Беспокойные дали - Сергей Аксентьев

Долго тянул Платонов с ответом на приглашение. Что он мог написать, человеку, для которого свободное перемещение из страны в страну так же естественно, как вечерний намаз. Как он мог объяснить своему далекому искреннему другу, что в его стране есть такое понятие как «не выездной», под которое подпадает почти все взрослое население, а уж о военных и говорить не приходится.

— Господи, — возмущался в душе Платонов, — ну почему мы везде и во всех видим врагов, шпионов или иностранных резидентов, которые только и ждут случая, чтобы охмурить, завербовать, обратить в свою веру? Почему мы в каждом своём человеке видим потенциального предателя Родины, готового при первой возможности рвануть «за бугор»?…

Больше писем от Фарида не поступало. И вот однажды на кафедре к нему смущаясь, подошел алжирец третьекурсник. Занятия с ними только начались, и Платонов ещё плохо знал их группу.

— Вам большой привет от Фарида Бель — Аббеса, — застенчиво улыбаясь, сказал курсант.

— А ты откуда его знаешь? — изумился Андрей.

— Так это же мой двоюродный брат — ответил тот.

Так состоялось знакомство с Ильмаром Рахмани.

Дорога располагает к задушевным беседам. Особенно если дорога длинная, а собеседники симпатизируют друг другу. Много интересного узнал Платонов во время неторопливых бесед с Ильмаром, на многие размышления натолкнул его этот подвижный, любознательный, откровенный и острый на язык парнишка.

Родился он в Алжире, но вскоре семья из столицы переехала в Оран. Там отец открыл своё дело — небольшой авторемонтный завод и несколько бензозаправочных станций. В одиннадцатом классе Ильмар прочитал объявление в газете о наборе в военно-морское училище в Советском Союзе.

Подал заявление. Военные в Ажире всегда считались привилегированным классом. Отбор кандидатов проходил в столице. Конкурс был большой и трудный — около десяти человек на место. После победы в конкурсе их собрали на подготовительные курсы. Там, в основном, занимались военной подготовкой и русским языком. Потом экзамены. После экзаменов отсеялась ещё примерно треть. С отобранными кандидатами заключили контракт. По контракту, звание лейтенант присваивается после окончания учебы в Союзе, шестимесячного курса общевойсковой подготовки и сдачи двух экзаменов по специальности на подтверждение диплома. Затем распределение по воинским частям. Сертификат, получаемый после сдачи экзаменов, подтверждает международный статус диплома. По прибытии в часть, выделяется служебная двухкомнатная квартира в загородном коттедже и небольшая обслуга. Выдается ссуда на покупку автомобиля. Если желания, приобретать автомобиль, нет то, ежемесячно выплачиваются деньги для поездок на службу и обратно на такси. Появление в военной форме в городском транспорте категорически запрещено. Патрульная служба следит за этим строго. Офицерам запрещается заниматься частным бизнесом и торговлей. И ещё запрещается жениться до двадцати пяти лет. Сначала нужно показать себя на службе, а уж потом думать о женитьбе…

Образование в Союзе среди алжирской молодежи считается престижным. Во всех европейских странах признают фундаментальность и систематичность знаний, которые получают студенты в советских вузах, а также большую доступность профессоров для студентов.

— У меня сестра учится в Сорбонне, — рассказывал Ильмар, — так вот я каждый год привожу для её друзей наши конспекты то по математике, то по физике и механике, а в этот раз повезу по радиоэлектронике.

— Чего вдруг? — изумился Андрей.

— Так ведь у них как — преподаватель читает краткий курс, что-то вроде тезисов. Потом дает огромный список литературы, а дальше, как у вас говорят «шуруй сам». Кто, что «на шурует» — засмеялся Рахмани, — тот столько и получит. Профессор консультирует по часу два раза в неделю. Это ведь не то, что у нас, — убежденно заключил он, — приходи в любое время на кафедру, и тебе все объяснят. А конспекты из Союза там, у студентов нарасхват.

— Так, что не жалеешь, что поехал учиться в Союз?

— Конечно, нет, — откликнулся Ильмар, — правда, в отношении бытовых условий и развлечений у вас хуже, чем в Европе. Особенно в Баку.

— Ну конечно, Париж с Баку не сравнить, — согласился Платонов — тут тебе ни Монмартра с кафе и ресторанами, ни «Муллен — Руж» со стриптизом по вечерам.

— А вы откуда знаете? — удивился Рахмани

— Французских классиков надо читать — рассмеялся Андрей…

— Париж! — блаженно потянулся Рахмани. — На каникулы поеду к сестре. Недельку покутим с ней и её женихом в Париже, а потом на недельку смотаемся в Дрезден. Сестра у меня будущий искусствовед. Специализируется по импрессионизму.

