Лабиринт розы - Титания Харди

— Совершенство… Алекс, я хочу тебя…

Он неторопливыми движениями проник в нее.

— А теперь?

— Элизий…

Ее любовный жар разгорался все ярче, и скоро Люси стало нечем дышать, особенно когда Алекс приник к ее губам, обрекая на безмолвие. Тогда она подумала, что ее сердце вот-вот разорвется. Его освобождение было таким продолжительным, что он улучил момент и шепнул ей на ухо все тот же вопрос.

— Я не могу подобрать слово! — выкрикнула Люси и притянула его ближе, побуждая глубже войти в нее.

От его нежных движений, от его долгого поцелуя ее дыхание участилось. Прежде ни один из ее любовников не дарил ей такого настоятельно-требовательного, такого возбуждающего лобзания.

— Люси, какое же слово?

На ее груди выступили красные пятна, и Алекс понял, что она близка к развязке. Люси нашла силы для доверия, значит, вместе им оказалось все под силу.

— Избавление, Алекс… Эпоптея…[116]

Это прозвучало как вздох: ей не хватало воздуха для слов. Их тела так тесно переплелись, что она ощущала дрожь, но не могла определить, кого из них бьет озноб. Она не отпускала от себя ни его тело, ни взгляд, и вскоре их дыхание и движения слились, словно пение в унисон.

— Даже радуги мало, чтобы описать такие цвета, — прошептала Люси.

Алекс тихо рассмеялся и легонько поцеловал ее: их обостренные чувства не вынесли бы большего.

— Теперь ты понимаешь… что ты богиня… небожительница…

В промежутках между словами он нежно ее целовал, и Люси наконец-то поняла: она попала туда, где ранее не бывала, — в страну любви. Она потянула на себя одеяло, и они с Алексом окончательно растворились друг в друге.

Несмотря на то что еще не истекла первая декада апреля, субботний день выдался погожим под стать предыдущим, и выпечка, приготовленная Люси по случаю Страстной пятницы, пригодилась для послеобеденного чаепития в саду, в тихом уголке. Саймон и Грейс подняли это мероприятие на должный эпикурейский уровень, выставив от себя превосходное шампанское, и остаток дня сулил всей компании массу радостей. Макс был доволен, что смог выманить отца и Люси покататься на велосипедах по утреннему солнышку. Его, в противовес Алексу, сильно поразило то обстоятельство, что Люси оказалась выносливее их обоих. Она, в свою очередь, хвастливо заявляла, что не зря после операции наматывала милю за милей на велотренажере, и грозилась принять участие в следующем Лондонском марафоне наравне с Кортни и Алексом.

Когда Макс отправился поиграть с приятелем из деревни, Саймон перестал скрывать беспокойство по поводу Кэлвина. Едва узнав о нападении на Шан, он потребовал от Алекса объяснений и теперь настаивал на немедленном — до прибытия Шан — решении вопроса.

— И еще меня удивляет, Алекс: как ты можешь сохранять спокойствие в подобной ситуации?

Люси знала, что перед тем, как предъявлять какие-либо обвинения, Алексу свойственно взвесить все доводы, тогда как Саймон — сторонник сиюминутных действий, анализировать последствия которых он предпочитает постфактум. Сама она близко к сердцу принимала страдания Шан и чисто интуитивно заняла по отношению к ней охранительную позицию, отчего и негодовала на Кэлвина.

Генри, которого Алекс накануне ввел в курс истории с вторжением в квартиру Шан, осторожно заметил:

— Это все выглядит подозрительно, Алекс.

Тот кивнул:

— Знаю. Но я как раз был у нее на квартире на следующий день, вместе с твоим приятелем из полиции, Саймон, и его бригадой, когда Кэлвин прибыл из аэропорта. Увидев такой разгром, он был буквально раздавлен. Он никак не причастен к нападению, и, вполне возможно, на нем просто отыгрались. В любом случае, понял он это давно или только в тот момент, но он очень любит Шан. Когда он увидел ее у меня, то даже не мог говорить. Ну а потом… сдувал с нее пылинки. Раньше я как-то недолюбливал его, но тут он меня просто обезоружил.

— Ну не целоваться же с ним теперь из-за этого! — выплеснул свое раздражение Саймон, грохнув тарелкой по столу. — Мне больше улыбается идея заступиться за Уилла и немного подправить Кэлвину работу его дорогостоящего дантиста, несмотря на его нежности с Шан. Пусть она верит ему, если хочет, но ты-то не теряй благоразумия! Ты же знаешь, с какими проходимцами он водит дружбу! Я искренне желаю, чтобы они наконец получили то, что так долго ищут, и обнаружили, что вожделенный предмет проклят. В Библии мне больше всего нравится притча о ковчеге Завета, попавшем в руки к филистимлянам. Их всех потом геморрой замучил! Вот что называется воздать по справедливости!

