Двенадцать - Ник Макдонелл

Шон попал в дорожное происшествие, возвращаясь из Ист-Хэмптона на новом «ПТ-крузере», подаренном родителями на Рождество. Сара, заходя, окидывает Эндрю беглым, но наблюдательным взглядом, потом смотрит на капельницу, под которой лежит Шон, и целует его в лоб.

— Как поживаешь? Как твоя рука?

— Не знаю.

Эндрю наблюдает за тем, что происходит на соседней кровати, прислушивается. Притворяясь, что лежит в полусне, наслаждается красотой Сары. На ней облегающие джинсы, волосы стянуты в конский хвост. Эндрю она возбуждает.

— А где твои родители? — спрашивает она Шона.

— Пришли и ушли.

— Что врачи говорят?

— Понятия не имею.

— Ты, наверно, принимаешь сейчас неслабые наркотики, верно?

— Да.

— А мне можно немножко?

— Нет, я отложил их до возвращения домой. — Голос Шона внезапно стал сердитым.

— Я же пошутила, — говорит она.

Эндрю смеется, и Сара поворачивается

к нему. Но она как будто так и не решила, улыбнуться ей или нахмуриться. Она делает и то, и другое сразу. Шон отключается.

— Прости. А меня зовут Эндрю.

— Сара.

— Сара Лудлоу.

— Ты меня знаешь?

Будто ее кто-то не знает. Вообще-то Сара понимает, что знаменита. Ей это нравится. Ей хочется прославиться еще больше. Вот как это делается. Сначала ты становишься известной в своем классе, потом в своей школе. Потом

о тебе говорят во всех школах, потом в городе, ну, по крайней мере, в той части города, мнение которой кое-что значит. А потом приходит настоящее признание.

— Знаешь Ванессу из вашей школы? — спрашивает он.

— Да.

— Она дружит с моей сестрой.

— Все всех знают. — Она слышит, что на «дискмане» у него играет «Дейв Мэтьюз Бэнд», «Under the Table and Dreaming», а ей нравится такая музыка. — Я так хотела достать этот альбом.

— Возьми этот диск.

— Нет, я же не могу…

— Да нет, правда, возьми. — «Это будет повод ее снова увидеть, — думает Эндрю, — а Дейв Мэтью все равно отстой». — У меня с собой есть еще диски. Можешь отдать, когда увидимся в следующий раз.

— Это так мило. Большое спасибо.

— Я найду тебя через него. — Он кивает в сторону другой кровати.

— О’кей, отлично. Ну что, я пошла, да? — она смотрит на Шона.

— А как насчет футбола? — спрашивает он.

— А что сказал врач?

— Не помню. Кажется, мне можно выходить.

— Отлично. О’кей. Пока.

Сара идет к двери. Эндрю смотрит на безупречные очертания ее обтянутых джинсами бедер. Через некоторое время он снова начинает думать о Хантере. Да и что еще делать, решает он, разве только думать. Его отец заявил, что не может обзванивать все шикарные гостиницы Европы. На это потребуется слишком много времени. Хантер не мог даже сообщить, в какой стране находятся его родители.

21

Белый Майк с отцом переехали три с половиной года назад, когда мать Майка умерла от рака молочной железы. В новой квартире было жарко, и на стенах ничего не было. В комнате Белого Майка были шкафы с книгами, это было хорошо, но вот все остальное распихали как попало. Из стенного шкафа торчала большая коробка с его старыми вещами. Кому-то это знакомо, кому-то— нет, но иногда лучше не видеть того, что для тебя уже ушло в прошлое. Комната была довольно большая, но, когда он избавился от коробки, показалось, что освободилось много места. Белый Майк разделся до трусов и распластался на полу; там было прохладнее. Вот так он и провел первую ночь в своей новой комнате.

22

Выйдя из «Ленокс-хилл», Сара шагает в сторону Мэдисон-авеню. Поверх черной куртки «Норт Фейс» у нее висит сумочка от Прада, из которой она достает телефон «Нокия». Пропущенных вызовов нет. Она выходит в меню и прокручивает номера. Наконец она находит новую запись, которую сделала накануне вечером: Крис. У нее созрел план. Она звонит.

— Алло?

— С тобой сейчас кто-нибудь есть?

— Нет. Кто говорит?

— Можно к тебе зайти?

— Да, конечно. Я только хотел узнать, с кем разговариваю?

— Это я, Сара. Я зайду.

Крис очень удивлен и необычайно рад. Вчера ему казалось, что она даже не помнит, кто он такой. А теперь оказывается, что у нее есть номер его телефона и все такое. Или у нее есть все телефонные номера. Кто знает. Как бы то ни было, она идет к нему в гости.

Сара поднимается по ступеням особняка Криса и нажимает на кнопку переговорного устройства. Раздается голос Криса. Сара представляется. Крис говорит: «Минуточку», — и она заходит.