— Я люблю французских импрессионистов, — сказал Андрей, — особенно Огюста Ренуара и Эдуарда Мане.

— О-о! Манэ это сила! — живо отреагировал Ильмар.

Андрей подначил: «Особенно его „Блондинка с обнаженной грудью“!»

Ильмар расхохотался: — И блондинка тоже!

— А жених твоей сестры алжирец?

— Нет, — ответил Ильмар, — он испанец. Журналист.

— Ну, прямо интернационал. А у самого-то невеста есть?

— Нет, невесты нет. Зачем невеста, если у меня есть подружки в Союзе, — заулыбался Рахмани.

— И много?

— Кого?

— Ну, подружек.

— Да есть мало-мало.

— Ну, а вдруг влюбишься и надумаешь жениться?

— Не-е! Не надумаю. Это опасно!

— Не понял? Как это? — удивился Андрей

— А вот так. У моего друга брат учился в Союзе в танковом училище. В Ленинграде познакомился с девушкой из Вологды. Полюбили друг друга и решили тайком жениться. А был он уже на четвертом курсе. На зимних каникулах поехали они в какое-то село в Вологодской области к родственникам этой девушки. Там председатель сельсовета выдал им свидетельство о браке. Через год родился сын. Перед выпуском этот парень обратился в наше посольство с рапортом разрешить забрать с собой жену и ребенка. Представил и свидетельство о браке. В посольстве сказали, что просьбу рассмотрят, а ему приказали ехать в Алжир одному.

— Ну, а дальше?

— Дальше! — сокрушенно вздохнул Ильмар, — дальше разжаловали его. Дали три года тюрьмы, а жене объяснили, что брак их не действительный. Правда, сыну назначили какое-то пособие и купили квартиру в Вологде. С Контрактом шутки плохи…

Оба замолчали.

— Я этого парня встретил прошлым летом в Бейруте — заговорил Рахмани, — работает автослесарем в ремонтной мастерской. Вот такая любовь!…

— А чего тебя в Бейрут то занесло?

— А там беспошлинная продажа машин. Я себе покупал машину. Недорогой «Шевроле».

— А водительские права у тебя есть?

— Нет, а зачем они мне сейчас.

— А как же ты её перегонял в Алжир? Как дома ездил без прав?

— Да ни как я не перегонял. Пришел в магазин, выбрал по каталогу машину, заплатил деньги, указал адрес и к какому сроку её доставить и всё. Через неделю машина стояла у подъезда. А водителем нанял брата

— Как нанял? — удивился Андрей.

— Очень просто. Он шофер профессионал. Мы договорились, что я ему плачу как за такси, а он возит меня в любое время и в любое место. После каникул, оставил ему машину в аренду. Так, что пока учусь, я её почти окуплю.

…Поезд приближался к Одессе. Они вышли в коридор. Потянулись заводские пригороды. Индустриальный пейзаж был уныл — грязные, кое-где проломленные заборы, захламленные и заваленные ржавым железом дворы, бесконечные коробки цехов с облупленными стенами и выбитыми стеклами, чахлая пыльная зелень и трубы, трубы, трубы…

В одном месте поезд минут десять ехал вдоль шпалер разбитых ящиков и контейнеров, из которых торчали какие-то крупные механизмы. Краска ещё не успела потускнеть от грязи и пыли, и новенькие агрегаты вызывающе ярко смотрелись на фоне окружающего хаоса.

— Чей это завод? — спросил Рахмани

— Как чей? — удивился Платонов, — государственный.

— Н — да— а — протянул Рахмани, — значит ни чей. Богатая у вас страна, если новое оборудование привозят из Канады. Маркировка на ящиках — пояснил он, — а потом выбрасывают на свалку. У нас если бы хозяин увидел такое, то тут же уволил главного инженера и отдал бы его по суд.

Платонов тактично перевел разговор на другую тему…

Антон Павлович Чехов в поездке на Сахалин в своих записных книжках отмечал дорожные впечатления. Есть там и такая запись о нашей дремучей безалаберности: «Россия — громадная равнина, по которой носится лихой человек»…

3

…Город оказался опрятным, зеленым и тихим. Никто никуда не спешил. Не было машинной суеты и выхлопной гари. В общественном транспорте ни тебе привычной толкотни, ни перебранки в часы пик. Да и самих часов пик, как таковых не было. После миллионного Баку, Измаил успокаивал, расслаблял своей бесхитростной провинциальностью. Однако эта провинциальность не порождала в душе чувства захолустья. Скорее она вызывала ощущение тщательно сохраняемого ландшафтно-исторического заповедника.