Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли - Петр Сорокин

Вторжения в Ладогу проходили по Неве. Другие пути, в первую очередь по Вуоксе, а также по северо-западным притокам, связанным с Сайменской системой озер в восточной Финляндии, были труднопроходимы из-за многочисленных порогов и могли контролироваться корельским населением. Наличие сильного флота зачастую позволяло неприятелю, избегая сухопутных столкновений, подниматься вверх по течению Невы до Ладоги. Большие парусно-гребные суда могли проходить реку без остановок. Учитывая ее значительную ширину (до 600 м), они почти не опасались обстрелов с побережья (рис. 19). Единственными опасными местами были места сужения Невы, наибольшее (до 250 м) в районе Ивановских порогов, и участки с быстрым течением, вынуждавшие приближаться к берегу, а возможно, и переволакивать суда вдоль него. Несмотря на значительную ширину, Нева была наиболее контролируемым участком на водном пути, проходившем через новгородские земли от Финского залива до южного Приладожья. Учитывая, что проход вверх по ее течению занимал 3–4 дня, своевременное сообщение позволяло подготовиться к вторжению неприятеля в Ладожское озеро.

Судя по имеющимся в летописях данным, ижора могла оповещать ладожан и новгородцев о приближении неприятеля и своими силами участвовать в отражении таких вторжений. Это могли быть нападения на места стоянок или небольшие отряды противника, обстрел его во время прохождения им сложных в навигационном отношении участков пути и другого рода диверсии. Для полной остановки вторжения требовались сопоставимые по численности военные силы и флот.

В том же 1228 г., придя в Новгород с войсками из Северо-Восточной Руси, Ярослав Всеволодович планировал большой поход на Ригу с целью остановить крестоносную экспансию в Восточной Прибалтике. Однако сначала псковичи, заключившие сепаратный мир с немцами, а затем и новгородцы не поддержали его планов. Только в 1234 г. ему удалось организовать поход в юго-восточную Эстонию на Юрьев, после которого Ярослав заключил мир с немцами [ПСРЛ 2000, т. 3, с. 73]. Время было упущено, и крестоносцы успели подавить сопротивление эстов.

Положение северо-западных земель еще больше осложнилось после монголо-татарского нашествия 1237–1240 гг., обескровившего Русь и оставившего Новгород без прочного тыла. В 1230-1240-х гг. у ее северо-западных границ возникает сильное литовское государство князя Миндовга, разгромившего в 1236 г. ливонских рыцарей в битве при Сауле. В 1237 г. произошло объединение Ордена меченосцев Ливонии с Тевтонским орденом Пруссии, приведшее к усилению немецкого владычества в Восточной Прибалтике. В 1238 г., после гибели Юрия Всеволодовича Владимирского в битве с татарами на реке Сити, Ярослав Всеволодович получил великое княжение, а его сын Александр – управление Новгородом и Тверью.

Осознавая, что Новгородское государство является основным препятствием для захвата прибалтийско-финских земель католическими странами и орденами, римский папа пытался скоординировать их действия. В буллах, разосланных епископам балтийских стран, папа Григорий IX требовал прекращения всяких торговых отношений с русскими, и в особенности продажу на восток оружия, меди, свинца, лошадей и продовольствия, то есть того, что могло быть использовано в войне, «до тех пор, пока последние не прекратят все враждебные действия против новокрещеных финнов». Он также призвал к крестовому походу на емь, все еще сопротивлявшуюся шведской экспансии.

Папский легат в Финляндии и Прибалтике кардинал Вильгельм Сабинский в 1237 г. урегулировал территориальные противоречия Тевтонского ордена и Датского королевства. По заключенному между ними соглашению Дания вернула свои права на владение северной Эстонией.

Некоторые исследователи указывают на то, что достоверные исторические свидетельства, подтверждающие организацию совместного крестового похода западных государств в Новгородскую землю в 1240–1242 гг., отсутствуют. Несмотря на то что в 1238 г. руководители Дании и Тевтонского ордена фактически договорились о совместных действиях против Новгорода, шведская сторона в этом не участвовала. А впоследствии и датчане не смогли принять активного участия в военных действиях из-за смерти в марте 1241 г. их короля Вальдемара. На независимое выступление противников Новгорода указывает и документ, свидетельствующий о планах Ордена установить контроль на территории всех прибалтийско-финских племен, входивших в состав Новгородского государства, включая ижору и корелу. Но этот акт был составлен в Риге в апреле 1241 г., после поражения шведов на Неве [Хрусталев 2009, с. 268–269]. Часть западных историков считают вторжения крестоносцев на русский Северо-Запад разрозненными, недостаточно спланированными акциями местного значения, приграничными столкновениями, не ставившими своей целью завоевание территорий и носившими более оборонительный характер [Феннел 1989; Хеш 1995, с. 65–74].

