Шарм-клуб. Единорог - Белинда Рэй

— Если Рей Панзиль — главная роль, то почему спектакль называется «Синди Реллар: Современная сказка про Золушку»? — спросила Анна.

— Не знаю, — ответила Шэрон, тряхнув головой. — Я только знаю, что, по мнению миссис Хендриксон и миссис Вессекс, я заслуживаю лучшей роли, поэтому они создают ее специально для меня. Так что моя роль главная. И я бы не удивилась, если изменят название.

— Ну и ладно, — заметила Тереза, бросив взгляд на Анну и Кэрри.

— Дамы, успокойтесь, — вмешался Олене. — Все замечательно. Главное, что вы обе получили свои роли. И еще более важно, играть я буду МС.

— МС? — удивилась Тереза.

— Спенс будет рассказчиком, — пояснил Мэт, выходя вперед.

До сих пор он молчал, и Кэрри даже его не замечала.

— Ты называешь это рассказчик, а я говорю МС, — заявил Спенс — что, впрочем, одно и то же. А ты сам, между прочим, Чарли Принц.

Кэрри взглянула на список. Мэт получил главную мужскую роль? Как же она проглядела?

— Здорово, — сказала Тереза.

— Да, — согласился Мэт.

Однако он не казался особенно взволнованным по этому поводу.

— Миссис Вессекс заставила Мэта попробоваться на роль, — сообщила Анна. — Она сказала, что в пьесе слишком мало мужских ролей, а Мэт хорошо читает, поэтому…

Мэт поморщился:

— Короче, я — Чарли Принц, с которым Синди встретится на балу.

— Старик не напрягайся, — хлопнул его по плечу Спенс… — Ты можешь увезти Кэрри с бала на скейтборде.

Морщины у Мэта разгладились. Он поднял брови:

— Думаешь, миссис Вессекс пойдет на это?

— Почему нет, — подбодрил его Спенс. — Мы же ставим современную сказку. Знаешь, мы начнем продвигать идею со скейтбордом после того, как она согласится заменить рассказчика на МС.

— Круто, — хмыкнул Мэт.

— Ну, — сказала Шэрон, скрестив руки на груди, — судя по всему, может получиться так, что с бала ты увезешь Рей, а не Синди. Подождем и посмотрим, что будет завтра в сценарии миссис Вессекс.

Кэрри тяжело вздохнула. Очевидно, Шэрон очень расстроена тем, как все обернулось.

— Шэрон, я тебя поздравляю с ролью, — сказала она, пытаясь сгладить неловкость. — Я очень рада, что мы будем играть вместе. Мне будет гораздо спокойнее, если ты будешь рядом со мной на сцене. Помнишь, ты говорила об этом тогда, за ланчем. Ты ведь поможешь мне, если я буду волноваться?

Кэрри робко улыбнулась Шэрон, надеясь, что та смягчится. Однако Шэрон на ее улыбку не ответила.

— Да, наверно. Но, видишь ли, даже я ничем не смогу помочь, если ты вдруг растеряешься, как сегодня на прослушивании. Если ты не победишь свою боязнь сцены, ты можешь сорвать спектакль. Идем, Кимберли.

Они ушли. Кэрри посмотрела ей вслед, понимая, то, несмотря на сегодняшнее удачное прослушивание, проблемы у нее только начинаются. А основная — и новая проблема — её партнерша по главной роли.

Глава 7

— Ты хоть что-нибудь видишь через эти волосы, которые закрывают тебе лицо? — спросила Боб.

Был полдень среды, и Кэрри перед репетицией зашла в душевую, чтобы расчесать гриву Боб.

— Конечно, вижу, — заявила Кэрри. Хотя, конечно, волосы мешали ей.

— Девяносто восемь, девяносто девять, сто. Все.

Она убрала зубную щетку в рюкзак и посмотрела, как Боб крутится перед зеркалом, любуясь своей гривой.

— Знаешь, чего я не понимаю? — спросила Кэрри.

— Чего?

— Почему ты так заботишься о своей внешности, если только я могу тебя видеть? Неужели все единороги такие тщеславные?

Боб остановилась и взглянула на Кэрри.

— Это не тщеславие, — заявила она, топнув копытом. — Я просто слежу за собой, и, должна сказать, я горжусь своей внешностью. В отличие от тебя, я не боюсь себя показать.

Кэрри нахмурилась:

— О чем ты говоришь?

— О тебе, — заявила Боб. — О том, как ты прячешься за своими волосами. Словно ты боишься, что тебя заметят.

Кэрри щелкнула языком.

— Вовсе нет, — возразила она. — Просто я не настолько озабочена своей внешностью.

— Это ты так говоришь, — настаивала Боб. — А я в этом не уверена.

— Нет, это так! Если бы я переживала из-за того, как я выгляжу, я позволила бы Терезе подобрать мне заколки для волос и губную помаду и старалась бы походить на всех тех девчонок, чьи фотографии печатают в журналах для подростков.

