Тёмный мир - Генри Каттнер

Человек, стоящий передо мной, что-то говорил.

– Даже если ты Ганелон, ты помнишь Эдварда Бонда! Он был с нами – он верил в нас! Выслушай нас, пока еще не поздно! Арис сможет убедить тебя, Эдвард! Иди к Арис. Даже если ты Ганелон, разреши отвести тебя к Арис!

– Это бесполезно, Эрту, – раздался тоненький голос девушки.

Она боролась с последним из деревьев, чьи ветви обхватили ее и никак не хотели отпустить. Ни один из них не пытался теперь говорить тише. Они кричали, и я знал, что в любую минуту могут появиться стражники, а я хотел убить их обоих сам, прежде чем кто-нибудь отберет у меня это удовольствие. Я жаждал крови этих людей, и в этот момент имя Эдварда Бонда не было даже воспоминанием.

– Убей его, Эрту! – вскричала девушка. – Убей его или отойди с дороги. Я знаю Ганелона.

Я поглядел на нее и крепче обхватил эфес моей шпаги. Да, она говорила правду. Она знала Ганелона. И Ганелон знал ее и смутно помнил, что у нее были причины ненавидеть его. Я видел это лицо раньше, искаженное ненавистью и отчаянием. Я не помнил где, когда и почему, но она выглядела знакомой.

Человек, называемый Эрту, неохотно вынул пистолет. Для него я все еще был, по крайней мере, образом его друга. Я торжествующе рассмеялся и снова взмахнул своей шпагой, слыша, как она со свистом рассекает воздух. На этот раз я не промахнулся, и на человеке показалась кровь. Он снова отступил назад, подняв свое оружие так, что я глядел прямо в черное дуло.

– Не принуждай меня к этому, – сказал он, сжав зубы. – Это пройдет. Ты был когда-то Эдвардом Бондом – ты станешь им вновь. Не вынуждай меня убить тебя, Ганелон!

Я поднял шпагу, видя все как в тумане, сквозь красную пелену ярости, застилавшую мозг.

Я торжествовал, сам не зная почему. Перед глазами уже стояла картина фонтана крови, хлынувшей из его перерезанных артерий, когда моя шпага опустится.

Я напряг свое тело для последнего, решительного удара! Вдруг моя шпага стала живой и затрепетала в моих руках. Невозможно – я даже не могу описать, как это произошло – мой удар возвратился ко мне же. Вся та сила удара, которую я подготавливал для противника, внезапно прошла по шпаге, по моей руке, по всему моему телу. Сильнейшая боль и шок, мне показалось, что сад вокруг меня завертелся. Земля стремительно приблизилась и больно ударила меня по коленям.

Кровавая пелена спала с моих глаз. Я все еще был Ганелоном, но Ганелоном оглушенным чем-то более могущественным, чем простой удар.

Я стоял на коленях на земле, опираясь на траву одной рукой, чувствуя сумасшедшую боль в пальцах другой руки, ранее державшей шпагу, которая валялась на траве ярдах в пятнадцати от меня и светилась призрачным светом.

Это было делом рук Матолча – я знал это! Мне нельзя было забывать, как мало можно было доверять этому хитрому, скользкому оборотню! Я применил к нему силу, силу физическую, наиболее оскорбительную для него, в его комнате, в башне, и мне следовало знать, что он отомстит. Даже Эдвард Бонд, каким бы мягкотелым дураком он не был, должен был дважды подумать, прежде чем взять дар из рук оборотня!

Правда, сейчас у меня не было времени злиться на Матолча. Я глядел в глаза Эрту, его лицо становилось все решительнее, и я понял, сейчас раздастся выстрел.

– Ганелон! – сказал он почти шепотом. – Истребитель! – палец его начал надавливать на курок.

– Подожди, Эрту! – вскричала тонким голосом девушка позади него. – Подожди, дай мне!

Я поднял голову, все еще оглушенный. Все произошло так быстро, что девушка еще не успела выбраться из охвативших ее деревьев и освободилась лишь в тот момент, когда я поднял голову. Она направила на меня свое оружие. За черным дулом пистолета ее лицо было белым как снег и искаженным ненавистью.

– Дай мне! – вновь закричала она. – Это будет отдача моего долга ему!

Я был беспомощен. Я знал, что даже на таком расстоянии она не промахнется. Я видел ярость в ее глазах, видел, как дуло чуть-чуть трясется, потому что руки ее тоже дрожали от ненависти, но я знал, она не промахнется. В это мгновение передо мной пронеслись отдельными сценами и жизнь Ганелона, и жизнь Эдварда Бонда.

Затем шипение, громкое шипение, похожее на змеиное, но неимоверно сильнее, послышалось за ее спиной. Деревья стали наступать с такой быстротой, которую невозможно было от них ожидать. Шипение усилилось. Эрту прокричал что-то невнятное, но я думаю, что девушка была слишком расстроена, чтобы могла что-нибудь слышать и видеть.

Она так и не узнала, что произошло. Она могла лишь чувствовать, как ломаются ее кости от могучего удара ближайшего сука, первым дотянувшегося до нее. Она выстрелила в самый момент удара, и раскаленная молния расплавила почву у меня под ногами. Я почувствовал запах горелой травы и торфа.

Девушка успела вскрикнуть только один раз, когда ветки обвились вокруг нее. Потом до меня отчетливо донесся хруст, который я неоднократно слышал в этом саду. Человеческая спина не более чем соломинка в объятиях могучих веток.

Эрту остолбенел, но всего лишь на мгновение. Затем он быстро повернулся ко мне, и на сей раз я знал, что он спустит курок без колебаний.

Но время лесных жителей истекло. Он не успел еще полностью повернуться ко мне, как из-за моей спины донесся смех, холодный, язвительный. Я увидел, как страх и ненависть скользнули по лицу Эрту, и как он отвел от меня свой пистолет и направил его вверх, на кого-то стоящего за мной, но прежде чем он успел нажать курок, нечто вроде стрелы белого цвета вылетело из-за моего плеча и ударило в грудь, чуть выше его сердца.

Он упал мгновенно: губы его были искривлены в усмешке, глаза смотрели ненавидящим взглядом, а он был уже мертв.

Я повернулся, медленно поднимаясь на ноги. Передо мной стояла Медея, изящная и прекрасная, в туго обтягивающем ее алом платье. В руке она держала маленькую черную трубку, все еще поднятую. Ее пурпурные глаза встретились с моими.

– Ганелон, – прошептала она бесконечно нежным голосом. – Ганелон.

И все еще глядя мне в глаза, хлопнула в ладоши. Безмолвные стражники вынырнули из глубины леса, подняли безжизненные тела и унесли их. Деревья зашевелились, зашептались и вновь смолкли.

– Ты помнишь? – прошептала Медея. – Ты помнишь меня, лорд Ганелон?

Медея, ведьма Колхиды! Черная, белая и алая стояла она, улыбаясь мне, и странная ее красота будила старые забытые воспоминания в моей крови. Ни один человек, который знал когда-либо Медею, не мог полностью забыть ее. Пока жил.

Но стоп! Что-то насчет Медеи я должен вспомнить. Что-то, заставлявшее даже Ганелона относиться к ней с сомнением и осторожностью. Ганелона? Значит, я опять стал Ганелоном? Стоя перед лесными жителями, я был самим собой, но сейчас опять почувствовал неуверенность.