин. – И тебе уже пора.

– А вот и не выгонишь! – ехидно улыбнулась Кристина. – Ты у меня на крючке. Вот скажу, что у тебя судимость…

Она запнулась, глядя, как за спиной Валентина открывается дверь. В кабинет вошла Оксана – строгая, как затяжной ошейник с шипами, и гордая, как пикирующий бомбардировщик. На губах улыбка – ехидная с примесью административной злости.

– Это у кого судимость? – остервенело спросила она, свысока глядя на Валентина.

– Вот, у гражданина Шведова Валентина… э-э, запамятовала, как вас по отчеству…

От наглости, с которой Кристина его предавала, у Валентина перехватило дыхание. Хотел бы он сказать, какая она дрянь, но слова застряли в горле. Впрочем, взгляд, которым он ее наградил, должен был передать все его чувства.

– И за что, позвольте спросить? – Оксана рассматривала ее с колким интересом и тщательно скрываемой завистью.

При всем своем желании она не могла выглядеть так ослепительно хорошо, как она. Просто хорошо – да, а ослепительно – не тот размах крыльев.

– За убийство… Вот возьмет вас… – Кристина слегка сощурилась, рассматривая бейсик на форменном пиджачке. – Э-э, Оксана, старший вы администратор… Вот возьмет он вас, Оксана… Нет, не в том смысле, в котором вы хотите… Вот возьмет вас и убьет! Будете тогда знать.

– Убьет?! Меня?! – оторопело посмотрела на нее Оксана.

– Ну да, за вашу вредность!

– За мою вредность? – администратор воинственно встряхнулась, уперла руки в бока, выставила вперед ножку. – В каком это смысле он может меня взять?

– А в каком ты хочешь?

От этой перепалки у Валентина зазвенело в ушах.

– Эй, может, хватит?

– А тебя не спрашивают, Шведов! Ты уже уволен! – даже не глянув на него, выдала Оксана.

– За что? – удивленно протянула Кристина.

– За судимость!

– А кто тебе такое сказал?

– Ты и сказала!

– А если я пошутила?

– Не пошутила!

Неизвестно, сколь долго продолжалась бы эта взаимная пикировка, если бы в кабинет не вплыла дородная Марина Васильевна, директор универсама.

– Так, что здесь за шум? – вальяжно спросила она.

– Да вот, охрану надо вызывать! – ткнув пальцем в Кристину, взвизгнула Оксана.

– Охрану? – меняясь в лице, ошеломленно протянула директриса. И, вжав голову в плечи, лебезящим голосом: – Здравствуйте, Кристина Георгиевна!

Надо было видеть, как вытянулась в лице Оксана.

– Кристина Георгиевна? – проблеяла она.

– Да ладно, расслабься, девочка, – в уничижительно-поощрительном тоне сказала ей Кристина. – Проблемы в личной жизни, понимаю. А что не узнала, так я у вас не частый гость… Марина Васильевна, я заберу у вас Шведова. А то я сегодня без персональной охраны…

– Да, да, конечно, Кристина Георгиевна, – заелозила перед ней директриса.

Валентин с недоумением наблюдал за происходящим. И поплелся за Кристиной, как телок на веревочке. Опомнился он только возле кассы, мимо которой лежал их путь.

– А шоколадки? Шоколадки на место верни, – потребовал он, обращаясь к ней.

– Я смотрю, ты еще не совсем потерян для общества, – с мягкой усмешкой сказала она. И, немного подумав, добавила: – А может, и для меня…

Шоколадки она положила на ближайший прилавок и в сопровождении Валентина вышла на стоянку перед супермаркетом. Подвела его к своему автомобилю. Новенький джип «Ауди» красного цвета, две-три тонны геометрического и силового совершенства.

Кристина показала на свою машину с небрежной нарочитостью. И с легким торжеством во взгляде пригласила спутника занять место в салоне:

– Прошу!

Но Валентин мотнул головой.

– Если я правильно понимаю, ты – хозяйка нашего супермаркета?

– Если точней, то им владеет мой муж. Фирма у него своя – супермаркеты, рестораны, ночные клубы.