— Возможно, — признала Боб, — но если так и тебе все равно, как ты выглядишь, то почему ты волновалась из-за прослушивания?

— Потому что я боялась, что выставлю себя полной дурой.

— Ты имеешь в виду, что ты боялась перепутать строчки, или плохо спеть, или еще то-то такое, из-за чего все стали бы смеяться над тобой и решили, что ты полная идиотка. То есть ты боялась показать себя с невыгодной стороны?

— Ну… в общем, да, но…

— Я думаю, это примерно тоже самое. Тебя беспокоит, какой другие люди видят тебя, — заявила Боб. — Поэтому ты не хочешь, чтобы на тебя смотрели.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что ты закрываешь лицо волосами, чтобы спрятаться за ними. Когда ты не хочешь, чтобы люди знали, о чем ты думаешь, что ты чувствуешь, ты просто опускаешь голову, и твои волосы скрывают все: твои глаза, твое выражение лица — все.

— Ты ненормальная, — сказала Кэрри.

— Как посмотреть, кто из нас ненормальный. Между прочим, это ты разговариваешь с единорогом, — заметила Боб.

— Действительно. И если я не прекращу наш спор, то опоздаю на репетицию.

Она расстегнула карман рюкзака:

— Залезай.

— Ладно. Но когда ты сегодня будешь читать свой текст, убери эти волосы с лица и заколи их. Не бойся.

— Ты говоришь прямо как моя мама, — ответила Кэрри, выходя из душевой в коридор.

— Кто говорит? — спросила Шэрон, которая оказалась рядом.

Кэрри удивленно уставилась на нее:

— О… никто. Я просто репетирую. Для спектакля. Пытаюсь представить, как я буду себя ощущать в роли Синди.

— Это называется входить в образ, — с важным видом пояснила Шэрон. — Нас учили подобному на уроках актерского мастерства.

— Неужели, — ответила Кэрри.

Ей надоели разговоры Шэрон. К счастью, та не стала продолжать тему, и они молча шли по коридору. Молчание было тягостным, Кэрри буквально ощущала, что Шэрон готова откусить ей голову, прожевать и выплюнуть.

Когда они почти дошли до музыкального зала, Шэрон остановилась и повернулась к Кэрри.

— Знаешь, я совсем не в восторге от всей этой затеи с двумя главными ролями.

— Неужели? — робко заметила Кэрри. — Я об этом не догадывалась.

— Вот как? — с издевкой спросила Шэрон. — Ладно, тем не менее я хочу, чтобы спектакль имел успех.

— Я тоже — сказала Кэрри.

— Значит, — продолжала Шэрон, — ты должна постараться, чтобы все прошло благополучно. Ты будешь на сцене большую часть времени, поэтому постарайся не растеряться, не заикаться, не забыть слова.

Кэрри мысленно содрогнулась. Как раз то, чего она опасалась. Такое уже произошло с ней во время злополучного доклада про Тутанхамона, а ведь говорить-то ей надо было не больше двух минут. Спектакль же будет идти не меньше часа, и, как сказала Шэрон, Кэрри почти все время будет на сцене.

— Я… я понимаю, — ответила она.

— Отлично. Так вот слушай и запоминай. Сегодня у нас всего лишь читка.

— Читка?

— Да. Это когда все актеры садятся в кружок и читают сценарий — каждый свой текст.

— Понятно, — облегченно вздохнула Кэрри. Вроде бы сегодня не ожидается ничего сложного.

— Но хотя это всего лишь читка, ты уже должна начать работать над двумя вещами: голос и движения.

Кэрри кивнула.

Почему Шэрон говорит ей все это? Неужели она действительно хочет ей помочь?

— Ты должна понять, что играть на сцене — совсем не то, что на телевидении.

— Слава богу, — пробормотала Кэрри. Ей и так страшно выступать перед публикой, а если бы еще показывали миллионам телезрителей…

— На телевидении используются микрофоны, и еще там есть звукорежиссеры, — поэтому все, что актеры говорят, хорошо слышно. К тому же камера может дать крупный план, и видно — улыбается актер или огорчается и все такое. Но на сцене ты все будешь делать сама, — продолжала Шэрон.

Кэрри снова вздохнула. Если Шэрон решила ее таким образом подбодрить, то она не слишком преуспела.

— Поэтому, когда будешь читать свой текст, помни про две вещи: ты должна говорить громко и активно жестикулировать. Поняла?

Кэрри искоса взглянула на нее и кивнула.

— Тебе надо начинать уже сегодня.

— Но ведь ты говорила, что сегодня мы будем просто читать?..

— Да, — подтвердила Шэрон. — Но если ты будешь читать обычным голосом и без жестикуляции, то, когда мы начнем репетировать по-настоящему, тебе придется переучиваться. А учитывая, что боязнь сцены…

Кэрри вытерла вспотевшие ладони. Она боится сцены, хотя еще не выступала на ней. А может, у нее боязнь Шэрон?