Порочная невинность - Робертс Нора

– Мне нужно шесть гамбургеров, килограмм твоего картофельного салата и капустного тоже. И еще галлон охлажденного чая.

Джози опять взялась за свою диетическую колу.

– Здорово же вы, наверное, там в конторе заняты, если не можете сделать перерыв на ленч.

– И не говори, Джози. – Карлу казалось, что он может заснуть стоя; он с опозданием вспомнил, что надо снять фуражку. – Приехал окружной шериф с парой помощников, а агент Бернс целое утро не отходит от этой своей машины, факс называется. В конторе так жарко, что можно коптить ветчину.

– Ну, раз вы все так усердно работаете, наверное, уже что-нибудь нашли.

– Да, нашли кое-что… – Он оглянулся, а обе женщины так и уставились на него в жадном предвкушении новостей. – Но я не могу вам этого рассказать: я лицо официальное. То, что Дарлин убили, как всех остальных, вы уже знаете. И мы подозреваем, что это один и тот же человек и что он действует одним и тем же оружием.

– Ну, это каждый дурак сообразит. – Эйрлин разочарованно вздохнула. – Подумать только, у нас тут бродит какой-то психопат, и мы, женщины, не можем жить спокойно!

– Кто бы он ни был, недолго еще ему гулять на свободе. И это так же точно, как счет в банке.

– Мэтью говорил, что серийные убийцы выглядят и ведут себя, как нормальные, обычные люди, – задумчиво произнесла Джози. – Вот почему их так трудно вычислить и поймать.

– Но этого мы поймаем обязательно! – Карл наклонился к ней поближе. – Наверное, кое-что я все-таки могу сказать тебе, Джози: так или иначе, но ты об этом скоро узнаешь. Все идет к тому, что Дарлин была убита прямо у вашего озера.

– Ты хочешь сказать, что он это сделал в «Сладких Водах»? В двух шагах от дома?

– Да, у нас есть основания так думать. Я тебя не хочу пугать, Джози, но ты должна быть очень осторожна.

Она достала сигарету из пачки, лежащей на стойке, и пальцы ее при этом слегка задрожали.

– Я постараюсь. Карл…

Джози медленно выпустила изо рта струю дыма. Она намеревалась узнать досконально, что нового они нашли, как только останется наедине с Тедди.

Во дворе Кэролайн стояли лагерем журналисты. Она уже перестала подходить к двери, когда кто-нибудь стучал, и не отвечала на телефонные звонки. Все равно, когда бы она ни сняла трубку, на другом конце провода оказывались репортеры.

Чтобы отвлечься, она достала из старинного сундучка бабушкин альбом. Вся жизнь Кэролайн была запечатлена на его страницах. Вот сообщения о свадьбе ее родителей, вырезанные из филадельфийских газет. Свадебные фотографии, окруженные виньетками, открытка, извещающая о рождении Кэролайн Луизы Уэверли – ее назвали так в честь бабушки с отцовской стороны.

Еще несколько профессионально сделанных фотографий, изображающих счастливых родителей с маленьким свертком в руках. Затем фотографии одной Кэролайн – каждый раз в день рождения ее водили в фотостудию.

«И никаких любительских снимков, – отметила она, – никаких смазанных, нечетких фотографий, которые всегда бывают такими честными и непринужденными». Только бабушка и дедушка несколько раз собственноручно сфотографировали внучку во время ее краткого визита в детстве.

А дальше были только вырезки из газет, сообщающие о ее выступлениях – в шесть лет, в двенадцать, в двадцать…

«Вот и все, что бабушка и дедушка имели от меня», – с грустью подумала Кэролайн, опуская альбом в сундучок. Этот сундучок, как и все свои прочие вещи, бабушка и дедушка оставили ей. Но их самих она почти не знала…

– Мне так жаль! – прошептала Кэролайн и глубоко вдохнула запах лаванды и кедрового дерева. – Мне бы очень хотелось знать вас ближе и лучше.

На дне сундучка она нашла картонную коробку, а в ней – завернутое в мягкую бумагу крошечное крестильное платьице, отделанное белыми лентами и пожелтевшими кружевами.

«Может быть, в нем крестили мою бабушку? – подумала Кэролайн. – И уж точно в нем крестили мою мать».

– Его вы тоже сберегли для меня… – Тронутая, она потерлась щекой о мягчайшую ткань. – А я не могла быть в нем, когда подошла моя очередь.

Она осторожно завернула платьице в ту же мягкую бумагу и дала себе клятву: когда придет день, это платьице наденет ее собственный ребенок.

