Гувернантка для капризного принца (СИ) - Фрес Константин

И она не могла понять, кому из молодых супругов не повезет больше, невесте, к которой принц испытывает брезгливое отвращение, или ему самому.

Принц выглядел спокойным, но черт подери, сильный и красивый, он вынужден был кротко подчиниться воле королевы, затеявшей этот политически выгодный брак.

И ничего с этим не сделать.

Наверное, поэтому и бесится.

— Надутый самоуверенный индюк!

Принц одним прыжком оказался рядом с девушкой, ухватил ее, как тряпичную куклу. Так крепко сжал, что ее ребра хрустнули, и встряхнул, словно душу хотел вытрясти.

— Ты переходишь всякие границы в своей дерзости и непочтительности! Послушай ка, девочка, — прошипел он, раскаляясь от ярости. Его глаза стали алыми, да, да, это не почудилось перепуганной девушке. — Я поступаю с тобой еще по-доброму. Ты всего лишь маленькое глупое животное, красивый зверек. Ты нуждаешься в приручении, и я приручу тебя. Не желаешь по-доброму, будет по-плохому. Я умею делать больно. И заставлять делать то, что мне нужно тоже умею.

— В этом я вполне убедилась — отважно выкрикнула в искаженное от ярости лицо мужчины Эвита.

На этот смелый выпад он только яростнее встряхнул ее.

— Да что ты?! — прошипел он. — Когда же успела, я ведь еще не начинал?!

— Насилие над женщиной — это не считается?!

— О. не надо драм! — принц поморщился. — Не можешь же ты быть совсем круглой дурой, даже такая хорошенькая. В головах красавиц должно же быть хоть немножечко мозгов? В первый раз всегда больно, а кое-кому и во второй, и в третий — если брыкается и получает пару хороших отрезвляющих оплеух. Твои няньки что, ничего тебе об этом не говорили?

— Они говорили мне о том, — яростно выкрикнула Эвита, — что мужчина не должен применять силу, если хочет благосклонности женщины! А в постели это вообще недопустимо! Даже принцу!

Глаза принца удивленно расширились.

— Что, что они тебе говорили? — подозрительно спросил он, и Эвита прикусила язычок.

Она совершенно позабыла, де находится! А здесь, видимо, с женщинами не особо церемонятся.. — Принцу нельзя брать то, что он хочет взять?! Это служанки герцога такое говорят?! Я посмотрю, они слишком многое себе позволяют!

Какая дерзость. Какая спесь вообразили себе, что их тощие задницы слишком много стоят. Надо было выжечь все это поганое гнездо, не щадя никого! Чертово милосердие!

— Это, по-вашему, милосердие?!

— А что же еще, — сухо буркнул принц, выпуская девушку из рук и отталкивая ее от себя.

— Я мог бы пытать и жечь тебя, однако, ты до сих пор цела.

До Эвиты вдруг дошло, что принц, свирепый и эгоистичный человек, с ней действительно более чем мягок. И он сам высказал главную мысль — он хочет ее приручить.

Приучить к себе.

Заставить относиться к себе хорошо, вероятно, с симпатией.

Нормальные мужчины, конечно, за женщинами ухаживают, влюбляют в себя, женятся. Но тут не тот случай, принца, кажется, собираются женить на какой-то линялой кобыле, как он сам выразился.

Он не может обещаться Эвите.

Не может стать ее мужем.

И любви ее он не ищет. Даже не пытается притвориться, что девушка ему нравится, хотя, конечно, он не слепой и видит, что она хороша собой.

Он приручает ее с использованием тех средстве, которые освоил в совершенстве, последовательно и терпеливо, при этом испытывая по отношению к девушке чувство гадливости, отвращения.

Зачем тогда он отчаянно пытается стать любовником, хотя с его-то солдафонской прямотой и грубостью лучше б денег предлагал, а не половую дружбу.

Но зачем это ему?!

— Ты достаточно молодая и сильная кобылка, — угадав каким-то образом ее мысли, произнес принц, подбирая собственные разбросанные перчатки и неспешно натягивая их на руки. — Бастарды. Мне нужны дети от тебя. И если нам всем повезет, я обзаведусь крепкими сыновьями, а ты будешь свободна. Сама ты мне не нужна. Исполнишь мою волю — сможешь катиться ко всем чертям, к своему папаше, на край света, куда угодно!