Сегодня суббота, поэтому в доме пусто, здесь только Крис и Клод. Сара думает, как хорошо было бы, если бы в отсутствие родителей (то есть почти всегда) у нее дома не торчали экономка и няня ее младшего брата. Надо бы спросить у Криса, как он этого добивается. Она понимает, что в этом доме трудится немало прислуги. Сара идет вслед за Крисом в его комнату на четвертом этаже. В углу гудит и ноет телевизор. На Крисе черные с белым баскетбольные шорты и кроссовки «Кевин Гарнетт» с молнией. Еще на нем майка без рукавов, но телосложение его не назовешь крепким, поэтому майка на нем висит, а на белокожей безволосой груди видны прыщи. Угри на груди называются грыщи, угри на спине — спрыщи. Крис надеется, что девушка не обратит на это внимания, садится, вытягивает руки и кладет их на спинку дивана. Под мышками у него растут жиденькие волосы. Сара садится напротив него, в кожаное кресло серо-черного цвета, купленное за тысячу долларов. Крис поднимается, идет к компьютеру и запускает первую песню из списка воспроизведения. Это «Калифорнийская любовь» Тупака Шакура.

Сара улыбается ему:

— Слушай, у меня есть одна классная мысль.

— О’кей.

— Твоих родителей несколько дней не будет, верно?

— Да.

— Нам нужно устроить вечеринку.

— А вчера вечером что было?

— Нет, я имею в виду настоящую вечеринку.

Крис не знает, что и ответить. Она так красива.

— Я могла бы пригласить всех, — говорит она. — Всех стоящих людей.

— Мне бы не хотелось, чтобы народу было слишком много.

Сара не в настроении делать это, но встает и садится на диван, рядом с Крисом. Он напрягается от того, что на плечи ему неожиданно легла ее рука.

«Самой не верится, что я этим занимаюсь, — насмешливо говорит себе Сара. — Чтобы добиться желаемого, я прибегла к женским уловкам. Ха-ха». Она запускает Крису в рот язычок. Он отвечает ей тем же, и она, удачно выбрав момент, отдергивает голову.

— Так ты не хочешь устроить большую вечеринку?

— Конечно хочу. — Под шортами «Джордан» заметна эрекция.

— Вечеринка пройдет с таким размахом, как никогда еще не бывало. Все будет великолепно. — Она понимает, что если новогодний праздник удастся, то за ней навсегда закрепится репутация девушки, которая умеет все как следует устроить. Все и так знают, что она на это способна, но такое мероприятие все равно было бы весьма кстати. Было бы просто замечательно. Для нее то есть.

— Только не надо приглашать слишком много народу.

— Но вечеринка должна быть огромной. Кроме того, нужно, чтобы людям было чем заняться, если мы решим развлечься каким-то особенным образом, то есть вдвоем, отдельно от всех. — Сара бросает многозначительный взгляд в сторону кровати.

— Я думал, у тебя есть парень.

— У меня много парней, — отвечает она, улыбаясь ему. — Вот так я и живу. Но я не потаскушка…

— Конечно нет.

— Разные парни интересны по разным причинам. А парней так много. Но у меня был совершенно особый повод заинтересоваться тобой.

— И какой же?

— Об этом тебе придется догадаться самому.

Однажды бабушка Сары отправилась на вечеринку для тех, кто впервые выходит в свет. Предполагалось, что это развлечение должно стать важнейшим событием для того поколения. Вечеринку устроили на Лонг-Айленде. Не в Хамптонсе, а на северном побережье, где были огромные усадьбы, окруженные невероятными садами. Вечеринка вышла бурная, молодежь прямо с люстр свисала, а особняк, где все происходило, был просто разгромлен. Приехали копы из двух округов, было арестовано человек восемь-десять ребят из Йельского и Колумбийского университетов. Эта история попала на обложку журнала «Лайф», а через девять месяцев родилась мать Сары.

23

Белый Майк идет по Лексингтон-авеню в сторону Девяносто первой улицы, чтобы встретиться с Джессикой. Он сейчас вместе с Лайонелом, потому что после ее звонка ему нужно было достать этот новый товар, «двенадцать». Девочка отлично описала наркотик, хотя и называла его «двенадцатым номером». Он понял, о чем она говорит. Казалось, что она до сих пор испытывает те ощущения, которые описывает.

Вся эта история начинает Белого Майка беспокоить. Новый наркотик его напрягает. Кроме того, из-за него приходится постоянно иметь дело с Лайонелом, а Лайонел — мерзкий тип. Глаза у Лайонела карие, с налитыми кровью желтоватыми белками. Белый Майк знает, что Лайонел носит с собой пистолет, и это очень опасно, когда зарабатываешь много денег. Когда все начиналось, Белый Майк не видел никакого оружия, но весьма скоро речь