Духовные учителя сокровенной Руси - Кирилл Кожурин

Какова была дальнейшая судьба Павла Коломенского? Епископ Павел за свое сопротивление никоновской «реформации» был «темнице предан», подвергнут мучениям, но остался непреклонен. Тогда Никон единолично лишил его сана и сослал к Онежскому озеру в Палеостровский монастырь. Получив некоторую свободу, епископ Павел начал учить местных христиан оставаться твердыми в древних отеческих преданиях. Позже его перевели под более строгий надзор в новгородский Хутынский монастырь, где он и был убит. Официальная версия такова: «Никто не видел, как погиб бедный: зверями ли похищен или в реку упал и утонул». А Московский собор 1666—67 гг., судивший Никона за многие преступления, вменил извержение из сана и смерть епископа Павла в вину бывшему патриарху: «Да ты же, Никон, – говорится в соборном приговоре, – коломенского епископа Павла без собора, вопреки правил, низверг и обругал и сослал его в ссылку и там его умучил, и то тебе низвержение вменится в убийство».

Старообрядческие же источники дают иную версию последних дней жизни епископа Павла Коломенского. Так, диакон Феодор пишет следующее: «Никон [его] воровски обругал, сан сняв, и в ссылку сослал на Хутыню в монастырь Варлаама преподобного… Павел же тот, блаженный епископ, начал уродствовать Христа ради». Весьма характерно свидетельство о взятом на себя епископом подвиге юродства – уникальный случай юродивого епископа, не известный ранее ни в Греческой, ни в Русской Церкви! К юродивым на Руси, как известно, было особое отношение. Юродивых любили, к ним прислушивались. Юродивым разрешалось то, что не разрешалось никому другому. Обидеть юродивого не смел даже царь. «Павел Коломенский, единственный русский архиерей, юродствует по двоякой причине. Это последняя возможность сохранить жизнь, ибо юродивый считался неприкосновенным. Это последний довод в защиту национальных устоев: епископ, чье пастырское слово презрели, обращается к народу „зрелищем странным и чудным“»23.

Хутынский игумен и монастырская братия посчитали епископа Павла сумасшедшим, а потому решили не отягощать себя надзором за «безумцем», предоставив ему полную возможность бродить в окрестностях монастыря, где ему вздумается. Однако эту свободу епископ употребил на проповедь древлеправославия среди местных жителей. Об этом через некоторое время стало известно Никону. «Никон же уведав, – пишет дьякон Феодор, – и посла слуг своих тамо в новгородския пределы, идеже он ходя страньствовал. Они же обретоша его в пусте месте идуща и похвативше его, яко волцы кроткую Христову овцу, и убиша его до смерти, и тело его сожгоша огнем». 3 апреля 1656 г., в Великий четверг, Павел Коломенский был сожжен в срубе подосланными Никоном людьми – «яко хлеб Богови испечеся».

Епископ Павел не успел поставить себе преемника, но «заповедовал не принимать от русской церкви (т.е. новообрядческой. – К.К.) никаких таинств и священнодействий, приходящих от нее новокрещенных перекрещивать, не принимать новопоставленных в ней священников, утверждал, что не только священноиноки, но и простые благочестивые мужи могут совершать некоторые тайны и удовлетворять других в духовных нуждах»24.

Сохранился еще один любопытный документ, касающийся судьбы епископа-мученика. Это старообрядческое «Сказание о страдании и скончании священномученика Павла, епископа Коломенского», в котором, в частности, говорится о некоем «великом соборе», состоявшемся по благословению епископа Павла и некоторых других епископов в Куржецкой обители при игумене Досифее.

Куржецкая (Курженская) обитель, основанная неким старцем Евфросином, находилась в Палеостровском крае, куда как раз и был сослан епископ Павел Коломенский. Старообрядческий историк Иван Филиппов в «Истории о зачатке Выговской пустыни» пишет: «По сих же явися ин муж, свят благочестив игумен Досифей с Тихвины Николы Беседнаго монастыря, благочестия ради крыяся, старостию и добродетельми украшеный, иже часто прибегая к пустынной некоей Курженской обители, в строении преподобного некоего отца Евфросина, в ней же и святыя церкви бяху, в них же собираяся со многими отцы великими постники и знаменоносцы, иже от многих стран и от Соловецкия обители изшедшии, яко Ангели нецыи земнии и небеснии человецы, службу Богови за весь мир приношаху и житием добродетельным просвещаху»25.

