Я тебя уничтожу (СИ) - Рахманина Елена

– Мы с тобой, дорогая, еще не закончили, – слышу его хриплый голос над ухом.

– Разве? Я точно закончила, – ухмыляясь, пытаюсь встать, но у моего бывшего похоже другие планы.

Его пальцы поглаживают моё плечо, отвлекая меня от мысли, что сейчас он удерживает меня силой, и не то чтобы мне очень хотелось отсюда уходить, отнюдь – лежать с ним в одной постели казалось самым естественным в мире.

– Ты вернулась, чтобы все же уничтожить меня? – наконец-то задает он вопрос, витавший в воздухе с того момента, как я переступила порог его дома. Мне очевидна природа его вопроса, знаю, как вела себя многие годы с ним и собственным сыном, поэтому вовсе не удивляюсь сделанным выводам.

Я сжимаю его руку и убираю с себя, пробуя подняться. Самгин ослабляет хватку и наблюдает, приподнявшись на постели, как я, голая, собираю свои вещи, разбросанные по его спальне. Радуюсь тому, что всю жизнь держу свое тело в ежовых рукавицах и теперь могу похвастаться отличной фигурой – конечно, не такой, как когда-то, но судя по его восхищенному взгляду, он более чем доволен увиденным.

– Если бы я хотела тебя уничтожить, Толь, то сделала бы это еще тогда.

Интуиция у Франка всегда была звериной, должно быть, именно поэтому ему удалось дожить до своих лет, и сейчас из моей, казалось бы, ничего не значащей фразы он мог сделать множество выводов, часть из которых окажется правдой.

Я никогда не была образцовой хозяйкой, в холодильнике можно было найти разве что прокисшую пачку молока либо еду, которую я была вынуждена готовить для сына. Позже к нам приходила соседка, чтобы помогать мне с готовкой. Точнее, я наливала себе чай и шла играть с Климом, пока она брала бразды правления в моей кухне в свои руки, и меня это абсолютно устраивало.

– Не хочешь мне об этом рассказать? – вкрадчиво интересуется Самгин, когда я забралась на высокий стул, облокотившись на большой кухонный остров, пока Анатолий готовил что-то весьма аппетитно пахнущее.

Этот разговор я откладывала многие годы, и понятия не имела, какая будет реакция на мой рассказ, поверит ли он мне, или заклеймит лгуньей. Но если не поверит, что ж, возможно, так ему будет проще жить, а я сниму с себя этот груз, который ношу в себе много лет, но зато разочаруюсь в нем и смогу жить дальше. Без Анатолия Самгина.

Самгин пребывал в задумчивом настроении, пока мы делили с ним еду и вино, и, достаточно осмелев, я поняла, что могу рассказать ему события тех лет, с той стороны, которая была для него закрыта.

Тот вечер, казалось бы, ничем не отличался от множества других похожих на него, пока не раздался звонок, сообщивший, что мой муж в больнице. Он никогда не позволял забрать себя на «скорой», а значит, что все очень и очень плохо. Трясущимися руками я натянула одежду, спустилась на несколько этажей, к женщине, с которой иногда оставляла Клима, попросив её провести ночь в нашей квартире, пока меня не будет.

Ожидая у подъезда такси, нервно курила одну за одной сигарету, не чувствуя холодного ветра, пробирающегося под одежду.

«Лишь бы с ним ничего не случилось», – непрерывно крутилась в голове мысль.

Я вдруг вспомнила тот вечер, когда мне так же позвонили, сообщив, что Самгина ранили и он сейчас в этом притоне, что Черный называет своей хатой. Зашла и увидела, как эта крашеная сучка тычет свои сиськи ему под нос. С одной стороны, я испытала невероятное облегчение, оттого что он вполне себе жив и здоров, а с другой – готова была разорвать обоих в клочья. Сейчас бы многое отдала, чтобы сегодня ситуация повторилась.

Вместо такси, увидела знакомый «Мерседес» Черного.

– Садись, Самгина, мы за тобой, – сказал Денис и кивнул на заднее сидение.

В машине сидело еще двое знакомых мне мужчин, и я без промедления села, обрадовавшись, что они догадались отвезти меня к мужу.

– Как он? – первое, что спрашиваю, садясь в машину.

– Скоро узнаешь, – слышу неоднозначный ответ и напрягаюсь.

