Камень. Книга шестая (СИ) - Минин Станислав

— Лёшка! Лёшка! — Начал гундеть мне в ухо голос дядьки Николая.

О, еще и болтанка добавилась, которая становилась все сильнее. Какой реальный сон!

— Алексей! Поднимайся!

Я с трудом открыл глаза и увидел перед собой в темноте какой-то мутный силуэт.

— Чего надо? — Во рту как коты нассали.

— Это вот так вот ты с родным дядькой теперь разговариваешь?

— Чего надо? Какой к херам дядька?

Тут у меня за спиной опять раздался голос Вики:

— Николай Николаевич, да они оба сегодня ночью в таком состоянии были, что явно до сих пор пьяные! Вы не стесняйтесь, возьмите чайник из гостиной и плесните на Лёшку, иначе он точно не встанет!

Только сейчас до меня начало доходить, что это совсем не сон. Я заворочался и с трудом уселся на кровати. Даже от такого медленного подъема сразу «залетали вертолеты» и захотелось блевать. А ещё дико давил сушняк и першило в горле.

— Дядька Николай…

Я протянул руку и попытался убедиться, существует ли он на самом деле, или это хитрая игра моего пьяного воображения. Дядька оказался настоящим, по крайней мере, голову его в темноте я нащупал.

— Дядька Николай, дай попить…

— Николай Николаевич, — опять вмешалась Вика, — вы лучше идите в гостиную, а я пока молодым человеком займусь.

— Буду вам очень благодарен, Виктория Львовна! — таким же светским тоном поблагодарила её дядька, встал и пропал в темноте за выступом в стене.

И только сейчас я начал понимать, что нахожусь в спальне собственного особняка! Твою же бога душу мать! Я что, по пьянке из Бутырки свалил? Ладно, сейчас разберёмся.

— Викуся, я действительно дома?

— Сиди пока, недоразумение Романовское, сейчас воды дам, а то так хрипишь, аж слушать противно!

Девушка включила со своей стороны ночник, при свете которого подтвердились мои подозрения насчет дома, и забегала по спальне, быстро натянув на себя спортивный костюм. Потом девушка выскочила в гостиную и очень быстро вернулась со стаканом воды. Под звук клацанья моих зубов о стекло Вика выдала:

— Ну, Романов, похоже, влетел ты по-крупному! Быстро одевайся, у нас гости!

Она достала из шкафа спортивный костюм и буквально натянула его на меня.

— Викуся, принеси ещё воды… — просипел я.

— Будет тебе сейчас и вода, и минералка с какао… Сейчас все тебе будет… Сам себе в гостиной нальешь…

Девушка помогла мне встать и буквально вытолкала из спальни, а сама осталась внутри и плотно закрыла дверь.

И только тогда я понял, что она имела в виду под минералкой с какао: меня сверлил взглядом сидевший в одном из кресел нахмурившийся император.

— Дедуля! Как оно, ничего? — меня чуть повело в сторону. — Какими судьбами в наших краях?

Тут послышался продолжительный стон со стороны дивана. Присмотревшись, я понял, что это мой папаша, державшийся за голову обеими руками, сопровождает этими звуками робкие попытки сесть. Судя по этим стонам, ему сейчас было гораздо хуже, чем мне. А так как дед с дядькой не предпринимали никаких попыток помочь сыну и брату в неравной борьбе с земной гравитацией, помочь ему решил я:

— Батя, не ёрзай, лежи спокойно, сейчас лекарство принесу!

И решительным шагом направился по синусоиде в сторону бара, но был остановлен властным жестом деда:

— Алексей, ничего мне не хочешь рассказать?

— Секундочку, деда, надо подлечиться…

Достав трясущимися руками из бара бутылку армянского коньяка, я кое-как выдернул пробку и, морщась от отвращения, начал пить прямо из горлышка. Благословенная жидкость, попав в желудок, огнём пробежалась по венам и ударила в голову.

— Не думал, что у меня племяш так бухает, — услышал я голос дядьки Николая.

— Сказывается пагубное влияние его братьев, Николая с Александром. — Это уже был голос императора. — До знакомства с ними Алексей был вполне себе приличным юношей.

