Волшебные очки - Всеволод Нестайко

— Прячь быстрее! — воскликнул я. — И не соблазняй ни себя, ни меня..

— Я-то спрячу, — вздохнул Ромка. — Но… Хоть бы что-нибудь случилось, чтобы ими воспользоваться!

— Случится, случится, не печалься! — утешил я.

И оно таки случилось… Но об этом уже в следующем, седьмом, приключении.

Приключение седьмое:

Георгий Васильевич и Николай Чудотворец

После того как мы получили от волшебницы-артистки по паре волшебных очков, мы утратили покой. Я еще как-то держался, а Ромка просто не находил себе места от нетерпения. Парень он был очень горячий.

— Раньше моя бабушка все время что-то теряла — то очки, то ножницы, — вздыхал Ромка. — А теперь ни-че-го-шень-ки!

— И моя очки перестала терять, — вздыхал и я.

И как-то Ромка сказал:

— Слушай, Ежонок, а пойдем в милицию!

— Тьфу! — вытаращился я на него. — Что — сдаваться? Ты что-то натворил?

— Ничего я не натворил. Предложим им свои услуги. Будем ловить преступников.

— Вот дались тебе эти преступники! То в подвал лез их ловить… Теперь в милицию собрался.

— Ненавижу преступников! — аж заскрежетал зубами Ромка. — На твоих родителей никто не наезжает, а на моих… Я уже тебе говорил.

И тут подошло время рассказать немного о наших родителях. Мои родители — совсем обыкновенные люди. Папа — инженер-конструктор, мама преподает английский язык в военном училище. А вот Ромкины родители — бизнесмены. То есть отец — бизнесмен, а мама — бизнесвумен (так называет её Ромка). Правда, они бизнесмены не очень крутые, жидковатые, «всмятку» говоря по-русски. Это снова Ромкины слова. Их фирма часто оказывается «на грани». Но потом снова оживает. И с рэкетирами у них бывают проблемы. Ромка как-то подслушал их разговор.

— Я бы этих рэкетиров! — сжал кулаки Ромка.

— У тебя есть кто-то конкретный на примете? — спросил я.

— Про конкретных папа ничего не говорил.

— Как же ты их ловить будешь, неконкретных?

— Поэтому я и хочу пойти в милицию, чтобы они меня сориентировали.

Я сообразил, что Ромка во что бы то ни стало хочет испробовать волшебные очки и его уже не остановишь. И я сказал:

— Ну, хорошо, идем в милицию. Только свои очки я оставлю дома.

— Боишься, что в милиции их отберут?

— Ничего я не боюсь. Просто зачем сразу таскать две пары…

— Может, и правда, — не стал препираться Ромка. Ему главное свои попробовать.

И мы пошли… Перед райотделом на стендах висели фотографии преступников, которых разыскивала милиция.

— О! Видишь! — воскликнул Ромка. — Можно даже не спрашивать, а просто посмотреть на них сквозь волшебные очки и начинать собственный поиск.

— Даже не думай! — сказал я. — Они все уже давно сбежали за границы Киева, а то и Украины. Не будешь же ты отправляться неизвестно куда.

— Ну, ты и фрукт! — рассердился Ромка. — Вместо того, чтобы помогать, только расхолаживаешь.

В райотдел заходить Ромка не спешил. Мы никогда не были в милиции, и, конечно, в животах у нас было холодновато. Ну вот, придем мы в милицию, и что мы скажем. «Хотим помочь вам искать преступников, потому что у нас есть волшебные очки». Нелепость! Нам скажут: «А покажите! Давайте сюда, мы проверим!» И все! Пропали очки!

Пока я всё это думал, из райотдела вышел дядечка в цивильном с мобильником возле уха. Мы услышали как он говорил:

— Солнышко! Я только что разговаривал с начальником уголовного розыска. Он говорит: «Дохлое дело! Раз никто дверь не ломал, через окно не влазил, разыскать будет невозможно». Я просто в отчаянии!…

— Айда за ним! Кажется, это то, что нужно! — тихо сказал Ромка.

И мы украдкой пошли за дядечкой. Тот говорил дальше:

— Но, кажется, солнышко, мне всё-таки повезло. Начальник уголовного розыска такой колоритный… Думаю, я его уговорю.

Дядечка убрал мобильник в карман и остановился у «зебры», то есть у перехода на другую сторону улицы. Оглянулся, ожидая, когда притормозят машины, пропуская его.

И тут увидел нас, потому что мы тоже остановились. Брови дядечки сразу подскочили вверх от радостного изумления, и он воскликнул:

— О! Безумство!… Мальчики! Привет! Вот именно вы мне и нужны!

Дядечка кинулся нам навстречу. Мы с Ромкой от неожиданности так и застыли на месте. А дядечка уже восклицал, внимательно разглядывая нас:

— Слушайте!.. Безумство!.. Да вы же вылитые мои герои! Именно такие мне и нужны! Идем быстрее ко мне!

— Куда? — переглянулись мы с Ромкою.

