Сокол Гора - Андрей Посняков

Выронив палку, доходяга кубарем покатился в канал.

Волосатый тут же заверещал, заругался, набрасываясь с кулаками на юношу.

Максим оттолкнул его и презрительно прищурил глаза:

– Ты сначала драться научись, а уж потом кулаками маши! Да отстань ты! Кому сказал, отстань! Ах, ты так?! Ну, я предупреждал…

Этого Макс уделал с правой – и тоже одним ударом.

Сплюнул, посмотрев, как, вылезая из воды, отплевывается от тины волосатый… Нет! Уже не волосатый, а зияющее лысый! А волосы как же?! А вон они, зацепились за куст – парик! Ну, блин, и дела тут творятся.

Оба пострадавших что-то залепетали, а потом, со страхом взглянув на Макса, неожиданно пустились в бега – так вот, прямо по камышам, вдоль канала. Тот, что в юбке, на миг остановился и, обернувшись, погрозил юноше кулаком.

– Грози, грози, козел лысый! – Подобрав с земли камень, Макс швырнул его вслед беглецам. – Очень я вас боюсь.

Сзади послышался крик. Тейя! Ага, она, оказывается, уже прибежала сюда.

Взобравшись на насыпь, девушка со страхом посмотрела на убегавших и тут же, схватив Максима за руку, потащила вниз.

– Да подожди ты, – уперся тот. – Успеем еще уйти. Ты лучше объясни – что здесь? А, черт, ты ж никакого нормального языка не знаешь. Ну… – Молодой человек задумался, пытаясь хоть что-то объяснить. Наконец обвел рукою все – поля, долину, пустыню: – Это Египет, да? Египет?

– Е-ги-пет? – Тейя удивленно затрясла головой. Снова посмотрела на беглецов. Потом улыбнулась и тоже, как вот только что Макс, обвела вокруг руками:

– Кемет! Та-Кемет!

Потом, показав на пирамиды и чуть правее, скривилась, словно в гримасе отчаяния:

– Хат-Уарит! Хат-Уарит! Хека хасут. Хекат Хауи!

Повернулась в обратную сторону, судя по солнцу, наверное, к югу. Улыбнулась – радостно так, весело, по-доброму:

– Уасет! Уасет. Амон. Пер-о!

Показала пальцами – идти. Что ж, жест понятный. Максим тоже улыбнулся, кивнул – значит, им в этот самый Уасет и надобно. Или в Амон, или в Пер-о. На юг, в общем. Пожал плечами – идти так идти. В конце концов, девчонка она, кажется, добрая, да и дорогу наверняка знает, вон как лопочет уверенно. И грудь такая… ходуном ходит. Оделась хоть бы для приличия, что ли?

Вот как пришли к шалашу, Макс так и начал доказывать – жестами, конечно, – про одежду. Как ни странно, Тейя его вполне даже хорошо поняла, показав в свою очередь, что она-то как раз одета нормально, чего вот о нем, Яхмесе, уж никак не скажешь!

Девчонка так смеялась, показывая на его джинсы и кроссовки, что юноше на миг и самому стало стыдно – что он, и в самом деле лох, что ли?

Оборвав смех, Тейя на полном серьезе показала жестами, что идти куда-либо в такой вот одежде – джинсах и прочем – уж никак нельзя, такую одежку надо немедленно снять и выбросить, иначе Яхмес слишком будет выделяться. Да Макс и сам давно уже понял, что будет выделяться, – достаточно было вспомнить тех двоих, с палкой, да и парней-насильников. Что же, здесь все так ходят? Выходит, все… И ему так вырядиться? Ах, да…

Снова засмеявшись, Тейя проворно стащила с парня футболку, на миг коснувшись его груди своими ничем не прикрытыми сосками. Ух, черт… Макс снова покраснел, густо-густо… Ну что ж она раздетая-то такая, а?!

Тейя улыбнулась и вдруг с напускной строгостью постучала пальцем ему по носу: не время, мол, дорогой товарищ, не время. Да и не из таких я!

