Вокруг Света 1993 №03 - Журнал «Вокруг Света»

При этом не бралось в расчет, что язык и быт фалаша ничего общего не имеют с еврейской религиозной традицией, а тесно связаны с культурой других народов Эфиопии. Не столь существенными казались и несовпадения религиозных воззрений фалаша и классического иудаизма. Так, они следуют только Пятикнижию Моисея, праздничные дни для них только «Рощ Хашанех», Еврейский новый год, Йом Кипур, День искупления. Им неизвестны талмудические традиции, Ханука, Пурим, зато есть собственные праздники, такие, как Сегед — возвращение из Вавилонского плена, отмечаемые двух-трехдневным паломничеством на вершины местных гор. После возвращения в деревню праздник отмечается пением и танцами в традиционном эфиопском стиле. У фалаша есть монашество, священники называются, как и у христиан-ортодоксов, «кеш», носят белые шаммы и тюрбаны, церемониальные зонты. Во время службы в синагоге, при вынимании Торы, женщины сопровождают церемонию ритмичными ударами в ладони.

Нам в Гондаре встретить фалаша не удалось. «Они все уехали» — такой ответ давал каждый, кого мы о них спрашивали. Но в деревне Уолека, высоко в горах, и в Теда, в 30 — 40 километрах от Гондара, еще оставались крестьяне — фалаша. Отрезанные бездорожьем, они по-прежнему возделывают хлеб, пасут скот, лепят из черной глины игрушки, горшки, статуэтки, изредка приходят в Гондар на рынок. Что ждет их дальше? Останутся ли они здесь? Уедут ли последние фалаша на «землю обетованную»?

Свидетельство былого могущества

Самый внушительный памятник комплекса — мощный трехэтажный дворец основателя Гондара Фасилидаса (1632—1667 гг.).

Его дворец, очень хорошо сохранившийся,— настоящий замок, с толстыми стенами, четырьмя угловыми башнями, многочисленными залами. Поднявшись по высоким ступеням внешней лестницы на второй этаж, наш гид Асфау отпирает замок на створках тяжелых деревянных дверей, сделанных из единых плах дерева ванза, и мы попадаем в зал, где вершился суд. Это первый зал из трех, на который разделен второй этаж. Видимо, именно это место носило название «Дом льва», неоднократно упоминаемое в хрониках Гондара. На левой стене — старинные рисунки, оставленные строителями.

Во втором, внутреннем зале происходили приемы. Сейчас в нем остались лишь «люстры» — подвешенные к потолку равноконечные кресты-светильники из темно-коричневого дерева. Асфау Гырма считает, что форма их — свидетельство уважения и сыновней любви к отцу Фасилидаса, который был католиком: в католическом храме Гондара я видела точно такие же коричневые равноконечные кресты. Здесь мы увидели также и необычную даже для «гондарского» архитектурного стиля деталь — сквозной камин в стене между двумя залами (вторым и третьим), а внутри стены — дымоход.

Третий зал предназначался для дворцовых женщин — ведь эфиопские негусы, несмотря на то, что всячески подчеркивали свою приверженность христианству, были многоженцами, имели и официальных наложниц. В стенах этого зала — многочисленные ниши, заменявшие шкафчики, где хранились косметические кувшинчики, иноземные «франкские» флаконы, коробочки с украшениями и тому подобное, совершенно необходимое знатной женщине. В угловых башнях сделаны маленькие комнатки с узкими окнами на три стороны и три церкви — Рагуэля, Габриэля и Марии. Фасилидас, очень набожный человек, не выходил для ежедневных служб в церковь, а молился в этих комнатах, обращаясь лицом к храмам.

По соседству с замком в отдельном здании располагалась сокровищница, а рядом — глубокий водоем. Сейчас он пуст, а когда-то в нем разводили рыбу. Рядом с ним были сооружены и лечебные ванны с подогревом воды с помощью проходивших под ними глиняных труб — подобную систему подогрева можно видеть в средневековых банях Дербента.

Для более серьезного лечения и длительных купаний Фасилидас построил отдельное сооружение примерно в четырех километрах от дворца, известное как «Бани Фасилидаса». Это небольшое здание того же «гондарского» стиля с балконами и зубчатой крышей, стоящее посреди большого бассейна. Оно уже давно не используется по прямому назначению: большую часть года бассейн пуст; парк, в котором находится комплекс, заперт. Лишь раз в году, во время Тимката (праздника Крещения), он наполняется водой, и здесь при массовом скоплении народа проводятся торжественные церемонии.

«Дом любви» и «горе моей шее»

Преемник Фасилидаса, его сын Йоханнес (тронное имя —Алаф Сагад), построил собственный дворец — небольшой, уютный, двухэтажный. Если жилище Фасилидаса поражает мощью, крепостью, тяжестью, даже подавляет, то дом Йоханнеса (его трудно назвать дворцом или замком) радует глаз. Даже среди подчеркнуто религиозных правителей гондарской Эфиопии Йоханнес выделялся своей набожностью, и его дворец назывался «Домом любви» (имелась в виду любовь к церкви). В хронике, рассказывающей о жизни Йоханнеса, мало говорится о его воинских подвигах, но много — о благочестии, богатстве, пышности двора. В сокровищнице во времена его правления хранились не только государственная казна, но и праздничные одеяния и атрибуты власти негуса.