Кое-как прочистив мозги, я подошел к все еще лежащему бледному отцу и протянул ему бутылку, обратив при этом внимание на его подбитый левый глаз. Благодарно мне кивнув, отец судорожно припал к источнику живительный влаги, буквально через минуту порозовел и смог самостоятельно не только сесть на диване, но и встать с него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Спасибо, сынок… — помассировал он виски. — Теперь я спокоен, зная, что на смертном одре ты принесёшь мне стакан с водой. — И вернул мне недопитую бутылку.

Как только я собрался продолжить «лечебные процедуры», как сработала чуйка — и бутылка разлетелась в моих руках от резкого щелчка воздушной плети.

— Дедушка, ты вообще-то в гостях, так что веди себя прилично, — вздохнул я, разглядывая маслянистые стеклянные брызги на полу.

— Вообще-то я на территории империи везде у себя в гостях! — зло бросил он.

— Вот и не мусори дома. — Я кинул горлышко бутылки на журнальный столик. — И еще, дедушка, не делай такое лицо! Судя по моим ощущениям, ты не настолько зол, как хочешь казаться. Так что, может, возьмёшь стакан и выпьешь вместе с нами?

— Твою же мать! — вскочил он из кресла. — Свалился колдун на мою голову!

— Мою маму просьба не трогать… — Я начал заводиться. — За словами следите, ваше императорское величество!

Дед только отмахнулся и подошел к отцу:

— Ты бы видел себя со стороны, Саша! Смотреть же противно! И что у тебя за бланш под глазом?

Отец опустил голову, а меня уже несло:

— И отца моего в моем доме не трогайте, ваше императорское величество!

Деда аж затрясло, и вполне по-настоящему: вокруг него забегали воздушные смерчи с языками пламени:

— Сутки домашнего ареста! — прорычал он, оглядев нас с отцом. — И только попробуйте мне из дома выйти!

Дед глубоко вздохнул, стихии пропали, а он, еще раз нас оглядев, шагнул к дверям, выломал резную ручку, откинул ее в сторону, что-то при этом прошипев, и скрылся в коридоре.

Дядька Николай смотрел на меня осуждающе:

— Алексей, ты всё-таки думай, кому и что говоришь!

— Ничего личного, дядька… А то что? — я тоже пытался успокоится. — В угол поставите? В Бутырку посадите? На дыбе вздёрнете? Не я первый начал! Хочешь, чтобы люди относились к тебе с уважением, сам научись людей уважать! А я вот пока никакого уважения к себе не чувствую! Вот и… Дядька, хоть ты мне внятно объясни, за что я второй раз в тюрьму влетаю?

— За беспредел, Лешка. — хмыкнул он. — Пойми ты, наконец, что все свои действия надо тщательно согласовывать с родичами, тогда и беспределом они быть перестанут, а станут вполне себе успешными точечными акциями, направленными на укрепление законности и правопорядка на территории Империи, за которые тебе гарантированы почет и уважение. И не только со стороны родичей, но и остальных подданных его императорского величества.

— Гладко стелешь, дядька! — хмыкнул я. — Даже местами соглашусь, но когда дело касается непосредственно меня или моих близких, а я заранее знаю, что на точечные акции вы по каким-то своим причинам согласия не дадите. Значит будет беспредел.

— Понятно, — протянул он. — Ну, Алексей, я попытался описать свою точку зрения, а уж как к ней относиться, дело твое. И еще, я тебе могу только советы давать, да и то, если они нужны, а спрашивать с тебя будут мой отец и старший брат. И воспитывать тоже. Так что… — он хлопнул меня по плечу. — Мой телефон у тебя есть, Алексей, я всегда к твоим услугам. — Дядька повернулся к отцу. — Саша, если что-то сегодня понадобится, звони.

— Понял, Коля. Спасибо… — кивнул тот.

— Тогда я пошёл, удачи!

Когда за великим князем Николаем Николаевичем закрылась дверь, отец с видимым облегчением уселся обратно на диван и спросил:

— Лёшка, а вино у тебя в доме есть? А то коньяк в меня уже не лезет…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Отец, давай мы с тобой ещё по пятьдесят коньяка примем, отметим, так сказать, уход душных родичей, а потом спокойно спустимся в уютный погребок, где ты самостоятельно выберешь подходящий для этого времени суток напиток?

— Договорились, — кивнул он.

Тут из спальни осторожно появилась Виктория: