Несильно беременна (СИ) - Воск Степанида

— А ты кто? Господь Бог? — спросила насмешливо, сдерживая внутреннюю дрожь.

Храбрилась.

Не иначе как чувство самосохранения укатилось под кровать, от страха перед мужчиной.

— Для тебя я именно он и есть, — жестко ответил Андрей.

Я закатила глаза, услышав столь громкое заявление. Он бы еще светящийся обруч к голове прицепил, для пущего эффекта.

Мужчина придвинулся ближе. Чуть склонился. Положил руку мне на бедро.

Удивленно посмотрела на него, не понимая чего хочет. Чуть передвинул свою конечность по моей.

Попыталась дернуть ногой, желая сбросить руку. Естественно, у меня ничего не получилось.

— Не трогайте меня, — взвизгнула, надеясь, что мужчину раздражают громкие звуки.

— А что ты мне сделаешь? — вкрадчиво спросил.

Как же быстро у него менялась интонация голоса, манера поведения. Андрей был похож на магму. Таинственную. Хранящую в себе секреты. Взрывающуюся время от времени. Обжигающую, стоило чуточку разворошить.

— Уберите, пожалуйста, руку, — попросила, наступив себе на горло.

Я понимала, что шутить с Андреем в подобной ситуации не стоило. Он все равно все сделает по-своему. Если надумал наказать, то накажет. Зачем провоцировать?

Правда, думать о том следовало раньше. Но лучше поздно, чем никогда.

— А то что?

— Я вас очень прошу, — смотрела в глаза и не улыбалась. Не заигрывала. Не возмущалась. Ничего из того, что бы могло разозлить зверя внутри Андрея.

Шестым чувством, а попросту интуицией, ощущала, шутки кончились.

Мужчина молчал, держа руку на моей ноге. Руку не двигал, но и не убирал. Выжидал.

— Пожалуйста, — повторила, добавив чуточку подобострастия.

Глаза Андрея сузились. От чутко уловил интонацию.

— Впредь, попрошу со мной не шутить. Ты не знаешь на что я способен в гневе.

— Знаю, мальчики рассказали, — вырвалось от волнения.

Мужчина хмыкнул.

— Они могут, — и добавил. — Мы договорились?

Хотела спросить «о чем?», но благоразумие взяло верх.

— Угу.

— Я надеюсь.

Андрей поднялся на ноги, собираясь уходить.

— А я так и буду валяться сосиской?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, — коротко ответил. И вышел.

И кто он после всего этого? Брехун? Оставил лежать спеленутой на кровати.

Додумать не успела.

В комнату вошел Артик и, не говоря ни слова, развязал меня. Все молча. Хотела спросить что это с ним, да вовремя, через открытую дверь, заметила в темноте коридора знакомую тень.

Хозяин контролировал все до мелочей. Тиран. Деспот. Сатрап.

Так бы и стукнула чем-нибудь тяжелым по темечку. Например, бейсбольной битой.

Глава 10

— Доктор, помогите мне. Вы же видите, что меня держат насильно, — взмолилась, как только осталась с Сычевым наедине.

Он резко посмотрел по сторонам. Затравленно улыбнулся. И тут же спрятал глаза.

— Я не могу. Даже не просите, — руки мужчины, держащего шприц, чуть подрагивали.

— Ну дайте хотя бы телефон, мне только один раз позвонить, — продолжала настаивать, понимая, что врач единственная моя надежда.

На окнах комнаты решетки толщиною в палец. Дверь закрывается на замок. Через сливное отверстие в ванной комнате не убежать. В форточку дымком не просочиться. Азбукой Морзе в ночи не отстучать светом. А все по причине незнания шифра. Я же не думала, что она мне понадобится. Так бы зубрила ночи напролет.

Что же делать?

У бандитов просить помощи бесполезно. Они не помогут. Это точно.

— Да вы что? Ребята сразу узнают, что это я вам его дал, — возмутился Сычев. — Мне проблемы не нужны.

Мужчина не на шутку боялся.

Чем же они так его прихватили? На что подсадили? На деньги? Услуги? Долги?

— Не узнают, — постаралась успокоить врача и добиться желаемого. — Я им ничего не скажу.

Чтобы сбежать я готова была уговаривать, льстить, убеждать.

— Нет. Нет. Мне еще моя голова дорога, — лекарство потекло из ампулы в шприц.

