За семью замками. Снаружи - Мария Анатольевна Акулова

В ответ же получила совершенно серьезное:

— Нет. Я просто немного знаю Костю. Он — сложный человек. Ты, наверное, вполне вправе злиться на него за самоуправство. Но тебе никто не виноват, что не разобралась в нем сразу.

— Я не обязана разбираться в психах и бандитах.

— Правду говоришь. Не обязана. Но что-то в нём же тебя зацепило. Уверен, оно не пропало…

Не желая развивать, Агата мотнула головой, тут же переводя тему:

— Мне нужен ноутбук. Мой. У меня там работа.

Сказала как можно уверенней, смотря Гавриле в лицо. Выдержала его долгий ответный взгляд. Новую усмешку тоже выдержала.

— Обсуждай с мужем. Я не решаю. Я просто исполняю. Хочешь ноутбук — сделай так, чтобы он мне поручил его привезти.

От осознания, что подразумевается, Агату снова замутило. Слишком красноречиво Гаврила скользнул с глаз на губы. Вернулся назад. Такой же бестактный, как дружок. Такой же наглый.

— Чем быстрее пойдешь с ним на контакт — тем всем будет лучше. Тебе в первую очередь.

Гаврила заключил, Агата отвернула голову, чтобы не ответить грубостью. Бессмысленно. До них не дойдет. Они по-другому мыслят. У них всё проще.

Ну сблядовал, ну соврал, ну поиздевался, ну решил, что игнорировать ее отчаянные просьбы — отличная забава. В чем твоя проблема, детка? Наслаждайся! Ты же в сказке!

— Если бы Костя спросил меня когда-то… Да и сейчас… Я посоветовал бы забыть о тебе, сестренка…

После «хозяйки» новое обращение заставило Агату снова поднять взгляд, посмотреть на Гаврилу с сомнением. Это звучало слишком по-панибратски. Хозяйка — язвительно. А это — будто действительно по-особенному близко. И тайно. Да и смысл… Жалость что ли? Только к кому? К ней или к Косте?

— Но Костя ни у кого и ничего не спрашивает… — Агата сказала негромко, Гаврила улыбнулся, кивая. Потом снова посмотрел на нее.

— Он на всё забивал, чтобы к тебе таскаться. Изменился сильно. Влюбился в тебя. А в ту неделю, что ты его нахер послала — чуть не поубивал всех. Пока не решил так, как решил. А как только — успокоился. И теперь же ты ему даешь прикурить, я так понимаю, а он все равно спокойней. Ты не знаешь, Агата, сколько людей было в этом повязано… Не знаешь, чего это решение стоило… В частности ему…

— Мне это все не интересно… — Агата мотнула головой, будто это могло помешать информации попасть в уши. А оттуда… Глубже. Снова делая больно.

— А зря. Тебе с ним жить. Пора бы разобраться.

— Я надеюсь, мне с ним не придется жить…

— И это тоже зря.

Гаврила сказал спокойно, Агата вновь отвернулась, закусывая щеку изнутри, чтобы отвлечься от вернувшегося тут же гнева и отчаянного нежелания признавать, что Гаврила скорее всего прав.

— Здесь ты в безопасности. Не придумывай себе лишних проблем. Никто не посмеет пойти против воли Кости. А его воля состоит в том, что это — твой новый дом. Будь умной, сестренка. Просто будь умной… Ты получишь больше, чем можно надеяться.

— Я предпочла бы, чтобы умной была Полина.

Агата специально произнесла то самое имя, глядя в глаза Гаврилы. Делала это, чтобы вроде как при друге унизить Костю. Который ей не нужен. Со всей его «широтой жеста».

Получилось же как-то внезапно.

Гаврила скривился, тоже отвернулся на мгновение, вздохнул, только потом снова посмотрел на нее:

— Она была умной. Просто ты оказалась важнее. Подумай, так ли сильна твоя обида, как оно того стоит для других людей…

Гаврила отошел, Бой остался с Агатой.

Они с псом следили, как мужчина пересекает комнату, идет в сторону двери…

Оборачивается у выхода, усмехается снова — вероятно, взял себя в руки, делает шутливый реверанс, произносит: «хорошего дня, сестренка, договоришься о ноутбуке — маякни», выходит…

И в доме снова становится неправдоподобно тихо. Так, будто здесь только Агата и пёс.

У нее вдруг слабеют ноги, она опускается на лестницу, рука соскальзывает с шеи на холку, оттуда по боку вниз…

Агата смотрит на телефон, который ей вручили, потом на пса, который снова тычется — теперь уже в плечо…

Дальше — за окно. Как Гаврила идет по дорожке, держа мобильный у уха. Вероятно, отчитывается перед своим бесценным начальником о проделанной работе.

Проходит несколько секунд, Агата вздрагивает, потому что слышит наверху шорохи. Замирает сначала, сердце ускоряется, а потом закрывает глаза, выдыхая… Пытаясь научиться спокойно воспринимать новую реальность.

Кто-то убирает осколки в спальне.

Костя вернулся в загородный дом глубоко за полночь. Снова можно было остаться в столице (квартира по-прежнему всегда ждала, содержалась в идеальной чистоте), но почему-то не хотелось.

Хотя теперь уже не почему-то. Теперь-то ясно. Дело не в желании пронестись через хвойный лес по трассе, не в желании оказаться подальше от суеты города, потратив на это дополнительный час.

Всё иначе. Как когда-то в квартирку за семью замками, теперь его так же тянуло домой.

Теперь у него по-настоящему был дом.

Он запутался в своей человечке, как в паутине.

А потом запутал в своей её и утащил.

Всё было сложно. По мнению Агаты, невыносимо и непоправимо. По мнению Кости… Просто нужно немного времени. Ей.

А ему — немного терпения. Несвойственного, но необходимого. Которое в нем неожиданно есть. По отношению к Агате. В достаточном, как самому кажется, количестве. Хотя с каждым днем сохранять хладнокровие становилось сложнее.

Потому что он по уши вляпался. Постепенно. Незаметно. Заигрался так, что даже не верится. А она к себе не подпускает.

Костя начинал в позиции человека, которому всё на свете приелось. Которому хотелось обожания ненавидящей людей девочки. В руках подержать, вкусом насладиться. А потом хоть раздавить, хоть выбросить. Неважно. Так далеко он ни разу не думал.

Начинал вальяжно, самоуверенно, а закончил… Лёжа на лопатках.

Сам же наворотил херни. Костя прекрасно это понимал. И ушел в ту ночь потому, что впервые в жизни