Вот это поворот.

А жена?!

Глава 4. Будущая королева

Кажется, последние слова Эвита выпалила вслух.

Она была так изумлена, что принц, обернувшись на ее удивленный возглас, расхохотался, увидев, что только что изнасилованная им девушка сидит, раскрыв рот и тараща глаза.

Напрочь позабыв о насилии и слезах.

— Вы ничего не перепутали? У вас молодая жена будет — негодуя, выпалила девушка.

— Королева в будущем, как я понимаю? Вот к ней и обращайтесь с этими вопросами! Все приличные короли так и делают!

— Да ты словно с луны свалилась, девочка, — весело ответил он, хотя в его глазах вновь закипела злоба и бессилие. — Молодая жена?! Наследники от нее?! Отец тебя что, в башне взаперти держал?

— Я аза, — промямлила Эвита, лихорадочно пытаясь сообразить, в чем подвох И она быстро сообразила.

Память Эвиты услужливо подкинула ей образ принцессы Лидании, высокой и светловолосой девушки.

Переспевшей девушки.

Девушки, перешедшей в разряд старых дев лет этак десять назад.

Но это не делало принцессу Лидании менее гордой.

Держалась она всегда прямо, высокомерно задрав голову.

"Пожалуй, на этом ее достоинства заканчивались. Кроме королевской стати в ней не были ничего хорошего.

Ничего.

Лицо у новоявленной невесты принца было длинное, скуластое, с чересчур острым костлявым подбородком.

Действительно какое-то лошадиное; тут принц не соврал.

Просто ляпнул первое, что пришло ему в голову при взгляде на девицу.

«Наблюдательность и прямота наш девиз, да?» — подумала Эвита.

Губы принцессы слишком коротки для больших, выпирающих вперед зубов. Эти губы были туго натянуты на рот, но как бы принцесса не старалась, до конца закрыть его ей не удавалось.

Глаза темные, запавшие, глубоко посаженные в глазницы.

Нос острый, костлявый.

Светлые льняные волосы убраны в косы и упрятаны под покрывало.

В руках вечно какая-то книжица, вероятно, молитвенник.

Благочестие и достоинство — наверное, девица хотела выглядеть именно так в глазах смотрящих.

Но выглядела она совсем иначе.

Как обозленная на весь свет нелепая уродливая лошадь, которую зачем-то обрядили в платье, поставили на задние ноги, а в передние вручили книжку.

«Кобыла с букварем, — подумала Эвита, потрясенная. — Притом презлая. кажется... не уверена, но кажется, это о ней говорили, что она одержима святыми припадками? Как будто б она бъется в судорогах, пуская слюни, мычит что-то. А потом, когда приходит в себя, рассказывает о своих видениях. И велит казнить с особой жестокостью тех, кого видела в припадочном бреду? А что, если она в бреду мужа увидит?! И бочку на него покатит?! Скажет — ату его, он вообще демон! И вот был король, и нет короля. Сгорел на работе. Да уж, повезло красавчику с невестой... этакое добро, и даром в руки плывет!

Надо брать, как же! Дайте два!

Принцессин недуг кажется, и был причиной того, что она не вышла замуж.

Но та этого словно не понимала.

Она важничала по-прежнему, высокомерно задирала нос, да так, что ее крохотные глазки закатывались под нездорово-прозрачные веки.

И всем говорила, что ее счастье, ее суженный еще просто не нашелся.

— Нет того, кто оценил бы меня по достоинству, — шепелявила она своим слюнявым, незакрывающимся ртом. — А мне не нужен кто попало! Только самый достойны.

Еще и юродивая, судя по всем, о господи.

Вот, дождалась, значит.

«Отхватила самого достойною, — с долей жалости подумала девушка, рассматривая принца в который раз. — Блин, ну ты и попал, высочество! Реально, красивый же мужик И

достанется этой чокнутой. Раз в год и палка стреляет. А в нашем случае полудохлая кобыла обошла в скачках фаворитов и выиграла главный приз. Самого горячего племенного и породистого жеребчика.

Принц насмешливо фыркнул, словно услышал и эти ее мысли, но смолчал.