Переосмысление - Магомед Абдулкаримович

Посвящается всем пострадавшим в результате событий 15 апреля 2013 в Бостоне и 18 апреля 2013 в Уэсте

Письмо с Края Земли

Обстрел района Саиф-аль-Давла в сирийском городе Алеппо закончился полчаса назад. В воздухе настойчиво висела белая известковая пыль, делая внезапно наступившую тишину еще более густой и оглушающей. Ее нарушал лишь редкий треск отваливающейся со стен домов штукатурки, да отдаленный гул возвращающихся к месту дислокации бомбардировщиков. Джасим выбрался из подвального окна и, балансируя руками на осыпающихся краях глубоких воронок, побежал на противоположную сторону улицы. В конце ее за разрушенной гостиницей слышались крики джихадистов, встреча с которыми для Джасима не предвещала ничего хорошего. Он сильнее пригнулся и прибавил скорости, поскольку идти на встречу с Абдуллой он был вынужден вне зависимости от обстоятельств. Перебравшись под укрытие бетонной плиты, он оглянулся, подумал, что не стоило оставлять свою жену Айшу, пятилетнюю дочь Нарине и трехлетнего сына Джангира одних, но делать было нечего. Старый университетский приятель Абдулла Авад обещал подготовить для него и его жены с детьми документы на новые имена. Документы должны были сделать более безопасным их путь к турецкой границе, за которой их ждал лагерь беженцев, потом — Анкара и реальный шанс улететь навсегда в США к старшему брату. Верный шанс спасти жену и детей.

В Сирии Джасима больше уже ничего не удерживало, он потерял почти все, что было ему близко и дорого. Он потерял родителей, ради которых остался в этой стране пять лет назад, хотя имел возможность выбраться в Америку, где ему предложили место в энергетической компании и оклад в бизнес — школе (пробелы между словами, дефис вместо тире) Стивена Росса при Мичиганском университете. Он отказался, посчитав невозможным оставить одних старую мать и перенесшего инсульт отца. Несколько месяцев назад их изрешетило осколками снаряда в двух метрах от порога своего дома в старом городе. Когда Джасим нашел их лежащими во внутреннем дворике, то к своему ужасу даже не почувствовал душевной боли, лишь легкую горечь утраты, настолько привычной стала смерть на улицах Алеппо.

Свою работу он потерял еще раньше, даже еще до того, как весной 2011 года по всей Сирии прокатилась первая волна демонстраций с требованием проведения реформ. Его уволили из университета, где он работал преподавателем за 150 000 сирийских фунтов в месяц, примерно равных тысяче долларам США. Тогда алавиты взялись за чистку от неблагонадежных элементов во всех государственных учреждениях. Правящая элита алавитов предпочла не рисковать своей властью, нейтрализуя влияние независимой и образованной сирийской интеллигенции на обычных людей, тем более на студентов. Потом и его дом был разрушен минометным обстрелом, непонятно, с какой стороны. После долгих мытарств по знакомым и друзьям, Джасим решил любыми путями уехать в страну своей мечты, в США, к брату, чтобы ни случилось, чтобы ни произошло…

Причина увольнения, а так же необходимость в поиске новых документов, крылась в том, что Джасим Сакар был этническим курдом. Большинство его сирийских сородичей занимали нейтральную позицию по отношению к Башару Асаду, но были и те, кто открыто поддерживал его, а также те, кто ушел в оппозицию. Даже главой Сирийского национального совета стал курдский активист Абдель Бассет Сейда. С обеих сторон к простым курдам было неоднозначное отношение. Боевики запросто могли его расстрелять из «политических» соображений, поскольку он не собирался вступать в их ряды, а идти к границе придется с «этой» стороны. Самому же Джасиму было попросту наплевать на Асада и на то, кто прав из двух сторон. Он хотел лишь работать, кормить свою семью, жить спокойно и счастливо.

Проклиная себя за то, что не уехал в свое время в США, он одновременно мучился от стыда, что даже в мыслях допускал возможность оставить мать и отца на произвол судьбы. Сейчас же все было решено и, как он надеялся, предрешено. Его жена и маленькие дети ждали его в подвале, в двух кварталах от места, где он должен встретиться с Абдуллой. Джасим купит для всех документы, с которыми ему будет проще доказать боевикам, что он суннит или даже салафит, и выбраться наконец из этого чертового города, в котором он застрял, чтобы уехать в прекрасную страну с неограниченными возможностями, где никогда не произойдет того, что происходит сейчас в его родной стране.