Во входную дверь кто-то оглушительно застучал, и щенок сразу забился под кровать. Кэролайн вынула из коробки пару крошечных детских позолоченных туфелек и растроганно улыбнулась.

– Успокойся, Никудышник. Это просто один из идиотов журналистов.

– Кэролайн, черт возьми, да открой же дверь, пока я не прикончил Кого-нибудь из этих шакалов!

– Такер? – Она чуть не подскочила от неожиданности и бросилась вниз по лестнице.

Открыв дверь, Кэролайн обнаружила, что за спиной Такера толпятся репортеры, которые тут же начали совать ей в лицо микрофоны и фотоаппараты. Она схватила Такера за руку, втащила его в дом, а сама снова вышла на крыльцо и встала, заслоняя собой вход.

– Убирайтесь отсюда!

– Мисс Уэверли, как вы чувствуете себя в роли главной героини детективной истории?

– Мисс Уэверли, это правда, что вы приехали в Миссисипи, чтобы залечить раны несчастной любви?

– Вы тогда действительно заболели?

– Вы были знакомы с…

– Убирайтесь с моей земли! – зарычала она. – Вы нарушаете права частного владения, а у нас здесь на этот счет существуют определенные законы. И если кто-нибудь посмеет пересечь границы моего владения, я отстрелю ему ноги!

Как только Кэролайн захлопнула дверь и задвинула засов, Такер подхватил ее на руки и крепко поцеловал.

– Миленькая, ты говоришь точь-в-точь как моя мама, когда она сердилась. Скоро у тебя уже появится южный акцент. Кэролайн рассмеялась и покачала головой.

– Ну нет, этого я не хочу. – Она дотронулась до его щеки. – А ты выглядишь лучше, чем сегодня утром.

– Ну, утром я, очевидно, выглядел как живой труп – и чувствовал себя соответственно. Но днем я поспал пару часиков в гамаке, как в добрые старые времена. – Он поставил ее на ноги и снова поцеловал – на этот раз медленно. – Я всю ночь ждал, что ты опустишь планку своих респектабельных привычек и придешь ко мне. Я бы все равно не спал, но чувствовал бы себя получше.

– Ну, это было неудобно: в доме полно твоих родственников…

– И полиция шныряла вокруг озера всю ночь напролет, – закончил он за нее. – Что ж, тебя можно понять. Но, пожалуйста, выполни одну мою просьбу, Кэро. Это для меня очень важно.

– Хорошо, попытаюсь.

– Поднимись в спальню, возьми, что тебе необходимо, и поедем со мной в «Сладкие Воды».

– Такер, но я уже говорила тебе…

– Ты же провела у нас прошлую ночь.

– Да, но тогда ты в этом нуждался.

– И до сих пор нуждаюсь.

Она промолчала, и тогда он схватил ее за плечи и легонько встряхнул.

– Сейчас не до стихов и не до романтики! Я прошу тебя не потому, что ты мне нужна в постели. Если бы дело было в этом, я бы остался здесь.

– Так останься…

– Но я не могу! Кэролайн, не требуй, чтобы я выбирал между тобой и родными, – мне это слишком тяжело.

– Не понимаю, о чем ты.

– Если я приеду домой без тебя, меня загрызет беспокойство, как ты здесь одна. Если я останусь, я буду так же беспокоиться о Джози, Делле и остальных. Ведь он все еще где-то здесь, он на свободе, Кэролайн. И он уже побывал в «Сладких Водах».

– Я знаю, Такер, он спрятал в вашем озере мертвое тело.

– Нет, он там убил! – В его глазах вспыхнула ярость. – Он ее убил рядом с тем местом, где всего пару дней назад мы с Саем удили рыбу. У дерева, которое посадила моя мать. Берк мне многое рассказал – может быть, даже чересчур. И я тебе тоже об этом расскажу. Мне не хотелось бы этого делать, но я должен, чтобы ты поняла, почему я обязан вернуться туда. А без тебя я вернуться не в силах.

Такер глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

– Он привязал ее к этому дереву – люди Берка нашли обрывки веревки. И кровь на траве: даже дождь не смог ее смыть. Я видел, что он с ней сделал, Кэролайн, я никогда этого не забуду. А еще я не собираюсь забывать, что он сделал это у ивы, посаженной руками моей матери. Там, где я играл ребенком с братом и сестрой, около озера, где я впервые тебя поцеловал… Но больше он не сможет тронуть никого из тех, кто мне нужен! Поэтому я прошу тебя взять то, что может понадобиться, и поехать со мной.