Мифозои. История и биология мифических животных - Олег Ивик

Пятьдесят разноликих глав звериных и чудищ,

Часть непрестанно вопила львиными пастями всеми,

Образом схожа со Сфингой[12], загадки любящей девой…

Часть же из-под кабаньих клыков слюну испускала;

В громко визжащую стаю сбились морды собачьи,

Напоминая Скиллы[13] подобие и строенье!

Двуприродное чудо в средине девой являлось,

Вместо же кудрей змеи висли, яд источая,

Но от груди и до самых складок паха у бедер

Пурпурной чешуею (как у чудовищ пучинных)

Плоть покрыта, а когти на многочисленных дланях

Изгибалися, словно лезвия серпа кривого…

На хребтовине от верха и до самого низа

Скорпион угнездился, сам себе жалящий выю,

Хвост подняв над спиною с жалом хладным и острым…

Так вставала на битву многоликая Кампа!

Дыбилась твердь земная, пучились глуби морские,

Если она летела, темным крылом помавая,

Вкруг поднимались смерчи, бури ей подчинялись,

Деве сей тартарийской чернокрылой, зеницы

Пламя ее извергали, палил огонь всю округу!

Но чудовище это прикончил Зевс поднебесный…{22}

Можно отметить, что, хотя о происхождении этой Кампы античные авторы умалчивают, есть основания думать, что она, как и ее ливийская тезка, была дочерью Геи, поскольку своим строением и повадками напоминает других ее детей, и прежде всего Тифона, родившегося уже после гибели Кампы. Но о нем речь пойдет дальше, ибо мы пытаемся по возможности вести повествование в хронологическом порядке. А пока что Кампа пала смертью храбрых на своем посту, и гекатонхейры впервые после долгих веков заточения увидели солнечный свет.

Дальнейшие события подробно излагает Гесиод. Несчастные гекатонхейры, проведшие всю жизнь в заточении, судя по всему, не отличались воинственным духом. Но боги накормили их нектаром с амбросией, после чего «преисполнилось сердце у каждого смелостью мощной»{23}. Зевс обратился к бывшим пленникам с краткой речью, призвал их вспомнить былые страдания, а также его, Зевсову, любовь к ним. В чем заключалась эта любовь, не вполне понятно, ибо до тех пор новоявленный кандидат во владыки мира о томящихся в подземелье родичах не вспоминал. Но простодушные гекатонхейры так обрадовались своему освобождению, что не стали вспоминать былое. Котт от имени всех троих сказал небольшую ответную речь, в которой пообещал Зевсу выступить «на защиту владычества вашего в мире»{24}. После чего усиленные гекатонхейрами боги вновь приступили к военным действиям.

                              …Заревело ужасно безбрежное море,

Глухо земля застонала, широкое ахнуло небо

И содрогнулось; великий Олимп задрожал до подножья

От ужасающей схватки. Тяжелое почвы дрожанье,

Ног топотанье глухое и свист от могучих метаний

Недр глубочайших достигли окутанной тьмой преисподней.

Так они друг против друга метали стенящие стрелы.

Тех и других голоса доносились до звездного неба.

Криком себя ободряя, сходилися боги на битву{25}.

Надо отметить, что стрелы, о которых пишет Гесиод, использовали только боги и титаны. Что же касается гекатонхейров, то они воевали исключительно гигантскими камнями, метая их без каких бы то ни было технических приспособлений, например пращей. Возможно, что 50 пар рук просто не смогли бы развернуться, если бы держали пращи или луки. Да и координировать действия своих рук для того, чтобы не мешать друг другу, гекатонхейрам было непросто. Не исключено и то, что примитивные существа, не имевшие никакой военной подготовки, попросту не умели обращаться с оружием. Так или иначе, они вышли на бой, «в каждой из рук многомощных держа по скале крутобокой»{26}.

Кстати, О. М. Иванова-Казас, как биолог, весьма скептически относится к военному потенциалу многоголовых гекатонхейров и даже сомневается в том, что эти мифозои действительно могли использовать целые скалы. Исследовательница пишет: «Из-за сложности этой системы переработка информации, поступающей от разных зооидов, и принятие определенных решений требовало некоторого времени; поэтому гекатонхейры отличались замедленной реакцией». (Отметим попутно, что Кампа, тоже имевшая 50 голов, была, судя по сообщению Нонна, серьезным противником. Возможно, дело в том, что в ее звериных головах были и соответствующие мозги, что упрощало систему переработки информации. Впрочем, это только гипотеза авторов настоящей книги — людей, далеких от биологии.) Но вернемся к тактико-техническим характеристикам гекатонхейров. Иванова-Казас пишет: «Имея 50 рук, гекатонхейр мог, конечно, вцепиться в огромную скалу, но для того, чтобы сдвинуть ее с места, одна пара ног не дает достаточной опоры. Поэтому гекатонхейры могли помогать Зевсу в его борьбе с титанами, только бросая в противника не слишком большие камни»{27}.

Но как бы то ни было, именно участие гекатонхейров решило исход битвы.

Триста камней из могучих их рук полетело в Титанов

Быстро один за другим, и в полете своем затенили

Яркое солнце они. И Титанов отправили братья

В недра широкодорожной земли и на них наложили

Тяжкие узы, могучестью рук победивши надменных{28}.

Так завершилась знаменитая «Титаномахия», бывшая, вероятно, первой войной во вселенной (по крайней мере, в греческой вселенной). Дата этой войны приблизительно известна: она могла состояться не ранее начала XVIII и не позднее начала XVI века до н. э.[14] Это и есть время, когда злополучные гекатонхейры вышли наконец из глубин Земли и увидели солнце. Но вышли они оттуда очень ненадолго.

После победы Зевс приставил своих многоголовых родичей в качестве стражей к поверженным титанам, и гекатонхейры вновь отправились под землю. Не исключено, что такое решение Зевс принял под влиянием неприятного эпизода, произошедшего, по-видимому, во время этой войны и связанного с еще одним выдающимся мифическим животным. Овидий[15] в «Фастах» упоминает, что Земля (Гея) родила «чудовище страшного вида», которое «спереди было быком, сзади же было змеей». Этот единоутробный брат гекатонхейров был, по совету богинь судьбы, заключен в черных лесах подземной реки Стикс, на участке, огороженном «тройною стеной». Меры, принятые по его изоляции, были не случайны:

По предсказанию тот, кто нутро у быка в силах выжечь,

Смог бы потом одолеть и вековечных богов.

Бриарей каким-то образом сумел пробраться к несчастному животному и поразить его «секирою из адаманта», нимало не смущаясь тем, что чудовище приходилось ему ближайшим родственником. Гекатонхейр уже собирался сжечь внутренности