Ага, не из таких… Уж судя по одежке, так…

Впрочем, Макс и сам уже лишился не только футболки, но и кроссовок, и джинсов… О! А как Тейя захохотала, увидав его носки! Прямо до слез! А потом потянулась к плавкам, так, словно ни в чем не бывало. Ну ничего себе!

Плавки Макс все ж таки отстоял, и девушка, махнув рукой, разорвала его футболку и ловко соорудила из нее нечто вроде юбочки или набедренной повязки. Вот в таком вот виде, по ее непоколебимому мнению, и должно было пуститься в дальнейший путь. Ну, раз дама настаивает…

– Постой! – вдруг спохватился Максим. – А деньги я куда ж положу? Паспорт? Мобильник? Что ты мне тут показываешь? Спрятать? Ага, как же! А полиции потом как докажу, что гражданин России? На пальцах, что ли? Нет уж…

Вытащив из штанов ремень, Макс приладил его на манер пояса, запихнул в футляр, к телефону, купюры. А паспорт куда? А туда же, где и был, – в карман на футболке. Где он сейчас… О! Как раз спереди, только вот – боком. Ничего, на молнию вот застегнуть… Ну, вот все и поместилось. Славно, ай славно!

– Ну что? – Максим обернулся к девчонке. – Идем?

– И-дем? – Та улыбнулась и, смешно наморщив носик, махнула рукою – идем.

Нет, сразу не пошли. Тейя что-то делала на небольшой вытоптанной площадке у самого шалаша: отломала с дерева веточку, воткнула в землю, что-то зашептала, прикрыв глаза. То ли молилась… то ли хотела хорошенько запомнить место. Зачем? Кто ее знает.

Наконец девчонка призывно махнула рукою – пошли. И Макс, пожав плечами, зашагал вслед за своей спутницей по узкой, вьющейся меж камышами тропе. Небо над головою было каким-то изжелта-голубым, словно бы вылинявшим, а яркое белое солнце выглядело как застывший ядерный взрыв. Всюду росли густые заросли тростника, почва казалась болотистой, местами даже топкой.

Прошагав по тропе, по прикидкам Максима, километра четыре, путники выбрались на высокую насыпь, идущую вдоль канала, – дорогу – и, не сбавляя темпа, двинулись по ней к блестевшему где-то впереди огромному бирюзовому облаку. Юноша прищурил глаза. Море? Очень похоже. Или просто широкая река. Спросить бы – да вот только как?

На насыпи оказалось не так жарко, как в камышах, – в спину дул освежающий ветер, и Тейя даже затянула какую-то веселую песню, время от времени прихлопывая себя ладошками по бедрам. Интересное было песнопение, на взгляд Макса, прикольное. Все так же сверкало небо, тянулась вдоль канала узкая изумрудная долина, и такая же зелень расстилалась далеко впереди, вплоть до самого моря или реки.

Максим с удивлением посматривал по сторонам, надеясь отыскать хоть какие-нибудь приметы цивилизации – дорожные знаки, рекламные щиты или хотя бы столбы с проводами. Ничего подобного на глаза пока что не попадалось. Ну и глушь!

Долина имела в ширину, наверное, километра два-три, вряд ли больше, а дальше до самого горизонта тянулся лишь красный песок. И все так же виднелись пирамиды… только уже далеко-далеко позади, в зыбкой солнечной дымке.

Пару раз мелькнули на той стороне канала деревни – крытые тростником или подобным ему растением (папирусом, если уж это и в самом деле Египет) хижины странной овальной формы. На тянувшихся вдоль канала полях виднелись коричневые фигурки крестьян, а совсем рядом от каменной пристани только что отчалило широкое судно с необычной мачтой в виде буквы Л. Рогами мачта упиралась в палубу, точнее сказать, в борта, парус пока не поднимали – видать, ветер был не сильно-то попутный, зато сидевшие у бортов гребцы ловко орудовали веслами. Причем гребли как-то не по-людски: вставали, делали широкий гребок, потом падали на что-то вроде узких скамеек, снова вставали – вот так и плыли, этакими рывками, надо сказать, довольно быстро. В центре судна, как раз под мачтой, виднелись мешки и кувшины, вокруг которых сидели люди, по местным обычаям не обременявшие себя излишним количеством одежды. Все – волосатые… Или тоже – как тот – в париках?