100 великих романов - Виорель Ломов

Роман явил миру духовную высоту и чистоту человека, а также обозначил координаты его существования – свободу, справедливость и добро.

Пожалуй, лучше всех о главном герое романа – Дон Кихоте высказался И.С. Тургенев. Противопоставив его шекспировскому Гамлету, он сказал, что Дон Кихот – это вера в добро, утверждение идеала, альтруизм, самоотверженность, бесстрашие и непреклонная воля. К этому можно добавить и безоговорочную веру рыцаря в порядочность человека и светлую его душу.

Краткое содержание романа. Обедневшему идальго из села Ламанчского Алонсо Кихане, начитавшемуся рыцарских романов, на старости лет взбрендило, что он рыцарь Дон Кихот. Избрав себе Даму Сердца – молодую крестьянку Альдонсу Лоренсо из Тобосо, он нарек ее Дульсинеей Тобосской, взял фамильное копье, сел на коня Россинанта (с испанского переводится как «бывшая кляча»; придумав это имя, Дон Кихот придал ему особый смысл) и отправился в путь стирать «дурное семя с лица земли» и «защищать обиженных и утесняемых власть имущими». Получив у хозяина постоялого двора посвящение в рыцари, состоявшее в подзатыльнике и ударе шпагой по спине, идальго занялся подвигами и благодеяниями: избавил мальчишку-пастуха от побоев, которого хозяин после его отъезда избил до полусмерти, силой хотел заставить встречных купцов признать Дульсинею Тобосскую самой прекрасной дамой на свете, но те выбили из него пыль как из мешка. Вскоре к рыцарю в качестве оруженосца присоединился его односельчанин Санчо Панса. Одной из главных битв для Дон Кихота стало сражение с «великанами» – ветряными мельницами, в которых он увидел злых колдунов. Отделавшись ушибами и сломанным копьем, идальго с оруженосцем претерпели еще немало приключений. Всюду, куда заносило их, идальго искал справедливости. На постоялом дворе он посчитал нарушением закона гостеприимства требовать плату за постой; в другой раз стал сражаться с винными бурдюками, которые ночью принял за великанов; в поле стал крушить стадо баранов, приняв их за вражескую рать; освободил каторжников, ведомых на галеры, – и всякий раз был бит, как собака, и проклят всеми, кого он облагодетельствовал, за что и получил от Санчо прозвище: Рыцарь Печального Образа. Несчастья лишь закаляли рыцаря в борьбе со «злыми волшебниками» и прочей «нечистью». От ареста за инцидент с каторжниками бедолагу спасло только его очевидное для всех сумасшествие. В конце первого тома односельчанам удалось вернуть больного старика домой, где за ним стали ухаживать ключница и племянница.

Во втором томе Дон Кихот и Санчо Панса, уже как герои знаменитого романа, отправились в новое путешествие. Путники встретили перевозчиков льва, и рыцарь потребовал открыть клетку, чтобы сразиться со зверем. Но лев отказался выйти из клетки, и Дон Кихот отныне стал именовать себя Рыцарем Львов. С путешественниками произошло еще несколько забавных приключений в духе первого тома, самым ярким из которых стало избиение рыцарем кукол в кукольном театре, после чего они стали почетными гостями герцога и его супруги, очарованной романом о рыцаре Дон Кихоте.

В замке гости попали в аристократический мир, пронизанный шутками и утонченным издевательством над всяким прекраснодушием. Над «высоким» гостем вволю натешились господа и челядь, поразившись, правда, его исключительному уму и рассудительности во всем, что не касалось рыцарства, и благородству поступков. Здесь идальго прозрел от своего безумия и до него дошло, что настоящий мир скрыт под слоем грязи и что только его имеет смысл искать и надо обязательно найти; что высшую правду можно открыть, убрав лишь чары повседневности; что только освободившись от собственных иллюзий, можно вернуться к своей нравственной сути, человеческой и христианской. Именно здесь Дон Кихот провозгласил, что люди добрые, а злыми они видятся, потому что заколдованы. И что он обязательно увидит их скрытые добрые лица.

Но не только странный «сюзерен», обитателей замка поразил и его «вассал» Санчо – своей смекалкой и здравым смыслом, простодушием и мечтательностью. По воле шутников исполнилась заветная мечта хлебопашца Пансы – на «вечное» время его назначили губернатором сухопутного острова Бартарии, в должности которого он проявил себя мудрым и справедливым управляющим.

