Призраки парка Эдем. Король бутлегеров, женщины, которые его преследовали, и убийство, которое потрясло Америку 1920-х - Карен Эбботт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заглянули представиться три юриста, две стенографистки и секретарь – ее личный штат. Они прозвали ее Королевой. Жалованье Виллебрандт составляло семь с половиной тысяч долларов в год, как у члена Конгресса. В биографических статьях журналисты называли ее “милой и юной” адвокатессой и любопытствовали, удастся ли ей опровергнуть “вековое присловье, будто женщина руководствуется исключительно чувствами, а не логикой”. Она же настаивала, что женщин не следует утверждать на государственные должности только потому, что они женщины, – подобная практика несправедлива по отношению к обществу в целом и к женщинам в частности. “В то же время, – поясняла она, – я в достаточной степени феминистка, чтобы придерживаться мнения, что не существует такой профессиональной или общественной деятельности, с которой не могла бы справиться женщина”.
Виллебрандт довольно скоро выяснила, что бутлегеры представляют собой лишь одну из граней проблемы. Другой, обескураживающей, оказались политики. Никто из ее боссов не был заинтересован в войне с алкоголем в одном строю с Виллебрандт – начиная с президента Гардинга. Будь они в этом заинтересованы, едва ли их выбор пал бы на мало кому известную выпускницу университета без всякого прокурорского опыта.
Будучи сенатором от Огайо, Гардинг был “сухим” только на словах, придерживаясь этой позиции, исключительно чтобы избежать конфликта с Антисалунной лигой. Он считал сухой закон бесполезным и, в отличие от Виллебрандт, отказывался следовать его принципам, соблюдая воздержание в своей личной жизни. Одним из первых его шагов в качестве президента было распоряжение перевезти приобретенное до 16 января 1920 года спиртное на 1800 долларов из его дома на Вайоминг-авеню в Белый дом. В общественных пространствах Белого дома Гардинг соблюдал приличия, но наверху, во время регулярных карточных игр с друзьями и разными важными персонами, включая Гарри Догерти и его помощника Джесса Смита, спиртное подавали в открытую.
Министр финансов Эндрю Меллон, в чьем ведении находилось Бюро по запрету, был открытым “мокрым” политиком и настойчиво протестовал против Восемнадцатой поправки. Еще до ее ратификации этот банковский магнат вложил миллионы в торговлю спиртным, даже прикупил завод “Олд Оверхолт”, производивший старейший сорт американского виски. Комиссар по запрету Рой Хейнес, ставленник Гардинга и виднейший выразитель “сухой” точки зрения, лично гарантировал изобилие выпивки на покерных вечеринках в “Маленьком зеленом доме на К-стрит” – викторианском особняке, обжитом членами президентской “Банды из Огайо”. Ящики виски доставляли на фургонах банка “Уэллс Фарго” в сопровождении вооруженных охранников. (Виллебрандт называла Хейнеса “политиком в овечьей шкуре”.) Джесс Смит частенько наведывался в Маленький зеленый дом, как и многие бутлегеры, кому нужны были преференции от федеральных властей, включая разрешения на вывоз алкоголя, которые предоставляли доступ к легальному виски, произведенному до принятия сухого закона.
И хотя рабочий стол Смита стоял так близко к ее собственному, Виллебрандт понятия не имела, чем тот занимается в рабочее время и что вообще входит в его обязанности. Она знала лишь, что после того, как жена Догерти, Люси, угодила в балтиморскую Больницу Джона Хопкинса с артритом, генеральный прокурор и Смит поселились вместе в роскошном люксе “Уордман Парк Отеля”. Насколько могла судить Виллебрандт, Смит был “наполовину посыльный, наполовину доверенный камердинер”, который выполнял мелкие поручения, покупал железнодорожные билеты и носил чемоданы генерального прокурора. Сам Догерти сказал ей так: “Не обращайте внимания на Джесса. Если появятся какие-то указания для вас, я сам вам о них сообщу. Для этого у меня на столе стоит телефон”.
Первое поручение, переданное Догерти, пришло в форме телеграммы. Автором донесения был Джеймс Р. Кларк, федеральный окружной прокурор из Огайо, который описывал “невероятные события” в Цинциннати. Хотя его подчиненным удалось выиграть в суде много дел по обвинению в нарушении запрета на алкоголь, сейчас они столкнулись с делом “настолько масштабным и грозящим такими последствиями”, что потребовалась помощь Вашингтона. Тщательное расследование, проведенное квалифицированными агентами, могло бы, по его мнению, “покончить с этим так называемым алкогольным «Кругом»”.
Виллебрандт раскрыла коричневую папку с надписью “Министерство юстиции: регистрация писем и документов” и вложила туда телеграмму. Вскоре на папке появится всего одно слово, подчеркнутое твердой рукой. РИМУС.
Показания А. У. Брокуэй
В: Чем вы занимались, прежде чем стать управляющим фермой?
О: Была помощником байера в “Карсон, Пири, Скотт & компания” в универмаге в Стейт-н-Мэдисон[10].
В: Когда вы познакомились [с Имоджен Римус]?
О: Где-то в 1917-м, не могу сказать точно. В последний год войны, еще до подписания перемирия.
В: Как вы познакомились?
О: Мы проводили грандиозную акцию, рекламировали стиральные машины и электрические утюги, и она пожелала купить кое-что. Она обратилась ко мне, это было по моему ведомству. Все делалось под моим руководством, и я впоследствии продал ей гладильную и стиральную машины в рассрочку.
В: Она оплатила покупку?
О: Сделала несколько платежей в течение месяца или двух.
В: А кто выплатил разницу?
О: Окончательно расплатился мистер Римус. Не в рассрочку, а всю сумму сразу.
В: Обсуждали вы с ней тогда Джорджа Римуса?
О: Несколько раз она говорила, что он хороший человек, что она получит его денежки, что она собирается отбить его… она сказала, что “спутается с ним ради его бабок”. Это ее слова. Она говорила мне, что получит все его состояние и научит его, как заработать еще больше… Сказала, что выйдет за него, если будет нужно, но вообще-то не хочет этого.
Папочка
Когда Имоджен не занималась делами фермы в Долине Смерти, контролируя отправку заказов или встречая клиентов, Римус уговаривал ее проехаться по магазинам и присмотреть что-нибудь для обустройства их дома – какие-нибудь штучки и безделушки, которых нет больше ни у кого в городе. Без устали она скупала золотые тарелки и серебряные столовые приборы, на которых гравировали инициалы “Дж. Р.” в честь ее мужа. В одной из таких поездок она приметила пару каменных львов у входа в старинный магазин на Эдвард-роуд и приказала шоферу остановиться. Выйдя из лимузина, Имоджен царственно прошествовала в здание и без всяких преамбул потребовала упаковать львов. Когда клерк сообщил, что львы не продаются, она велела вызвать менеджера и назвать цену. Быстро смекнув, тот назвал цифру, во много раз превышающую реальную стоимость,
