Тихие Клятвы (ЛП) - Джилл Рамсовер

После этого я немного волновался, что мои действия могут заставить ее отца отозвать свое согласие, но этого не произошло. Я позвонил Джимми, как только вернулся в машину, и сказал ему, чтобы он продолжал действовать. К концу дня он подтвердил, что сделка состоялась.

С этого момента я думал, какой будет ее реакция, когда она узнает мою личность. Я знал, что она будет удивлена, но не ожидал, что она будет так потрясена. Был ли это шок от того, что она снова увидела меня, или присутствие ее отца вызвало напряжение?

Учитывая гребаных итальянцев и их склонность чрезмерно опекать своих дочерей, проблемы с отцом не должны были стать шоком. Черт, возможно, именно по этой причине она согласилась на брак. Шанс вырваться из-под его влияния.

Мне нравилась идея ее молчания, но видеть ее скованной и неустроенной меня раздражало. Я надеялся, что она вернется к своему задорному характеру, когда мы снова останемся наедине. Я не должен был. Весь смысл ее выбора заключался в том, чтобы свести к минимуму разрушение моей жизни. Это и ее красота. Я бы солгал, если бы сказал, что ее потрясающая внешность не сыграла никакой роли в моем выборе. Когда она вошла в столовую в этом платье, обтягивающем ее изящные изгибы, что-то глубоко внутри меня проснулось. Что-то первобытное и грубое.

Ее глаза были зеленого цвета, как мох, и они еще больше сияли на фоне зеленой ткани ее платья. Ее каштановые волосы были прямыми и густыми, спадающими чуть ниже плеч, а ее знойные губы были чертовски влажной мечтой.

Если бы у меня под крышей жила такая дочь, я бы тоже держал ее под замком.

Моя рука лежала на ее колене не более двадцати секунд, но я все равно чувствовал шелковистую текстуру ее кожи на своих пальцах весь ужин. Дважды мне приходилось хвататься за салфетку, чтобы удержать свои пальцы от желания вернуться к ней.

Чувствовать, как она нежится под моими прикосновениями, было бы куда приятнее, чем бездумная болтовня с ее отцом. Этот мудак ни разу не втянул ее в разговор, хотя, похоже, он не испытывал тех же трудностей, когда втягивал в него своего сына. Как будто мне было не все равно, что ребенок учится в выпускном классе школы. Этот человек был полным придурком, если думал, что я буду рядом с ним. Но это было не первое мое родео. Сидя за его столом, я должен был следовать его примеру. Если он не обратился к ней, то и я тоже.

По крайней мере, таков был мой план.

К концу нашей трапезы стало ясно, что Фаусто не намерен вовлекать свою дочь в наш разговор. Ну и хрен с ним. Я не собирался покидать его дом, не поговорив с Ноэми. Она собиралась стать моей женой, ради всего святого. Я хотел, чтобы она была тихой, а не невидимой.

— Это была честь для меня, Фаусто. У тебя прекрасный дом, а твой повар феноменален.

Мужчина опустил подбородок и с размахом взмахнул рукой. — Скоро мы станем семьей. Я всегда рад видеть тебя за своим столом.

— Спасибо. Я бы остался и дольше, но, боюсь, у меня есть дела, требующие моего участия. Прежде чем я уйду, не мог бы я поговорить наедине с Ноэми? — Я не сводил глаз с Фаусто, интересуясь его реакцией.

— Конечно. — Он тонко улыбнулся. — Мы с Санте оставим вас наедине. — Его глаза на мгновение метнулись к дочери, после чего он последовал за сыном из комнаты. Это было предупреждение? Неужели он думал, что я собираюсь трахнуть ее на его обеденном столе? Сумасшедшие гребаные итальянцы.

Я отодвинул свой стул под углом так, чтобы оказаться лицом к лицу с Ноэми.

Наконец-то мы были одни.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Мое сердце билось так же быстро и трепетно, как крылья бабочки.

Коннер смотрел на меня. Изучающе. Выжидающе. Мне нужно было отодвинуть стул и встретить его взгляд, как нормальному, разумному человеку, но мое тело не поддавалось. Я не знала, чего хочет от меня этот человек, и мне было страшно это узнать.

— Ты не должна быть романтиком, если согласилась на это. — Его замечание задело нервы, пробившись сквозь мое туманное состояние шока.

Я взяла блокнот, который оставался нетронутым на протяжении всего ужина, и нацарапала свой ответ. Иногда я пользовалась телефоном, чтобы набирать сообщения, но предпочитала блокнот. То же самое было, когда я читала книги. Мне нравилось чувствовать бумагу под пальцами, а не устройство.

Оттолкнув стул, я протянула свое сообщение и наконец встретилась с ним взглядом.

Мне не говорили о договоренности до твоего приезда.

Его стоическая маска на секунду дрогнула. — Это правда? И все же ты просидела весь ужин без жалоб. — Два бассейна бурной лазури изучали меня с таким вниманием, что я съежилась на своем месте.

Перевернув страницу, я снова принялась писать.

Какой у меня был выбор?

Я не знала, о чем думала, будучи такой честной. Если бы он сказал моему отцу, что я оспариваю помолвку, у меня было бы столько проблем. Мне нужно было быть более осторожной, но он, казалось, притягивал мою дерзкую сторону. Сделал меня безрассудной и эмоциональной.

Коннер пожал плечами, обратив мое внимание на то, как хорошо сидит костюм на его широких плечах. Он был атлетически сложен и высок. Когда он впервые помог мне сесть в кресло, он возвышался надо мной на целый фут. При росте пять футов два дюйма это не было необычным для меня, но каким-то образом его пугающее присутствие еще больше подчеркивало его рост.

— А если бы я сказал, что у тебя есть выбор прямо сейчас? Ты можешь сказать слово, и я все отменю. — Его ответ ошеломил меня. Я не ожидала, что он даст мне выход, но я не была уверена, насколько искренним он был. Его слова говорили об одном, а вспышка гнева в его глазах — о другом. Для человека, который обычно излучал спокойствие, я почувствовала, что он был взбешен.

Почему его предложение отказаться так расстроило его? И почему моей первой реакцией было возразить? Хотела ли я выйти замуж за этого человека? Я не могла знать ответа на этот вопрос. Я не знала его достаточно хорошо, чтобы составить мнение, кроме того, что он преступник. Человек, выкованный в тех же условиях, что и мой отец.