Измена. (не) Любимая жена - Лада Зорина

это хоть немного уймёт раскалывавшую голову боль, — ничего не говори родне. Даже если спрашивать будут.

— Про… Лилю?

— Мы договорились?

— Ладно. Даже если мать будет спрашивать?

— Особенно если мать будет спрашивать. Мне сейчас только семейных консилиумов не хватало.

— Ты мне только скажи, что, всё настолько серьёзно?

Герман вспомнил произошедшее и попытался дать себе честный ответ.

— Возможно.

Артур помолчал.

— Понял. Думаешь… сами сможете разобраться?

Будто в ответ на этот вопрос в отдалении зазвучала мелодичная трель дверного звонка.

— Придётся, — бросил он напоследок, мысленно уже отключившись от диалога.

Это она.

Вернулась.

Он нутром это чуял.

Глава 11

— Вернулась.

Он не спрашивал, он констатировал факт.

Выглядел растрёпанным и уставшим. Под глазами залегли тени, на щеках темнела двухдневная щетина.

Герман стоял в арке, отделявшей фойе дома от коридора в его кабинет на первом этаже, широко расставив ноги и засунув руки в карманы брюк.

Суровый хозяин дома, встречающий неизвестно где пропадавшую жену.

Я стояла у дверей в странной нерешительности, будто за такое короткое время этот дом, с которым у меня связно столько счастливых воспоминаний, стал мне чужим.

— Нет, — я наконец отыскала в себе силы начать разговор. — Я никуда не вернулась. Я уехала, даже зубную щётку не прихватив. Я вернулась за своими вещами.

Мои слова гулко отдавались от начищенной до зеркального блеска мраморной плитки пола, от разом похолодевших стен и как будто отдалившегося в высоту потолка.

Я чувствовала себя крошечной и лишней в этом роскошном дворце.

Я чувствовала себя чужой для его хозяина.

— За вещами. Вот как, — Герман опустил взгляд в пол и какое-то время молчал. — А потом, значит, снова сбежишь?

— А потом я уеду к подруге и буду решать, что делать дальше.

Супруг медленно покачал головой:

— Нет. Это исключено. Ни к какой подруге ты не поедешь.

В обманчиво спокойном тоне скользило едва сдерживаемое напряжение.

Когда в нём произошла эта перемена?

Когда он стал превращаться вот в такого тирана, диктующего свои приказы безапелляционным тоном?

Мой муж никогда себя так не вёл.

С другой стороны, мы никогда и не попадали в подобную ситуацию…

— Ты ведь понимаешь, что не можешь указывать, что мне можно делать, а что нельзя? — я пытливо вглядывалась в его осунувшееся лицо. — Ты не можешь вынудить меня делать то, что я делать не хочу и не буду. Выходя за тебя замуж, я шла не в тюрьму, понимаешь?

— Репортаж, — спокойно обронил он и этим единственным словом размозжил все мои просившиеся на язык доводы.

Я забыла.

Я совершенно забыла.

Я о нём не вспоминала с тех самых пор, как была назначена дата встречи.

Боже мой, неужели месяц так стремительно пролетел?..

Я попыталась посчитать в голове, но очень быстро запуталась. Сейчас я меньше всего была способна на мысленные подсчёты.

Господи боже, но с тех пор всё так изменилось, что…

— Ты забыла, — озвучил своё наблюдение муж. — Но журнал не забыл. Вчера пришло письмо на электронную почту.

— И ты ничего мне не сказал. Ничего, кроме приказа вернуться домой. Ты бы мог мне напомнить.

— Я хотел, чтобы ты вернулась домой не из-за журнала.

— А ради чего? Ради очередного пустого и бесполезного разговора? Разговора, где ты отмалчиваешься и даже не собираешься мне объяснить, почему так по-скотски со мной поступил? Не буду я в этом участвовать, слышишь?

Герман кивнул, будто своими словами я подтверждала его ожидания:

— Они уже заказали рекламу. Разослали анонсы. И я не буду отзывать репортаж. Это гарантированная договорённость. Он одинаково выгоден нам и изданию.

Я рассмеялась. Неприлично громко и почти истерично. От нелепости доводов, от сюрреализма всей ситуации.

— Так это всё из-за бизнеса? Из-за вашего с Артуром нового семейного бренда? Не желаешь нести репутационный ущерб, так? Дело не в нас, не в твоей измене, нет! Не в том, что ты нашу жизнь растоптал и в этом чёртовом репортаже нет никакого смысла! Дело в деньгах — только и всего!

— Лиля…

— Знаешь, что… — я буквально кожей чувствовала отвращение ко всей этой запутанной ситуации, — не нужны мне никакие вещи. Наши с тобой встречи обходятся мне слишком, слишком дорого.

Я плохо соображала, что делала. Но с болезненной отчётливостью ощущала — так мы с ним ни о чём не договоримся.

Может, стоило встретиться позже, на нейтральной, желательно, территории. Обсудить условия развода и поставить в этой ошибке, которую я считала счастливым браком, жирную точку.

Поэтому отвернулась к мужу спиной и нажала на кнопку дверного замка, но безобразно дрожавшие руки не позволили мне справиться с этой задачей в считанные секунды.

И это стоило мне свободы выбора того, что делать дальше.

Всего какое-то мгновение, и в дверь поверх моего плеча впечаталась тяжёлая мужская ладонь.

Я вздрогнула. Колени мои ослабели.

А кожу на шее обожгло горячим дыханием.

— Я же сказал, ты никуда не поедешь, — хрипотца в низком голосе мужа вызывала во мне постыдную дрожь. — Ты ведь от меня разговора хотела. Так давай начнём разговор.

Глава 12

— Не смей, — прошептала я, каждой клеточкой чувствуя эту странную и внезапную близость.

Это было неправильно. Так быть не должно.

Так больше никогда быть не должно.

Он слишком близко, и мои мысли предсказуемо путаются.

— Не сметь предлагать тебе разговор, которого ты хотела? — его дыхание колышет локон у моего уха.

Господи…

Я начинаю бесконтрольно дрожать от необъяснимой смеси ощущений. Я откровенно не понимаю, что происходит.

Но понимаю, что происходящее меня бесконечно пугает.

— Не смей ко мне приближаться, — цежу я сквозь зубы, подныриваю под его руку и отступаю на пару шагов.

Только теперь я снова смогла задышать.

Герман обернулся, убрал руку. На его губы легла сардоническая усмешка.

— Всё верно, — он опустил взгляд, как будто разглядывал что-то у себя под ногами, — тебя воротит от мужа-изменщика.

Надо же, какой догадливый. Я перевела дыхание, отставила сумку на пуф у стены и спрятала дрожащие руки за спину.

Сбежать я не успела. А сейчас и пытаться не стоило. Тем более раз уж он в настроении поговорить. Может, хоть теперь для меня в этой дикой ситуации что-нибудь наконец прояснится.

— Воротит, — я хотела уколоть его побольнее. — Даже не представляешь, насколько.

Герман продолжал смотреть в пол, но раскаянием от его позы не веяло. Он будто и сам смотреть на меня расхотел.

— Хотел бы я твоей выдержкой похвастаться.

— Извини?..

Муж проигнорировал мой вопрос. Зато наконец-то соизволил поднять на меня взгляд:

— Ну так как? Начнём разговор,