Вряд ли Валентин завидовал Кристине. Что-то вроде восхищения шевельнулось в его душе, а желания хоть как-то приобщиться к ее семейному бизнесу не возникло. Он мог уже адекватно воспринимать действительность, но стремления чего-то добиться в этой жизни или хотя бы состояться как личность по-прежнему не было. Зато мужская гордость никуда не делась. Она-то и не позволяла ему ехать с Кристиной.

– Рад за тебя. Только не пойму, зачем тебе нужно было обворовывать свой же магазин?

– А мужу насолить! – задорно улыбнулась она. – Шучу, конечно… Охрану хотела проверить. И ты справился со своей задачей…

– Ты знала, что я здесь работаю?

– Понятия не имела… А если бы и знала… Я тебя уже давно забыла. Это я тебе правду говорю, чтобы ты не обольщался… Как ушел ты к своей Лиде, так и забывать тебя стала. Пока совсем не забыла… А сегодня, выходит, вспомнила. О чем, кажется, не жалею… Ну чего стоишь? Садись в машину!

– Зачем?

– Теперь у тебя новое место работы. Моим личным охранником будешь.

– Не буду.

– Почему? – удивилась она.

– Потому что не хочу.

– Точно не хочешь?

Кристина улыбалась, но во взгляде сквозила обида.

– Ни к чему это… Тем более судимость у меня. И Оксана меня уже уволила…

– Во-первых, она права на это не имеет. А во-вторых… Что у тебя с ней? – въедливо посмотрела на него Кристина.

– Что у меня может быть с ней?

– Вот я и спрашиваю, что… Я же вижу, она глаз на тебя положила.

– Тебе показалось.

Что ни говори, а она была близка к истине. Валентин знал, что нравится Оксане. Как знал, что Кристина почувствовала ее к нему симпатию. Точно так же, как об ее интересе к нему догадалась и сама Оксана. Поэтому и случилась эта их взаимная пикировка… Может, не зря говорят, что бабы – дуры?

– Не показалось… Смотри у меня, Шведов! – пальчиком погрозила ему Кристина.

В шутку погрозила, но при этом всерьез.

– Что смотри? – с вызовом посмотрел на нее Валентин.

– Я ревнивая…

– А я тебе никто.

– Кто. Сам знаешь, что кто… Не хочешь провожать меня, не надо. Оставайся здесь. А бегать я за тобой не собираюсь. Кто ты, а кто я!

– Вот и я о том же, – саркастически усмехнулся он. – Я никто, и этим все сказано… Езжай к своему мужу.

– Дурак ты, Шведов. Больше я тебе ничего сказать не могу… Прощай!

Закусив губу, Кристина повернулась к нему спиной и села в машину.

Валентин действительно чувствовал себя дураком. И понимал, что если бросит ей вызов, то станет дураком в квадрате. Но, как бы то ни было, в тот же день он попросил расчет и уволился из супермаркета…

Глава 3

Хрестоматийный авантюрист и мошенник Клетчатый был гением преступного мира, и опознать его удалось по портрету, написанному в стиле абстрактного кубизма. Степан хорошо помнил сцену из старого фильма, где Олег Даль, он же принц Флоризель, срывает покрывало с картины, и все, кто находился с ним в комнате, вскакивают со своих мест и с криком «Да это же Клетчатый» в ужасе уносят ноги… Увы, но в случае с убийцей инкассаторов ничего подобного не произошло, хотя его фотопортрет был составлен в более реалистичном стиле, нежели импрессионизм.

Степан со вздохом посмотрел на составной портрет преступника. Черты лица крупные, размытые и к тому же непропорциональные, контур – какой-то не естественный. Глаза маленькие, впалые – полное отсутствие гармонии с массивными надбровьями. А самих бровей нет вовсе. И нос огромный, распухший, ноздри, как у какой-то свиньи. Не человек, а монстр какой-то…

Это был портрет преступника, который мог застрелить Агашева, оказавшегося не в то время и не в том месте. Он смог составить описание только одного автоматчика. В результате кропотливой работы удалось найти еще двух свидетелей, которые смогли составить фотопортрет еще одного преступника. Но и там такая же опухшая и страшная рожа. С такими ориентировками патрульно-постовым службам не останется ничего другого, как разыскивать преступников по свалкам и бомжатникам…