Грейс поперхнулась и выплюнула шампанское на траву, а Алекс рассмеялся:

— Суровое наказание в отсутствие препаратов биотина![117] А если серьезно, Саймон, то мне близок твой эмоциональный настрой по поводу Кэлвина, но я считаю, что мы должны оставить себе поле для сомнений на этот счет — хотя бы временно. Мы вместе с ним обедали у меня в больнице и долго проговорили. Кэлвин расстарался доставить своим приятелям документы как можно скорее, и с тех пор от них ни звука…

— Какого черта было отдавать им эти бумаги! — раздраженно перебил его Саймон.

— Поэтому я готов зачислить его в союзники, — закончил Алекс, не обращая внимания на злобный выпад приятеля, и твердо взглянул ему в глаза. — Хоть раз в жизни доверься мне, Саймон. Я бы оспорил философские взгляды Кэлвина — его религиозная концепция мне глубоко чужда, но он необычайно развит духовно, этого у него не отнимешь. Мы с ним идем разными путями, но он тоже человек думающий, он понимает, что делает.

— И ты веришь, что он любит Шан? — запальчиво спросила Люси, чувствуя, что Алекс что-то недоговаривает. — А мне показалось, что Кэлвин не слишком интересуется романтическими отношениями.

— Представь, Люси, мне тоже приходило такое в голову. Но по-моему, он влюблен в нее. Он помогает бедняжке Шан устранить прорехи прошлого и идти дальше. Хватит уже ей страдать и мучиться. Давайте же по мере сил поддержим хорошее начинание.

Алекс переглянулся с Генри, и тот одобрительно кивнул. Грейс, потихоньку тянувшая из бокала шампанское, обратилась ко всем:

— Если она ему небезразлична, почему же тогда он вдруг испарился, не предупредив ее? Он что, испугался? И почему он так жестоко разочаровал ее с этой поездкой в Штаты? Шан безумно хотелось там побывать.

— Я не знаю, что тебе ответить, Грейс. Согласен, Шан потрясло изменение в его планах. Но профессор Уолтерс и его приспешники отправились в Иерусалим по веской причине — можно предположить, отнюдь не похвального свойства, — и Кэлвин, вероятно, хорошенько поразмыслил, прежде чем присоединиться к ним.

Алекс разлил последнюю бутылку по бокалам собеседников и неожиданно поменял тему:

— А теперь скажите мне, дорогие ищейки, куда вы продвинулись с нашими «секретными материалами Ди»? Если мы и вправду надеемся получить с их помощью желанный трофей, то сейчас самое время рассчитать сроки.

Люси стало ясно, что он что-то утаивает, но явно не собирается делиться секретами. Пока она об этом размышляла, Генри начал говорить, и Люси не сразу вникла в суть.

— …славно поужинали на этой неделе с Джоном, моим приятелем из уинчестерского прихода, и он поделился со мной очень любопытными мыслями по поводу пресловутых «христианских сионистов» нашего Саймона.

— Ради бога, Генри! — воскликнул тот. — Прошу, не приписывайте мне этих отродий!

— Извини, Саймон, — примирительно поднял руку Генри. — Похоже, они и вправду чудовища. Джон прекрасно о них осведомлен и подтверждает буквально каждое твое слово. К примеру, он не одобряет их одержимости Ветхим Заветом, которая обусловлена скорее чрезмерным интересом к его пророчествам, нежели к личности Христа. Джон считает, что, дай им волю, их доктрина может всколыхнуть войну — более того, кровавую бойню — на всем Ближнем Востоке. Они беззастенчиво используют настороженность и тревогу Запада в отношении ислама, и дай бог, чтобы секретные службы не спускали с них глаз. Проповедуемое ими «вознесение», о котором рассказывал нам Саймон, означает в данном случае, что судьба остального человечества их мало заботит. Их девиз: «Будь с нами — или погибнешь». Джона очень взволновало, что некоторые деятели этого евангелического движения, особенно в Соединенных Штатах и угрожающе близкие к Белому дому, экспортируют свою в высшей степени апокалиптическую, но весьма далекую от христианства теологию с ярко выраженной вербовочной подоплекой. Будем надеяться, Алекс, что твой кузен не встрял во все это! Но теперь мне хотелось бы услышать, как Люси удалось заполучить документы. Кажется, вы не сразу до них добрались?

— Это престранная история, Генри! Представьте, какие подозрения одолели нас с Саймоном, когда Алекс сообщил, что Кэлвин улетел в Бостон в то же время, что и Роланд Браун! Но тревога оказалась ложной: посылка Уилла все это время хранилась в сейфе у Роланда. И он нас очень выручил…