Однако, рассматривая события в общем контексте папской политики по распространению католичества и западноевропейской крестоносной экспансии в Восточной Прибалтике, следует отметить, что это было первое одновременное вторжение нескольких западных государств в новгородские владения. Его, несомненно, обусловили события, происходившие в те годы в Восточной Европе. Чтобы использовать благоприятную ситуацию, связанную с татарским нашествием на Русь, «три силы европейского рыцарства: шведы, немцы и датчане – впервые объединились для нападения на русские земли» [Шаскольский 1978, с. 150–151; 1995, с. 17]. Несмотря на существующие противоречия между завоевателями, временная консолидация западных держав представляла непосредственную угрозу для существования Новгородского государства.

Битва на Неве

Невская битва в летописях

В историографии существует широкий спектр мнений о значении Невской битвы в русской истории: от прямого отрицания ее как исторического факта до изображения одним из крупнейших сражений в истории Руси. В российской истории Невская битва традиционно стояла в одном ряду с другими важнейшими сражениями, решавшими судьбы страны.

Наиболее важными источниками сведений о сражении являются Новгородская I летопись старшего извода, датируемая 1330 гг., и литературный памятник «Повесть о жизни и о храбрости благоверного и великого князя Александра», вошедший в историческую литературу как Житие Александра Невского. Сведения о Невской битве попали с некоторыми добавлениями в другие летописи: Софийскую I, Псковскую I и III, Новгородскую IV, Рогожский летописец, Летописец Авраамки. Текст «Повести», написанный, по мнению специалистов, со слов участников битвы, также сохранился в нескольких редакциях. До наших дней она дошла в составе Псковской II летописи, датируемой концом XV в., как «Повесть о житии и о храбрости благовернаго и великаго князя Александра». Большинство исследователей склоняются к тому, что летописное сообщение и «Повесть» не связаны между собой и взаимно дополняют друг друга [Бегунов 1995, с. 55–58; Лурье 1997].

В шведских хрониках битва 1240 г. вообще не упоминается. Существует мнение западных историков, что в русской историографии масштабы Невской битвы сильно преувеличены, а в Швеции она не известна по причине ее малой значимости [Линд 1995, с. 44–51]. Но это может объясняться и недостаточной развитостью шведской хроникальной традиции того времени [Шаскольский 1995, с. 16; Линд 1995, с. 51]. В Швеции вплоть до 1320-х гг., когда была составлена Хроника Эрика, отсутствовала письменная запись событий, аналогичная русским летописям. Хотя Хроника и описывает предшествующие времена, но в нее вошла лишь выборочная информация о событиях столетней давности, память о которых могла быть частично утрачена или сознательно не включена в описание.

В Синодальном списке Новгородской I летописи старшего извода, написанной, вероятно, вскоре после битвы, говорится:

«В лето 6748 (1240) Придоша Свеи в силе велице и Мурмане, и Сумь и Емь в кораблих множество много зело; Свеи с князем и с пискупы своими, и сташа в Неве устье Ижеры, хотяче всприяти Ладогу, просто же реку, и Новгород, и всю область Новгородскую. Но еще преблагый, премилостивый человеколюбец Бог ублюде ны и защити от иноплеменник, яко всуе трудишася без Божия повеления: приде бо весть в Новгород, яко Свеи идут к Ладозе, князь же Олександр не умедли нимало с Новгородци и с Ладожаны приде на ня и победи я силою святыя Софья Молитвами владычица нашея Богородица и приснодевица Мария, месяца июля в 15, на память святого Кюрика и Улиты, в неделю на Сбор святых отец 630 иже в Халкидон; и ту бысть велика сеча Свеем и ту убиен бысть воевода их именемь Спиридон; а инии творяху, яко и пискупь убиень бысть ту же; множество много их паде, и накладше корабля два вятших мужь преже себе пустиша и к морю; а прок их ископавше яму, вметаша в ню бещисла, а инии мнози язвьни быша; и в ту нощь не дождавше света понедельника, посрамлени отеидоша. Новгородец же ту паде Константин Луготинец, Гюрята Пинещиничь, Наместь, Дрочило Нездылов, сын кожевника, а всех 20 мужь с Ладожаны, или мне бог весть, Князь Олександр с новгородци и с ладожаны придоша вси здрави в своя си, схранени Богом и Святою Софьею и молитвами всех святых» [НПЛ 1950, с. 77].