Трус. Хотелось высказать все, что думаю о нем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Она тут же полетит вам под ноги, как только я выберусь из этого дома, и сделаю заявление куда надо, — прошипела, с ненавистью смотря на Сычева.

Плохой из меня получился переговорщик. Как не старалась, но настроить врача на помощь не смогла.

— Вот когда выберетесь, тогда и поговорим, — похоже, что доктор был уверен в моей неспособности освободиться. Или во всемогуществе моих похитителей.

Дернул же меня черт в прошлый прием к врачу разоткровенничаться. Кто же знал, что обычная болтовня о жизни и ее наполнении, вернее, отсутствии наполнения, сыграет со мной злую шутку.

Настроение и без того отвратительное, тут же поползло стремительно вниз.

— Вы будете главным обвиняемым по делу о похищении, насилии, нанесении вреда здоровью. Пособников судят по той же статье, что и соучастников, — об этом мне рассказывал бывший.

Он имел юридическое образование и любил им козырнуть сразу после занятий сексом. Таким образом он подчеркивал свою значимость и весомость.

— Вас били? — ужаснулся мужчина.

Его вопрос натолкнул меня на очередную мысль. Подумала, что стоит надавить на жалость. Пусть посочувствует. Вдруг это мне поможет освободиться.

— И били, и пытали, — принялась наговаривать на похитителей, одновременно делая скорбное лицо.

Надо отдать должное бандитам, кроме того, что спеленали по рукам и ногам, да кляп в рот засунули, никаких других насильственных действий с их стороны замечено не было. Вывернутую пистолетом руку можно было не брать в расчет. Она перестала болеть буквально через несколько мгновений.

— Это ужасно, — заявил Сычев, вгоняя иглу в вену.

Для более качественного оплодотворения требовались витамины и питательные вещества и ими меня осчастливливал продажный доктор.

— Больно, — возмутилась. И чуть слезу не пустила. Настолько сильно скривилась, показывая эмоции.

— Потерпите, — произнес врач, но скорость введения лекарства уменьшил. Жечь стало на порядок меньше.

— Вы же врач, вы должны мне помочь. Вы же давали клятву Гиппократа, — меня больно ранило отсутствие реакции Сычева на мои жалобы.

— Я поговорю с ними, — глубокомысленно заявил, вытаскивая иглу и прикладывая ватку к месту укола.

— О чем? — уточнила.

— Чтобы они вас не били. Это может повредить зачатию.

Похоже, что никто в этом доме не сомневался что моя беременность это почти состоявшийся факт.

— Р-р-р-р, — зарычала от бессилия.

— Потерпите немного. Все будет хорошо, — принялся успокаивать меня мужчина. Даже погладил по руке, будто это могло помочь.

— Что вы называете «хорошо»? Забеременеть от трупа? Это, по-вашему, хорошо? Вы, вообще, в своем уме? — я уже не сдерживала эмоции.

Да и как их сдержать, если последняя надежда на избавление от плена скончалась в страшных муках.

— Все женщины беременеют. Это нормальный процесс. Женский организм именно для этого и предназначен.

Чем больше врач говорил, тем сильнее я зверела.

Будь моя воля, я бы всех мужчин в доме порвала на мелкие частички, превратила в прах и развеяла по ветру.

Садисты. Вредители. Ушлепки бешеные.

— А если я не забеременею? — вдруг мстительно спросила, наблюдая за реакцией.

— Вы что? Вы что? Не может такого быть, — кажется, кое-кто испугался до чертиков. Сычев побелел, потом покраснел, затем пошел пятнами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Со стороны выглядело забавно.

— А вот посмотрим, — хмыкнула.

Я почему-то была уверена, что ничего у похитителей не получится. Пройдет две недели и выяснится, что никакой беременности нет. И вот тогда… Вот тогда…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Что будет дальше, я старалась не думать. Побаивалась. Чтобы не сглазить.

Глава 11

Шли третьи сутки моего заточения. Из всех земных благ, обещанных Андреем, мне было доступно только одно — это покушать. В изобилии. Еду приносили в комнату регулярно. На серебряном подносе. Как правило, официантом выступал Гога. Один он умудрялся выдерживать мой характер и сносить мои едкие замечания. У остальных тюремщиков не выдерживали нервы. Впрочем, нервы сдавали и у меня.