Тьма - Джеймс Херберт

— Но будет ли от этого польза? Как, черт возьми, можно победить то, что лишено материальной формы?

— Представление о том, что бактерии — это живые организмы, возникло не так давно. А раньше все считали, что бубонная чума — это происки дьявола.

— По-моему, вы думаете, что так оно и есть.

— В каком-то смысле да. Все дело в ошибочном словоупотреблении. Многие представляют дьявола в виде какого-то чудища с рогами и длинным хвостом, которое время от времени вылезает из преисподней, чтобы сеять смуту и разрушение. И церковь ничего не делает, чтобы опровергнуть это представление!

— За всем этим, по-вашему, тоже скрывается дьявол?

— Как я уже сказала, мы неверно употребляем понятия. Дьявол внутри нас, Крис. Как и Бог.

Бишоп устало вздохнул.

— Каждый из нас — Бог, и каждый из нас — Дьявол? — скептически улыбнувшись, спросил он.

— В каждом из нас живет стремление к добру и стремление к злу. Бог и Дьявол — это всего лишь символические обозначения некой абстракции.

— И эта абстракция, как вы полагаете, и есть основная причина всего хорошего и дурного, происходящего в мире?

— Эта абстракция очень быстро обретает реальность.

— Потому что Прижляк нашел способ управлять ею?

— Он не был первым.

Бишоп посмотрел на нее с удивлением:

— Но ничего подобного никогда не случалось.

— Как знать? Почитайте Библию, Крис, она изобилует указаниями на это.

— Но почему только сила зла? Почему никто не использовал силу добра?

— Использовали, и многие. Иисус Христос, например.

Бишоп улыбнулся:

— Вы хотите сказать, что все его чудеса осуществились благодаря силе, которой он умел управлять?

— Чудеса происходят гораздо чаще, чем вы думаете. Возможно, Христос был человеком, который понял механизм использования этой силы.

— Не означает ли это, что Прижляк — антихрист? Я имею в виду то, что он дошел до противоположной крайности.

Джессика оставила без внимания насмешку, прозвучавшую в его вопросе.

— Антихристов тоже было много.

Принятое натощак виски слегка ударило в голову, но Бишоп, заметив искренность в глазах Джессики, заставил себя воздержаться от иронии.

— Послушайте, Джессика, если, как вы утверждаете, чудеса — это распространенное явление, то почему никто не использует другой источник таким же образом, как это делает Прижляк?

— Потому что мы еще только учимся. Мы еще не постигли этого. Если эта сила и применяется, то бессознательно. Когда мы учились ходить, разве мы об этом думали? Или осознание пришло позднее? Как только мы убедились, что мы научились ходить, мы получили возможность учиться другим вещам. Бегать, ездить верхом, пользоваться инструментами, создавать машины. Это постепенный процесс, Крис, и ускорить его может только наше сознательное отношение.

Бишоп и сам не понимал, почему он не хочет согласиться с этим доводом, тем более что он не противоречил его собственным размышлениям о сверхъестественном. Оттого, вероятно, что этот ответ казался слишком простым и очевидным; впрочем, кто сказал, что ответ непременно должен быть сложным? Все исходит только от человека, никакие внешние силы здесь не участвуют. Как только обнаруживается каждый отдельный источник, они объединяются и увеличивают свою совокупную силу. По-видимому, Тьма действительно воздействует на тех, кто в большей или меньшей степени психически неустойчив, будь то преступники, умалишенные или — он крепче сжал стакан — те, кто носит зло в своем сознании. Большинство случаев, о которых он слышал за последние недели, касались людей, затаивших на остальных какую-то обиду или неприязнь. Похоже, что внешнее безумие пробудило их ожесточенность. Если Тьма способна безошибочно находить зло и вторгаться в души, пробуждая в них эту силу, и сливаться с ней, подкрепляя этим свою мощь, подобно гигантскому ненасытному живому организму, то как можно положить этому конец? Что, если, став сильнее, она окажется в состоянии подавить в душе каждого человека противостоящую ей силу добра, отыскивая и используя скрывающееся в каждой душе зло? Не потому ли эта сила не получила развития в прошлом, что в каждом человеке происходила непримиримая борьба, и только исключительные люди были по-настоящему добродетельны или по-настоящему порочны, чтобы покорить эту силу? А что происходит с этой сущностью после смерти? Либо она тоже умирает, либо переходит... во что? Бишоп понял, что ответ Джессики отнюдь не прост.

— Крис, что с вами? Вы страшно побледнели.

Джессика накрыла ладонью его руку, и Бишоп почувствовал, что сжимает стакан так сильно, что сейчас его раздавит. Он поставил виски на стойку, но Джессика не убрала руки.

Он глубоко вздохнул:

— Кажется, меня это проняло. Она не поняла.

— Вам пришлось столько пережить. Больше, чем любому из нас.

Он покачал головой:

— Я не об этом, Джессика. Конечно, смерть Линн — это нечто такое, чего я никогда не преодолею, но я знаю, что рано или поздно примирюсь с ней, как примирился со смертью Люси. Боль останется навсегда, но я научусь ее обуздывать. Нет, сейчас меня поразило ваше истолкование Тьмы. Как я понимаю, Джейкоб разделяет вашу точку зрения?

— Это его точка зрения. И я с ним согласна.

— Тогда у нас нет способа ее победить. Она ответила после некоторого раздумья:

— Какой-то способ обязательно существует.

Бишоп перевернул ладонь и легонько сжал руку Джессики. Но ничего не ответил ей.

Он сидел в своем номере в неудобном кресле перед широким окном и думал о том, что произошло за это время в Лондоне. Негромкий стук в дверь прервал его размышления. Он бросил взгляд на часы — было пол-одиннадцатого. Стук повторился. Раздавив сигарету в пепельнице, стоявшей на подлокотнике, он встал и пошел открывать. Прежде чем повернуть ручку, помедлил — последнее время дурные предчувствия стали неотъемлемым атрибутом его повседневного существования. Голос Джессики рассеял его тревогу.

Он открыл дверь и встретился взглядом с незрячими глазами Джейкоба Кьюлека. Джессика стояла за спиной отца.

— Можно к вам, Крис? — спросил Кьюлек.

Бишоп посторонился, и Джессика провела отца в номер. Закрыв дверь, Бишоп повернулся к ним.

— К сожалению, у меня не нашлось возможности поговорить с вами в течение дня, — сказал Кьюлек. — Боюсь, что теперь моим временем распоряжаются другие.

— Разумеется. Я понимаю. Похоже, эти люди ждут от вас очень многого.

Слепец издал короткий смешок, но Бишоп заметил, как он изможден.

— С одной стороны, ученые и медики настроены скептически, тогда как парапсихологи, с другой, проявляют осторожность — они рассматривают это как возможность доказать все, что они проповедовали последние десятилетия. Слава Богу, что те из них, кто явно противоречит здравому смыслу, не удостаиваются внимания. Крупные авторитеты держатся где-то посередине между обеими фракциями, естественно тяготея к более логичной, или, если хотите, более научной точке зрения. Я полагаю, что к нам обращаются за советом только потому, что ученые до сих пор не выдвинули никаких конкретных гипотез, не говоря уже о решениях. Вы позволите присесть, Крис? День был довольно утомительный.