Уже в конце романа Дон Кихот потерпел поражение от рыцаря Белой Луны (односельчанина путников Самсона Карраско), который потребовал, чтобы идальго вернулся в свое село и целый год не выезжал оттуда. Устав и разочаровавшись во всем, но не перестав верить в добро, Дон Кихот вернулся со своим разочаровавшимся в административной деятельности оруженосцем домой и там, став прежним Алонсо Киханой и прокляв рыцарские романы, скончался спокойно и по-христиански, как не умирал ни один странствующий рыцарь.

Двести лет роман воспринимали как комическое произведение, а Дон Кихота как безумца и клоуна. Немецкие романтики впервые увидели в нем разлад между идеальным и реальным в жизни человека, и заговорили о нем как о величественном образе, исполненном мудрости и трагизма. Байрон по своему вкусу провозгласил рьщаря романтическим бунтарем, и его оценка многим пришлась по вкусу.

«Дон Кихот» оказал огромное влияние на мировую литературу. А. Дюма-отец по образу и подобию рьщаря и его оруженосца создал Д' Артаньяна и его друзей-мушкетеров со слугами, Ф.М. Достоевский – князя Мышкина в «Идиоте», А.П. Чехов – Душечку в одноименном рассказе, Н.А. Островский – Павку Корчагина в романе «Как закалялась сталь», А. Гайдар – Тимура и его команду и т. д.

Произведение Сервантеса как только не переиначивали: делали героя героиней (Ш. Леннокс, «Донья Кихот»), нашим современником (Т. Уильяме, «Камино Реал»), обкурившимся панком (К. Акер, «Дон Кихот: что за сон»), а то и вовсе приписывали создание романа другому писателю, повторившему дословно текст Сервантеса, но вдохнувшего в него дух XX века (Х.Л. Борхес, «Пьер Менар, автор "Дон Кихота"»).

Представители всех видов искусств почитали за честь воплотить образДон Кихота. Живописцы и иллюстраторы – О.Домье, Г.Доре, Г. Коржев, П. Пикассо. Композиторы – А. Сальери, Ж. Массне, Л. Минкус. Кинорежиссеры – А. Хиллер, Г. Козинцев…

Обе части романа еще при жизни Сервантеса и вскоре после его смерти были переведены на основные европейские языки. Лучший перевод романа на русский язык принадлежит Н.М. Любимову.

XVII век

Ганс Якоб Кристоф фон Гриммельсгаузен

(1621–1676)

«Затейливый Симплиций Симплициссимус»

(1668)

Имя создателя самого известного произведения эпохи немецкого барокко – «Derabentheuerliche Simplicius Simplicissimus» – «Затейливый Симплиций Симплициссимус» (1668) – стало известно спустя 200 лет после выхода романа в свет. Исследователи предприняли многочисленные исторические и филологические поиски, пока роман, неоднократно издававшийся под псевдонимами – чаще всего анаграммами имени, обрел своего настоящего автора – немецкого писателя Ганса Якоба Кристофа фон Гриммельсгаузена (1621–1676), последние годы жизни служившего старостой небольшого прирейнского городка Ренхен близ Страсбурга.

«Симплициссимус» – первое произведение в мировой литературе о ребенке на войне (это только часть повествования). Гриммельсгаузен знал «предмет». Его, отпрыска зажиточного бюргера, в 9 лет похитили солдаты, и он вместе с ними участвовал в Тридцатилетней войне (1618–1648) денщиком, писарем, мушкетером. Религиозные распри превратили Германию в пепелище, принеся немецкому народу неисчислимые беды. Стал перерождаться даже немецкий язык. Но и после заключения Вестфальского мира стало не легче – Германия осталась раздробленной, торжествовала реакция, и Гриммельсгаузен мог выпускать свои романы (ставшие не только классикой немецкой литературы, но и ярчайшими документами, наполненными жестокой правдой) только под псевдонимами. Автор «Симплициссимуса» широко пользовался фольклором, народными шванками, суеверными россказнями, некоторыми сюжетами из «народных книг», но, конечно же, основой сюжета стала его собственная жизнь. Роман признан шедевром эпохи т. н. «низового» барокко в литературе Германии, перенявшего образцы аристократического «галантного» романа и приспособившего его в приемах сатиры и пародии для «массового» читателя, то бишь для народа.

Достоверно изображая картины войны, Гриммельсгаузен много места уделил в романе и вымыслу, которого требовала от него судьба опять же вымышленных героев. Исторических персонажей у него практически нет, а если кто и упоминается, то вскользь, общим фоном. Хроника и топография тоже весьма произвольны. «Симплициссимус» – не исторический роман, и вместе с тем он, как никакой другой, «правдиво запечатлел и заклеймил Лик войны» и дал потрясающий «портрет сознания эпохи» (А. Морозов).