Почувствуй меня - София Александровна Ларина

как надеюсь, что уже сумел подселить в тебя маленького львенка! — шепчет, усаживая на себя.

В первую секунду я почему-то сконцентрирована только на яркости его улыбки. Хотя, должна успокаивать свое сбившееся дыхание, ведь я услышала такие слова, от которых голова идет кругом. Мне моргнуть приходится, чтоб вытащить себя из оцепенения стойкого, и только после, удается перевести взгляд на его глаза.

Львенок! Надо же… Я тоже его так называю…

В голове столько вопросов вертится, что по идее мне бы остановить свой расспрос надо. Но я не могу. Меня несет на полных оборотах. Сама не знаю почему.

— Хочешь мальчика? — спрашиваю еле дыша.

— Да! — кивает радостно. — Сестричке ведь защитник нужен, поэтому, первым у нас будет мальчик.

То что сейчас ощущает мое сердечко неспокойное — называется радостью… Но мне не удается, сконвертировать свои ощущения в эмоции, чтоб их увидел и Влад. И поэтому, мне приходится с ними совладать в одиночку, не смотря на то, что их много для одной меня. В сознании, сейчас сигнализация включается, оповещая, что еще чуть-чуть, и все взорвется к чертовой матери. Ведь то что выворачивается наружу, я попросту не вытащу самостоятельно. А Влад со своей счастливой мальчишеской улыбкой все продолжает и продолжает…

— Как то раз, мы с птицей, еще подростками, донимали нашу Еву. Выпытывали у нее информацию о детях собственных… — смеется Влад. — И представляешь, Тайке она так ничего и не сказала, а вот мне, в лоб влепила, что сынок у меня родится, такой же надоедливый как я.

Рассудок в тот же миг затягивает беспорядочной темнотой. Атакует внутри. Захватывает. Сокрушает. Слова половинки в меня ядом просачиваются, заставляя всю правду выложить наружу. Мозг хочет покончить уже со всей этой ложью губительной. Подталкивает сознаться наконец в собственных деяниях. И вот уже слова запретные на язык выкатываются и…

— Не смей! — орет Багира во все горло, грубо отдергивая меня. — Не вздумай Мира! — ее угрозы, словно пощечиной по лицу хлещут.

Прихожу в себя моментально. И во избежание глупостей подбирающихся, мигом подскакиваю с кровати, и руководствуясь короткими инстинктивными решениями, несусь прямиком в ванную комнату, закрываясь там наглухо.

Душат меня мои эмоции. Топят…

— Мира, что случилось? — крик Влада громом сотрясает всю комнату. А я прижавшись спиной к двери — рыдать начинаю. Причем надрывисто, горько. Издавая какие то дикие, непривычные звуки. Не только хрипы и вдохи сопливые, но и рыки звериные болезненные.

Сынок! У нас он уже есть! Его зовут Ярослав. Ему четыре года. И он очень похож на тебя. Проговариваю в голове то, что не смогла выдать вслух. И чтоб вы понимали, я сейчас плачу далеко не от радости. Я захлебываюсь от того, что понимаю, чего лишила собственную половинку. Я отняла у него не только нас. Я отняла у него возможность наблюдать, как растет и развивается его дитя. Боже!

Задыхаюсь, на четвереньки падая. Сознание в тот же миг, в водоворот темноты засасывать начинает. И это уже, далеко не простая эмоциональная истерика — это атака ядерная, которая несет за собой уничтожение всего адекватного в моем сознании.

— Мира, я сейчас вышибу эту чертову дверь! — полотно вместе с ручкой сотрясается. — Открой!

Мозг понимает, что он сейчас ее действительно вышибет. Раз плюнуть ведь. Однако я продолжаю сидеть на месте, потому что ноги перестали слушаются. Что со мной?

— Дай мне минутку! — умоляю мысленно. Не хочу, чтоб Влад увидел меня такой израненной. Не хочу…

Саму себя убеждаю из последних сил, что сейчас все пройдет. Пройдет эта адская агония, в которой находится все мое тело… Но а на самом же деле — все только хуже становится. Такое ощущение, что не только мои мозги сейчас закипают, но и тело всей этой атаке подыгрывает.

Глаза затянутые непривычной темнотой, суетливо по всему пространству комнаты бегают, пытаются отыскать любой источник освобождения.

Где мои краски? Где бумага? Ручка? Карандаш в конце концов…

Нет ничего! И осознавая это, тело в панической атаке сотрясает. Его то скручивает… то выгибает. Сейчас я похожа на душевнобольную, которая бьется в дьявольской истерике и не может остановиться без постороннего вмешательства.

Боже, почему так больно? Такого явно, еще никогда не было. Что происходит?

В дымке истерики слышу, как дверь с петель срывается, как выругивается Влад. И вот я уже не на холодном полу, корчуюсь от боли — я в теплых руках, растворяюсь, потому что сознание, стремительно быстро в глубокий сон проваливается.

Влад

— Ева блядь! — ору дуром в трубку. — Что с Мирой? — грудину ебашит, словно от тока электрического.

— Симптомы? Быстро? — четко выдает тетя.

— Сейчас спит в моих руках, а до этого… — давлюсь страхом, от воспоминания. — До этого, ее разматывало по всей ванной. Она болью билась в истерике и ни на что не реагировала.

— Так! — выкрикивает Ева. — Быстро взял себя в руки! — требует, голос повышая. — Сейчас каким-то образом, постарайся влить ей хотя бы ложку собственной крови… — начинает тараторить. — Ей нужно выспаться и набраться сил, потому что… — замолкает, воздух вдыхая. — Потому что Макар колдовать начал, причем раньше времени…

— Что? — свистом вылетает. Дыхание так перехватывает, что в глазах мутнеет разом. — Это он, Мире больно делает? — выплескиваю бесконтрольно.

— Полагаю что да…

— Сука! — телефон в руке сжимаю. Я ж всю тьму ее, через себя пропустил. И как ей было больно, блядь, я тоже чувствовал…

Ебать… как вообще, такое, может вынести хрупкое тело?

Так блядь! Нужно собраться. Головой мотаю, притягивая сонное тело Миры к себе. Нет места паники.

— Что потом? — собираюсь в кучу мысленно. Мне нужно знать о всех последствиях, в том числе, и как избавиться от дьявольщины.

— Потом, ты должен будешь ее отпустить с ним…

— Что блядь? — выплевываю злобно. Нихуя у меня не получается контроль удерживать. — Что ты сказала?

— Что слышал! — выдает в отместку грубо. — Я предупреждала, что вы столкнетесь с трудностями и это одно из них…

— Хер ты угадала! Я ее из своих рук не выпущу никогда. Поняла? — рявкаю на тетю.

— Выпустишь… — выдыхает Ева. — И Влад! Я больше вмешиваться не смогу. Иначе…иначе все сломается, а я внука хочу еще повидать… И должна предупредить, теперь время бежит против нас. Я надеялась, что у нас есть хотя бы дня три…Поэтому теперь сам!

Снова отключается.

Челюсти сами по себе сжимаются, но я не рискую сейчас из себя выходить. Я пока просто сижу и совершаю рваные вдохи-выдохи через нос.

Не смотря та то, что всего ведет и корежит, я повторно прокручиваю весь разговор с Евой.

Это что