Тяжесть венца - Симона Вилар

– Я не позволю оскорблять себя, Нэд! Ибо я воистину наследник Плантагенетов и мои дети уж наверняка получат то, что им полагается по праву. Другое дело – твои ублюдки от шлюхи Элизабет.

За сим последовала сцена, недостойная королевских палат. Король и его брат ругались, как грузчики в доках, а закончилось все тем, что Эдуард кликнул стражу и приказал отправить Джорджа в Тауэр и заточить в отдаленной башне Боуйер.

– Ты еще пожалеешь об этом, брат! – вопил Джордж, когда лучники выводили его из Вестминстер-Холла.

Король же в присутствии многолюдного собрания заявил, что Джордж давно испытывает его терпение, но теперь оно иссякло и герцог Кларенс предстанет перед судом.

Ричард мог торжествовать. Оставалось лишь ждать, кто встанет на защиту Кларенса в парламенте. Ричарда волновало только то, что теперь за каждым новоприбывшим бдительно следили, он понял, что Элизабет тоже стремится перехватить ожидаемое лицо, у которого на руках был компрометирующий документ.

Правда, Элизабет не могла теперь лично вмешиваться в ход дела. Пришло время родить, и в положенный срок она разрешилась от бремени дочерью. Правда, в Лондоне столько говорили о судебном процессе над средним из Йорков, что рождение очередной принцессы никого особенно не взволновало.

Тем не менее, Ричард навестил царственную свояченицу, заверив в своей самой искренней симпатии как к ней, так и к новому ребенку рода Йорков. Ему даже было позволено взглянуть на малютку.

– Прелестное дитя, – сказал герцог, сутулясь над украшенной кружевами колыбелью. – Когда у малышки такие реснички, можно предположить, что она вырастет красавицей. Какое имя решили ей дать?

– Эдуард хочет назвать ее Кэтрин.

– Прелестное имя. Кстати, у меня тоже есть дочь, и ее тоже зовут Екатерина.

– У вас есть дочь? Но я слышала, что у вас только сын, Джон, если не ошибаюсь.

– О, я должен быть польщен тем, насколько вы осведомлены, моя королева. Но вам и впрямь не доложили, что у меня есть еще и маленькая девочка. Ей восемь лет, и она само совершенство.

– Рада слышать. Жаль только, что ваша Кэтрин всегда будет иметь эту досадную полосу бастарда в своем гербе[12]. Как и ваш сын. Впрочем, надеюсь, Анна Невиль народит вам кучу законных наследников.

– Безусловно.

– Если, конечно, разрешение на брак будет одобрено Римом, – улыбаясь, закончила королева.

«И если мне удастся склонить к браку эту упрямицу Анну», – подумал про себя Глостер, продолжая как ни в чем не бывало любезничать с королевой.

Роды пошли на пользу Элизабет. Она выглядела даже цветущей. Занятая материнством, отвлеченная от обстановки ненависти и интриг, она еще не надела маску холодного высокомерия, которую обычно носила при дворе.

– Ричард, по сути, я рада, что вы наконец нашли себе избранницу по сердцу. И больше не буду попрекать вас той некрасивой историей, когда вы столь жестоко обошлись с моей маленькой фрейлиной Бланш Уэд. Ведь вы тогда просто вскружили бедняжке голову, а затем заставили постричься в монахини.

– О, у вашей шпионки, моя королева, слишком много грехов на душе, и ей было что замаливать в святой обители.

Королева лукаво погрозила Ричарду пальцем.

– Малышка Уэд так привязалась к вам, что перестала быть моей шпионкой. Воистину вы, Ричард, странный человек. Вы способны заставить полюбить себя даже самых корыстных женщин. Наверняка и Анна Невиль уже без ума от вас. Какая жалость, что ей так и не удастся стать графиней Солсбери.

Улыбка застыла на губах Глостера. Но он все же решил закончить:

– Дело Кларенса еще не завершено, и, следовательно, вы пока нуждаетесь во мне. Думаю, если король все же решит вернуть леди Анне владения ее деда Солсбери, вы первая сообщите мне об этом.

– Сомневаюсь.

Они обменялись самыми кроткими улыбками, но их взгляды были подобны ударам кинжала.

В Байнард-Кастл Ричард вернулся в бешенстве. Он швырнул поводья слуге и двинулся через двор, не обращая внимания на толпящуюся вокруг незнакомую челядь и богатый дормез с белой розой на дверце. И лишь когда он увидел Джеймса Тирелла, отдававшего распоряжения каким-то людям, недовольно осведомился, что означает все это столпотворение.

– Простите, милорд, но в Байнард-Кастл прибыла герцогиня Йоркская.

– И ты принял ее?!

Тирелл спокойно глядел на Ричарда.

– Она ваша мать, милорд. И она утверждает, что Байнард-Кастл – ее особняк.

– Вот старая дьяволица! Сейчас я покажу ей!

И Ричард, прихрамывая и перепрыгивая через ступеньки, бросился наверх.

Сесилию Невиль, герцогиню Йоркскую, он нашел в своей опочивальне. Она стояла у огромного камина, но, едва ее младший сын вошел, торопливо отошла и опустилась в резное кресло под балдахином, в котором обычно сиживал сам Ричард Глостер.

Это окончательно возмутило Ричарда.

– Ко всем чертям! Какого дьявола вам тут понадобилось, матушка?

Старая герцогиня гордо выпрямилась в кресле.

– Байнард-Кастл мой. И я здесь у себя дома.

– Где же тогда я, любопытно узнать?

– Вы у меня на постое.

От возмущения Ричард лишился дара речи, в его темных глазах полыхала такая ненависть, что, обладай его взгляд убойной силой, от Сесилии Йоркской не осталось бы и тени.

Однако и взгляд герцогини нельзя было назвать нежным. Ричард всегда знал, что мать недолюбливает его. Почти с младенчества он был заброшен ею, и леди Сесилия, так много внимания уделявшая остальным детям, удосуживалась лишь изредка справляться о Ричарде.

Поговаривали, что после рождения последнего сына ей было сделано некое предсказание, после которого герцогиня была готова даже отречься от младшего ребенка, если бы не вмешательство мужа, взявшего маленького Дика под свое покровительство. Ричард-младший рос в атмосфере смутных слухов и недомолвок. Из болтовни служанок он узнал, что Сесилия Невиль едва не умерла, рожая его, и была в ужасе, узнав, что ребенок родился весь покрытый волосами, к тому же еще и с зубами. Позднее оказалось, что одно плечо у него выше другого, позвоночник искривлен, а одна нога короче другой. Сущий урод. А ведь он был ее одиннадцатым ребенком, и все остальные, не считая четверых, умерших в младенчестве, выросли удивительно крепкими и красивыми… Ричард же ненавидел мать за то, что она родила его калекой, не любила и игнорировала его. Тем не менее он был любезен с ней, пока она обладала силой, пока Эдуард не изгнал мать. И тогда Ричард просто вышвырнул старую герцогиню из ее особняка, очень довольный тем, что Эдуарду на это наплевать, а он наконец-то может хоть частично отомстить матери за прошлое пренебрежение. И вот взгляните – она осмелилась вернуться!