Место под тенью - Геннадий Борисович Марченко

они не обращали ровным счётом никакого внимания. Не знаю, оплачено место было или нет, скорее всего, менты имели с торговца свой барыш, а заодно его и охраняли.

Студенческая поликлиника располагалась на территории политеха, в небольшом двухэтажном пристрое к 1-му корпусу. В памяти шевельнулось, что у нас занятия по большей части проходили в 3-м корпусе, это за первым и налево. Как же давно это было, словно целая вечность прошла… Вот сейчас встречу кого-нибудь из своей группы и ведь не факт, что узнаю, вот будет нонсенс.

А как у меня теперь сложится с учёбой? Что-то я помнил даже за пятый курс, а многое за первый напрочь вылетело из головы. Всё-таки по специальности я не проработал и дня, получив диплом, тут же забросил его в ящик своего письменного стола, где он и лежал до тех пор, пока я не женился и с остальными своими документами не перевёз его на новую квартиру. Вернее, старую, в «хрущёвке», просто для меня она была новой.

Но учиться надо, это я нутром чувствовал, потому что наличие высшего образования даёт хотя бы какое-то самоутверждение, да и отец Веры на меня без диплома смотрел бы по-другому. Может, и не пристроил бы к себе работать, как раз тогда, на собеседовании (хотя мог бы сделать это и раньше, в неформальной обстановке), он и попросил принести и показать ему диплом. Не знаю, что это ему дало, но в тот день меня официально оформили маркетологом в ООО «Лексикон». Это была одна из первых фирм в нашем городе по продаже компьютеров и комплектующих, а также по сервисному обслуживанию компьютерной техники. Меня по-быстрому познакомили в общих чертах с высокотехнологичным для этого времени товаром, после чего я съездил в Москву на трёхдневные курсы маркетологов, и уже после этого стал проводить фокус-группы и различные маркетинговые исследования, плюс на мне висела реклама. А перед разводом уволился, чтобы отцу Веры лишний раз не мозолить глаза. К тому времени после шести лет работы я занимал пост старшего маркетолога с неплохим окладом и премиальными, а контора тестя считалась крупнейшей по своему профилю в нашем городе. Лопнет в середине нулевых, влетит бывший тестюшка в какую-то аферу и прогорит, но в то время конкурентов просто не было.

Но всему когда-нибудь приходит конец, вот и я после развода понял, что в этом городе у меня могут возникнуть проблемы. Жить-то было где, после смерти бабушки квартира сдавалась внаём, теперь я снова в неё переехал, хотя и не без внутренней борьбы: всё-таки здесь умерла бабуля и лежала не один день, мне постоянно поначалу чудился специфический запах. К тому же не отпускала мысль, что у тестя слишком длинные руки, захочет подгадить – сделает на раз-два, и неплохо было бы желательно свалить куда-нибудь подальше. К тому моменту у меня в Москве уже имелись кое-какие подвязки, ими я на первых порах и воспользовался, когда перебрался в белокаменную. Квартиру снимал в пять раз дороже, чем сдавал свою, но доходы позволяли жить в съёмной «однушке», а не в комнате на пятерых, как какому-нибудь гастарбайтеру, приехавшему на заработки из Средней Азии.

– Следующий!

Я очнулся от своих мыслей, поднялся с жёсткого стула и переступил порог кабинета терапевта, к которому меня направили из регистратуры. Потратив на меня буквально пять минут, она направила меня к невропатологу. Та (одни женщины, и ещё не старые, отметил я про себя) после первичного осмотра – на снимок черепа, благо что в нашей поликлинике с некоторых пор имелся такой чудо-аппарат. Невропатолог сказала, что я легко отделался, в итоге мне были прописаны постельный режим на неделю и баралгин. Повторного посещения врача не требовалось.

Вскоре я уже переступал порог деканата, чтобы отдать справку об освобождении до следующего понедельника включительно, когда мне нужно будет закрыть больничный. Справку у меня приняли, но тут же отправили к ректору, а зачем он меня к себе ждал – не сказали.

Внутри меня сжалась пружина… В той жизни я не помнил, чтобы меня к ректору отправляли, что, интересно, ему от меня понадобилось? Но уж вряд ли по моим криминальным делам он меня вызывает или по вчерашней драке. Иначе меня ещё дома повязали бы представители органов правопорядка. Или к ректору специально заманивают?

Так, терзая себя догадками, добрёл до приёмной. Вспомнил, что секретаршу ректора звали Виктория Андреевна, видел её несколько раз. Точно, она и есть, сидит за своим столом, что-то печатает, отчего её полные груди в глубоком декольте мелко подрагивают. На вид ей лет тридцать, хотя не исключено, что и побольше, но она явно умела пользоваться косметикой и сколько-то лет с её помощью явно отыгрывала. Плюс наверняка какие-то омолаживающие крема. И ещё я заметил, что на безымянном пальце нет обручального кольца. Не замужем, в разводе или просто не носит? Хотя, собственно, мне-то какое дело…

– Здравствуйте, Виктория Андреевна! В деканате сказали, что ректор меня вызывал.

– Фамилия?

– Сычин. Сергей Сычин.

– Да, действительно, вызывал… Ты посиди пока, у Ивана Сергеевича посетители.

Пока не повязали, и то ладно, думал я, присаживаясь на стул у стены. Секретарша продолжила работу на пишущей машинке, и снова её полная грудь дрожала, вызывая у меня вполне адекватные ощущения внизу живота. Словно почувствовав мой взгляд, Виктория Андреевна оторвалась от машинки и с лёгкой усмешкой посмотрела на меня.

– А ты у нас с «Систем автоматического управления», верно?

– Угу… А откуда вы знаете? – задал я показавшийся мне тут же глупым вопрос.

– Личное дело твоё смотрела, когда ректор просил в деканат позвонить и тебя позвать. Ещё в пятницу, но у вас уже к тому времени занятия закончились.

У меня немного отлегло, значит, точно не по вчерашней драке.

– Обратила внимание, что ты уже отслужил, – продолжила между тем секретарша. – У нас таких немного, многие мальчишки рвутся в институт, чтобы получить отсрочку. А там как-нибудь ещё пять лет пробегать, пока 27 не исполнится. А ты вон с первого курса ушёл в армию. Где служил-то?

– На южных рубежах нашей Родины.

– Это где Афганистан, что ли?

– Типа того.

– И что, прямо вот пострелять довелось?

– И пострелять, и в рукопашной побывать…

– Ну да, у тебя же в личном деле написано, что имеется медаль «За отвагу». А ты и впрямь герой.

В этот момент на меня нахлынули далёкие воспоминания о той самой рукопашной, и в голове снова загудело, так что я невольно поморщился.

– Ты чего, Сычин, тебе плохо? – встревоженно спросила Виктория