Крытый базар, куда по узенькой улочке, перебирая руками по простенку, шел Джасим, когда-то состоял из множества украшенных искусной резьбой каменных сводов и куполов. Сейчас это были просто бесформенные руины, среди которых одиноко торчали уцелевшие столбы. Пыль постепенно рассеялась, и в мгновение охватив открывшееся пространство взглядом, Джасим увидел человека, сидящего у основания одного из столбов, который при виде его привстал и помахал рукой. Инстинктивно схватившись за рукоять ножа, торчавшего за поясом и скрытого полами просторной рубахи, он вскоре опустил ее, осознав, что это Абдулла.

Джасим огляделся по сторонам, стремительно выскочил из проулка и через несколько секунд сел на корточки на груду кирпичей рядом с другом.

— Салам, Абдулла. Какие новости? Получилось?

— Все, как обещал. Документы для тебя, жены и детей со мной, только вот пришлось отдать за них все свои деньги. Не обижайся, Джасим, но они обойдутся тебе дороже.

— Сколько?

— Пятьдесят.

Озвученная сумма вызвала у Джасима непроизвольный спазм в горле.

«Это катастрофа» — подумал он, — нет, катастрофа будет, если он не выберется отсюда, пусть у него останутся жалкие гроши, но в Турции он найдет способ связаться с братом, и тот поможет.

Джасим привстал, засунул руку в карман брюк и вытащил пачку банкнот по 1000 фунтов. Отсчитав десять купюр, он положил их обратно в карман, а пятьдесят зажал в руке.

— Деньги есть, давай, я посмотрю. Там точно все в порядке? — спросил Джасим.

— Мы с тобой дружим уже давно, Джасим. Что за недоверие?

— Сейчас такое время, я даже сам себе не доверяю. Показывай документы — если все в порядке, получишь свои деньги.

Абдулла передал Джасиму документы. С этого момента для всех чужих людей Джасим будет представляться как Тахья Дакка, малообразованный торговец фруктами. Его радовало, что осталось еще десять тысяч фунтов. Такие деньги позволят ему купить место в машине до границы у контрабандистов, если такая подвернется; а если нет, то можно будет что-то купить из еды в дороге.

— Встретимся у Эсама? — спросил Абдулла.

— Да, если доберемся.

— Доберемся, брат, да поможет нам Всевышний.

Абдулла тоже собирался выехать из Сирии с женой. У Абдуллы и его жены не было детей, они связали себя узами брака недавно и теперь собирались построить новую жизнь за пределами этой страны, в которой хаос стал обычным делом.

На обратном пути Джасиму стали попадаться люди, выбравшиеся из своих укрытий и идущие по своим делам. Приблизившись к окну подвала, где его ждала семья, он почувствовал опасность и остановился. Справа к ним приближались два чернобородых боевика, чью принадлежность к джихадистам было легко определить по развешенным на поясе гранатам и уверенной походке, которой они направлялись прямиком к Джасиму. Поначалу ему захотелось изо всех сил побежать по улице, карабкаясь по воронкам и камням, чтобы увести боевиков от убежища, но у него не было сил, и он оставил эту затею. Боевики подошли вплотную, и Джасим увидел, что мужчины вооружены снайперскими винтовками. Видимо идут занимать позиции, — отметил про себя он.

— Кто такой? Документы есть?

— Меня зовут Тахья. Мы с женой и детьми беженцы.

— Где они?

— Здесь, — Джасим приподнял онемевшую от внутреннего напряжения руку в направлении подвала.

— Мать есть?

— Нет, ее убил Асад.

— А отец?

— Тоже.

— Ну, иди, — односложно ответил один из бородачей и пошел дальше.

Второй еще несколько секунд пристально и с прищуром вглядывался в глаза Джасима, после чего сплюнул под ноги и пошел за напарником, нарочно больно ударив Джасима в плечо прикладом винтовки, висевшей у него на плече стволом вниз.

Едва Джасим спустился в подвал, как услышал нежный шепот жены, что-то говорившей сыну. Он увидел их сидящими на большой сумке, в которой у них лежало белье, несколько банок рыбных консервов и завернутый в полотенце хлеб.

— Ну, наконец-то, — с надрывом выдохнула Айша.

Пятилетняя дочь подняла голову с колен матери и, разобрав в сумраке фигуру отца, вскочила, подбежала к нему и обняла за ноги. Джасим быстро поднял ее на руки и поцеловал.

— Ты все уладил? — спросила жена.