— Ко мне в мастерскую. Зарабатываете по пять гривен. Как минимум!

— А что нужно делать в мастерской? Что мастерить? — спросил Ромка.

— Может, мы и не сумеем… — сказал я.

— Сумеете-сумеете! — захохотал дядечка. — Не нужно вам будет ничего мастерить, ничего делать. Посидите немного на табуретке, вот и все.

— И за это по пятерке?! — удивились мы.

— Натурщикам все художники платят, а как же! — сказал дядечка.

— А вы художник? — спросил я.

— Художник. Георгий Васильевич. Иллюстрирую сейчас для издательства новую детскую повесть о приключениях двух школьников. Один черненький, другой рыжий. А как, кстати, вас звать?

Мы сказали.

— Сам Бог послал мне вас, дорогие Вася и Ромка! — воскликнул художник. — Я уже столько мальчишек пересмотрел, в школы специально ходил. Всё напрасно. А тут вы мне на улице попались!… Я беру пример с народного художника Украины Анатолия Дмитриевича Базилевича — без натуры не работаю. «Энеиду» Котляревского с рисунками Базилевича видели?

— О! У нас как раз есть! Супер! — обрадовался я. — Дедушка когда-то купил.

— Вот-вот! Правильно! Супер!

Мы подошли к высокому многоэтажному дому, сели в лифт и поднялись на последний этаж. Георгий Васильевич открыл двери, и мы вошли в мастерскую. Мастерская была просторная, с большими окнами. Возле одной из стен было возвышение, будто маленькая сцена. Напротив этого возвышения стоял мольберт с не дорисованной картиной — какие-то фигуры на берегу речки. Но не картина сразу привлекла наше внимание, а большой скелет, что стоял в углу мастерской. На голове скелета была широкополая шляпа с пером, а в зубах козацкая трубка.

— О! А это что?! — испугался Ромка.

— Не что, а кто! Кость Костевич. Мой помощник.

— А зачем он? — поинтересовался Ромка.

— Художники должны досконально знать анатомию. Костя Костевича подарил мне профессор, портрет которого я рисовал.

— А вам не страшно на него смотреть, особенно ночью? — не унимался Ромка.

— Да нет. Мы с ним дружим. Я часто с ним разговариваю, когда есть настроение.

В другом углу мастерской стояла гипсовая скульптура обнаженной женщины без рук.

— Это что за тётя? — спросил Ромка.

— Не тётя, голубчик, а Венера Милосская, эталон женской красоты.

— Эталон, а без рук! — хихикнул Ромка.

— Ну, давай с тебя, с разговорчивого, и начнем. Поднимайся на подиум и садись на табуретку!

Оказывается, это возвышение называлось «подиум». Ромка сел на табуретку и напряженно замер.

— Не очень напрягайся и не застывай! — улыбнулся художник. — Сиди спокойно. Я должен уловить характер.

Георгий Васильевич пришпилил кнопками к фанерной доске лист плотной бумаги ватман (я знал, как он называется, мой папа делал чертежи на такой) и стал рисовать толстым карандашом. Я увлеченно смотрел как на бумаге появляется Ромкин портрет. Живой, комичный, шаржированный. И вдруг Георгий Васильевич запел:

— Розпрягайте, хлопці, коніТа й лягайте спочиватьА я пойду в мастерскую-юРомку с Васей рисова-а-ать!

— Не удивляйтесь, мальчики, я, рисуя, часто пою. Особенно, когда выходит.

Я понемногу рассматривал мастерскую. На стенах висели рисунки — и цветные, и черно-белые. И были еще полочки, на которых стояли разные глиняные барашки, разные мелкие фигурки, обливные кувшинчики, горшочки. А на одной полочке в беспорядке лежали большие цветные книжки по искусству. На корешках и обложках я прочитал: «Иероним Босх», «Валентин Литвиненко», «Георгий Малахов», «Музей украинского искусства», «Импрессионисты»… Наконец Георгий Васильевич нарисовал Ромку и шестом пригласил на подиум меня. А Ромка бросился рассматривать свой портрет. И восхищенно произнес:

— Супер! Меня еще никто в жизни не рисовал. Сделайте мне ксерокопию!

— Конечно! Нет вопросов!

— Скажите, у вас что-то пропало? Извините, мы услышали как вы по мобильному говорили.

— Ой, мальчики, пропала икона Николая Чудотворца. Работы неизвестного художника XIX столетия. Вот тут, на стене, висела. Может и не очень антикварная, но очень мне дорога. В наследство осталось от бабушки. Икона, как говорят, намолена — перед ней больше ста лет молились. Поэтому в ней большая энергетика. Помогала мне рисовать. И три дня назад загадочно исчезла. И никто дверей не ломал, в окно не лазил…

А волшебные очки…

Я вдруг увидел, как Ромка зашел за мольберт с картиною, достал из кармана очки и быстро нацепил их на нос… Георгий Васильевич этого не видел, потому что, рисуя, смотрел на меня. Ромка радостно улыбаясь, решительно подошел к полке с книжками, раздвинул их и вытащил… икону!