Именно Куржецкая обитель, укрытая непроходимыми лесами и болотами земли Новгородской, стала местом сбора гонимых за свою веру русских людей. Здесь продолжали совершать богослужение по древлеправославному чину те священники, которые не приняли никоновских новшеств. Здесь в 1656 г. состоялся первый собор, четко обозначивший свою позицию по отношению к реформам. Вполне естественно, что в условиях жестоких преследований инакомыслящих собор не мог собраться открыто и был собором тайным, а подписи многих лиц, стоящих под Деяниями Куржецкого собора, скорее всего, были поставлены отдельно (в древней Церкви была подобная практика, когда в условиях гонений проходили так называемые кочующие соборы, а епископы присылали на них грамоты за своей подписью). На соборе были читаны грамоты митрополита Новгородского Макария, архиепископа Вологодского Маркела, епископа Вятского Александра, архимандрита Соловецкого Никанора, московского протопопа Аввакума и многих других. Стоит под Деяниями собора и подпись патриарха Константинопольского Афанасия Пателора, находившегося некоторое время в России. В своих грамотах все перечисленные архиереи и отцы предавали анафеме никониан и их новые догматы. На соборе было составлено жесткое определение: приходящих от никонианской церкви крестить и рукоположения (т.е. священства) ее не принимать.

«Мы, – говорится в Деяниях Куржецкого собора, – споспешествованием Святаго Духа собравшиеся в Куржецкой Святой обители, что в Соловецком уезде, из всего священноначалия, всех крестоносных и страданием помазанных мужей и всякого сословия мирских, мудростию и благочестием украшенных. И там мы, всячески довольно и с великим вниманием рассматривахом и судили всех нечестивых догматех и церковных чиноположений внесенных ныне в Россию Никоном патриархом. Наконец сих всех глубоких размышлений, по данной нам благодати от Христа Бога нашего и по правилам святых Апостол и Вселенских бывших соборов, на вечно днесь установляемом узаконяем всей Христовой Церкви: дабы все церковные тайны и обряды богослужебные, производимые по печатным книгам Никона патриарха, или ему последующих от ныне бо отнюдь и за священныя и благодатию всеянныя не признавать и не веровать.

В случае обращающихся от никонианской церкви к нашему благочестивому согласию, то таковых паки подобает нам совершенно крестити. А хиротонисанных всякого чина, тоже подобает рукополагати архиерею. Все злочестивыя Никона патриарха догматы и его предание, приемлющих оныя, утверждаем присно быти под отлучением от Христа, и предаем их всех мы единодушно анафеме и всем клятвам изображенным на Вселенских Святых соборах и поместных. Аминь»26.

Судя по всему, именно активная роль епископа Павла в Куржецком соборе послужила причиной того, что он был неожиданно перевезен из Палеострова в Новгород и там после пыток сожжен в срубе. Но этого реформаторам показалось мало. Они хотели уничтожить всякое напоминание об осудившем их соборе. Когда в 1663 г. умер тайный приверженец старой веры митрополит Новгородский Макарий, то возглавивший Новгородскую епархию митрополит Питирим, известный гонитель древлеправославия и будущий патриарх, приказал стереть Куржецкую обитель с лица земли. «Тогда вышереченная Куржецкая пустыня лютым оным от архиерея гонением истребися, и в ней святыя церкви огнем пожжены быша»27, – свидетельствует историк Выговской пустыни.

Между тем, властолюбие и гордость Никона, стремившегося стать в православном мире тем же, кем в мире западном был римский папа, вскоре привели его к разрыву даже с поддерживавшим его царем Алексеем Михайловичем. В 1658 году Никон, официально титуловавшийся «великим государем», самовольно оставляет патриарший престол, бросая, таким образом, свою паству на произвол судьбы. Поступая так, он, вероятно, рассчитывал на то, что царь, одумавшись, начнет его упрашивать вернуться на патриаршество и выполнит новые его требования. Но Никон, собственно, уже был не нужен царю и его окружению. «Мавр сделал свое дело» – чудовищный маховик реформы был запущен.

С устранением от церковных дел Никона ситуация в Русской Церкви не улучшилась. Новый Московский собор 1666—67 годов с участием восточных патриархов, которые, как оказалось впоследствии, сами уже давно были низложены со своих престолов собором епископов и поэтому не имели никакого канонического права решать русские церковные дела, осудил и Никона, и старые обряды. Вся многовековая традиция русской святости была поругана и предана проклятиям.