Черный мне никогда не нравился, было в нем что-то жуткое, и я не понимала, почему Толя держит его рядом, да еще и доверяет свою жизнь. Он всегда смотрел на меня, словно я – мясо, и порой его взгляды казались настолько грязными, что мне хотелось стереть их с себя. Но стоило мужу появиться на радарах, как он натягивал на лицо маску рубахи-парня, каким мне вовсе не казался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В тот день, когда по моей глупости мы остались вдвоем на лестничной площадке, он спросил, помогая мне прикурить сигаретку, не хочу ли я заменить им сегодня Франка. И дело было даже не в том, какие слова он подобрал, а в интонации и выжидательной позе. Мне хотелось надеяться, что он шутит, но по его холодному, лишенному эмоций лицу стало очевидно, что он вполне серьезно. Шутить – это вообще не его тема, максимум на что он был способен – это пересказать какой-то тупой анекдот, и тогда он смотрел на меня долгим взглядом, словно действительно рассчитывал, что я вдруг могу променять Самгина на это подобие человека.

Когда Франк нанес ему удар в живот, я даже не смогла испытать к нему сочувствия, радуясь, что муж наконец-то появился, потому что каждая секунда наедине с его «другом», казалась мне вечностью.

Только минут через пять я поняла, что мы едем вовсе не в сторону больницы. Сердце от страха учащенно забилось, но я старалась не показывать своего испуга, изучая безразличные лица парней. Они не смотрели в мою сторону, словно меня и вовсе не было в машине. Лишь Черный иногда бросал редкие взгляды через зеркало заднего вида.

Машина мчалась на высокой скорости, но отчего-то мысль открыть дверь и выскочить не казалась мне такой уж пугающей. Страх во мне принимал совершенно дикие очертания, несмотря на холод, на лбу выступила испарина, а во рту все пересохло, дрожь, зарождаясь из солнечного сплетения, распространилась по всему телу. В голову пришла идея не задавать никаких вопросов, просто, как только автомобиль остановится, бежать от них что есть мочи, не думая о том, как глупо буду выглядеть, если окажется, что неверно расценила обстановку, поэтому, сейчас я постаралась придать себе как можно более расслабленный вид и не дергаться.

Место, где остановился автомобиль, я видела впервые в жизни, и не похоже, чтобы поблизости находились больницы или травмпункты, поэтому мои опасения лишь подтвердились. Не раздумывая, я выскочила из машины и рванула от них со всех ног, но местность была открытой, и мне даже негде было спрятаться. В это время людей на улице не было, да никто бы и не стал помогать девушке, за которой гонятся головорезы.

Они сообразили вернуться в машину и нагнать меня на колесах, вдоволь поиздевавшись, пока я совершала нелепые попытки убежать. Здесь скрыться от них невозможно, и когда автомобиль преградил мне путь, а Черный направил в мою сторону дуло, я поняла, что игры закончились и мой самый страшный кошмар принял реальные очертания.

Он направил на меня пистолет, приказав вернуться в машину, и оба парня замуровали меня на заднем сиденье, придавив с обеих сторон. Уже через минуту мы вернулись на место моего побега. На этот раз меня грубо взяли за предплечья и повели в сторону подъезда, пока мы не вошли в вонючий лифт.

– Что тебе от меня надо, Денис? – спрашиваю, слыша, как дрожит мой голос: от страха зуб на зуб не попадал.

Черный смерил меня взглядом, от которого сердце ушло в пятки.

Меня завели в квартиру, где единственную комнату уродовал старый ободранный диван, а затхлый воздух говорил о том, что здесь давно не было людей.

– Ты мне всегда нравилась, Сонечка, с первого взгляда, как увидел, – облизывая губы, подходит ко мне Черный, а я, смотрю на него круглыми, полными ужаса глазами, отступая назад, пока не касаюсь спиной стены. Слишком ясны были его намерения, слишком очевидны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Франк тебя убьет, – произношу я, не пытаясь скрыть появившегося на лице отвращения. Черный нравился женщинам, вокруг него всегда крутилась толпа девиц, но ни одна надолго не задерживалась, и я списывала это на то, что никто не в силах вытерпеть его мерзкий характер, однако вскоре стало понятно, что он любит применить силу не только к равному противнику, но и к тому, кто заведомо его слабее. Когда это знание мне открылось, я стала и вовсе его презирать.