Атрибутами верховной власти служили трубы, красный зонт, барабаны, самый крупный из которых носил личное имя — «Медведь-лев». Царские барабаны (негарит) отличались от церковных (кеберо). Они были полусферической формы с одним днищем и скреплены попарно. В них били перед торжественными выходами, во время битвы, перед тем, как оглашались указы негуса. Именно эта их функция наиболее известна, и современная газета—вестник правительства, публикующая государственные документы,— носит название «Негарит». А в те времена они были обязательным атрибутом власти, прежде всего негуса и его наместников. Причем чем больше барабанов получал наместник, тем большим влиянием он пользовался. Так, у главы провинции Тигре было сорок четыре барабана.

По хроникам видно, что главным для Фасилидаса было укрепление власти, а для его наследников эта забота, еще оставаясь насущной, все же отходила на второй план. Накоплялось богатство, которое с удовольствием демонстрировалось. И архитектура, сохраняя общий стиль, теряла мощность, грозную монументальность, приобретала черты легкости, даже изящества, появлялся декор, прорезные окна, множество балконов.

Неподалеку от замка Фасилидаса, соединенный с ним стеной, стоит в руинах замок Иясу I. Стены были высотой до 5 метров, с зубчатой оградой, а по стенам наверху проходила дорога. Члены правящей семьи пользовались именно этими переходами по стенам, из-за зубцов которых люди были не видны. Ведь здесь, где сейчас так тихо и пусто, в те времена кипела жизнь. Придворные церковники, слуги, рабы, ремесленники, заезжие провинциальные феодалы, воины — не одна сотня людей бродила по замку.

К сожалению, не сохранились многочисленные другие строения, возведенные при Иясу I. Хроника называет, например, «расге бет» (головной дом) — малый приемный зал, «аддараш», где часто устраивались обязательные пиры. Когда не хватало и этого обширного помещения, как, например, во время недельного пира по случаю праздника креста (эфиопский Мескэль, и новогодний праздник, и традиционный праздник урожая — одновременно), приходилось сооружать во дворе временный «набаль бет». Еще одно здание — Йеблань Леангете («горе моей шее») было прозвано так из-за низких сводов в переходах и на лестницах. Здесь решались важные государственные дела.

Хотя Иясу I, как и все его предшественники, был воином, главным современники считали не его воинскую доблесть, а умение распорядиться богатством, благочестие, стремление к книжной культуре, церковному строительству. Его дворец был богато убран: «А из чертогов его царских одни были возведены с украшениями золота червонного и серебра чистого, а другие расписаны красками заморскими цвета разного... А все стены были в зеркалах заморских чистых и отражающих и видели себя все люди стана ясно. А еще расстелены были внутри ковры заморские, дорогие и многокрасочные. А была еще башня, построенная из изразцов заморских». К этим словам местной хроники можно добавить и свидетельство французского врача Шарля Понсе, побывавшего в Гондаре в 1699 году. Он писал: «После того, как меня провели через более 20 комнат, я вошел в зал, где император восседал на своем троне. Это было нечто вроде кушетки, покрытой красным шелковым покрывалом, расшитым золотыми цветами. Этот трон с ножками из массивного серебра помещался в глубине зала под балдахином, который весь сиял золотом и лазурью. Император был облачен в шелковое одеяние, отороченное золотом, с очень длинными рукавами. Его пояс, в который он был завернут, был оторочен таким же образом. Он был простоволос, с очень аккуратной прической. Большой изумруд сиял у него во лбу и прибавлял ему величия».

Золотые унитазы в тюрьме?

Неподалеку от дворцового комплекса стоит еще одно здание в том же стиле, связанное, хотя и не прямо, с именем Иясу II. Это замок раса Микаэля-Сухута (Микаэля Сыуля), предводителя тиграйцев, которые выступили против центральной власти и вынудили императора на единственный за его двадцатипятилетнее правление военный поход. Как известно, противники встретились около Аксума. Но и здесь проявился особый характер Иясу II: даже располагая численным превосходством армии, кровавому столкновению он предпочел переговоры. В результате Микаэль-Сухут согласно обычаю с камнем на шее в знак покорности пришел в шатер императора. Он был помилован и включен в войско центрального правительства. Иясу II благодаря этому получил прозвище Справедливого. Со временем Микаэль-Сухут занял столь высокое положение среди знати Гондара, что смог построить замок, не уступающий дворцовому комплексу. Еще сравнительно недавно там можно было увидеть золотые ванные, раковины и унитазы, которые обязательно показывали тем немногим, кто попадал во дворец. Это — память о последнем эфиопском императоре Хайле Селассие I, который превратил замок раса в свою гондарскую резиденцию.