Призрачная реальность (Протекторат) - Олег Авраменко

То ли не уловив моей иронии, то проигнорировав её, Алёна серьёзно покачала головой:

— Нет, за свою работу вы получили только чек от деда. В моей прежней реальности отец погиб ещё до убийства доктора Довганя. Собственно, оба эти события связаны напрямую. В середине августа, на одном из сеансов психотерапии я проговорилась доктору о своём происхождении — до сих пор не понимаю, что на меня нашло, возможно, я постепенно начала подпадать под его влияние. Как бы то ни было, он узнал, что я дочь Томаса Конноли, и решил извлечь из этого выгоду. Однако он не стал шантажировать нас с отцом, а просто продал информацию обо мне арранским террористам. Те захватили меня, накачали наркотиками и вытянули сведения, которые позволили им добраться до отца и всех его соратников, находившихся в тот момент на Дамогране.

Алёна умолкла, снова достала сигарету и с немым вопросом посмотрела на меня. Я неохотно кивнул, и она закурила.

— Не знаю, почему после этого меня не убили, — продолжала она. — Может, решили, что я не представляю никакой угрозы для их проклятой революции, а может, просто пожалели. В конце концов, у них тоже есть дети... В общем, меня отпустили, приказав никому не говорить о случившемся. В противном случае они грозились убить деда с бабушкой. После всего, что они сделали, я приняла их угрозу всерьёз и не стала заявлять в полицию. Вместо этого я взяла дедов пистолет, пошла к доктору Довганю и застрелила его. Вот так я убила его первый раз.

— А потом вы построили машину времени, — предположил я, — и вернулись назад, чтобы убить доктора ещё до того, как он предал вас.

Она нахмурилась.

— Вы жестокий человек, Игорь. Могу себе представить, как страдала бедняжка Алёна-вторая, когда тщетно пыталась убедить вас в своей невиновности, а в ответ слышала ваши саркастические замечания. Да и со мной вы вели себя бессердечно. Чего только стоили ваши постоянные намёки по поводу моих отношений с доктором. Вы просто извели меня своими нелепыми предположениями, пока я наконец не рассказала вам всей правды... Впрочем, я тоже не подарок и, бывало, доводила вас до белого каления. Так что мы с вами друг друга стоим.

— Нет, Алёна, вы не поняли меня. Ведь я спрашивал вас серьёзно, я не собирался насмехаться над вами. Как вы попали сюда... в наше время?

— Во всяком случае, не на построенной мной машине времени. Конечно, порой я мечтала вернуться в прошлое и всё изменить, я хотела спасти отца и тех людей, которые погибли вместе с ним. Но это были только мечты, я не верила в их осуществление. А целом моя жизнь после суда сложилась неплохо, я смирилась с происшедшим и перестала раз за разом оглядываться назад. Короче говоря, возвращаться в прошлое я не собиралась и никаких сознательных действий для этого не предпринимала. Всё случилось вопреки моей воле — то ли по чьему-то злому умыслу, то ли в результате непредвиденной флуктуации пространства-времени. Лично я думаю, что второе. Однажды я на секунду потеряла сознание, а когда очнулась, то обнаружила, что из ранней весны попала в самый разгар лета. Моего прошлого лета.

Докурив сигарету, Алёна раздавила её в пепельнице и выпила из своей чашки остаток кофе.

— Я довольно быстро сориентировалась в ситуации и поняла, что не сплю и не брежу. Окончательно убедившись, что я попала в прошлое — или в другую реальность, где время течёт чуть медленнее, — я решила воспользоваться случаем и предотвратить гибель отца. Сначала я собиралась предупредить саму себя или припугнуть доктора, но потом... потом пришла к выводу, что самый верный способ — убийство. Я не чувствовала никакой жалости к Юрию Довганю, ведь в моей реальности он обрёк на смерть два десятка людей, в том числе меня — и не его заслуга, что я осталась в живых. А вдобавок на суде выяснилось, что он совращал своих пациенток. Я избежала этой участи, наверное, только потому, что была слишком взрослой как на его вкус. Словом, он вполне заслуживал смерти.

— Это ущербная логика, Алёна, — возразил я. — Никто не вправе решать, заслуживает ли человек смерти. Жизнь священна. Даже жизнь такого негодяя, как доктор Довгань.

— Да, знаю. Думаете, я не мучаюсь этим? Почти каждую ночь он приходит ко мне во сне, я часто просыпаюсь от кошмаров, иногда подолгу не могу заснуть... Но ведь я защищалась! Я защищала себя, своего отца, других людей — и тех девочек, которых он ещё мог совратить, если бы остался в живых. Доведись мне начинать сначала, я поступила бы точно так же. Ну, разве что сделала бы всё аккуратнее. Я была слишком неосторожной и совершила массу ошибок, действуя в полной уверенности, что у моего второго «я» будет стопроцентно непробиваемое алиби. В прежней реальности я вообще не пошла в тот день на приём. У меня было свидание с... с одним человеком. Мы встретились в Национальном парке, долго там гуляли, обедали в ресторане, катались по озеру и вернулись в город только к семи вечера. А в этой реальности всё произошло иначе: мой друг не пришёл на встречу, и я-вторая, прождав его битый час, отправилась в медцентр, где едва не столкнулась лицом к лицу со мной.

— Что за друг? — поинтересовался я. — Вы... вы-вторая ничего о нём не говорили.

— А зачем было говорить? Ведь он не пришёл, поэтому не мог засвидетельствовать алиби, и та, другая Алёна решила не втягивать его в скандал. Ему уже под сорок, у него есть жена и двое детей. В обеих реальностях наша связь прекратилась, как только я попала в тюрьму.

«Так вот что значили её слова о „сопляках из школы”! — подумал я, вспомнив наш разговор накануне суда. — Её не интересуют сверстники, она предпочитает зрелых мужчин...»

Сознательно я ещё не решил, верить ей или нет, но в глубине души уже начинал убеждаться, что она не лжёт. Очень уж искренне звучали её слова, очень многое они объясняли в поведении прежней Алёны. И перемены в нынешней Алёне становились для меня всё более очевидными, всё сильнее бросались мне в глаза. С первого дня нашего знакомства я видел в ней женщину, и не мог не признать, что она, в отличие от той девушки, которую я знал полтора месяца назад, действительно была женщиной...

— Стало быть, — произнёс я, — это вы сообщили Ричарду Леклеру об эксперте Сверчевском?

— Конечно, я. У Алёны-второй были слишком ограниченные возможности, чтобы проникнуть в секретные файлы следствия. К тому же она, бедненькая, совсем не понимала, что с ней происходит. Мне очень хотелось связаться с ней и всё объяснить, однако я понимала, что это не самая удачная идея.

— Почему?

— А вы сами подумайте. Если бы Сверчевский не раскололся, то её единственным шансом были бы показания на «детекторе правды». А представьте, как отреагировал бы судья на её рассказ о двойнике из будущего! Он, скорее всего, отменил бы вердикт присяжных — но только для того, чтобы надолго упечь её в психушку. — Алёна горестно вздохнула. — Хотя теперь я понимаю, что это было бы лучше. Гораздо лучше, чем то, что случилось. Пусть и в психушке, но я-вторая осталась бы жива. А так... Террористы добрались до отца даже без помощи доктора Довганя и заодно устранили из реальности лишнюю Алёну. Всё вернулось в круги своя — разве что я стала почти на год старше. А что такое год по меркам Вечности!