Демон на Явони - Алексей Львович Шерстобитов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Находясь в состоянии повышенной нервозности, ехавшие в машинах, ни с того ни с сего, начали спрашивать друг друга, а смог бы, кто-нибудь в случае спасения девочки ее удочерить. Только один человек желал этого безмерно — Марина Шерстобитова и не потому, что она хорошая, а другие плохие — детский и не обоснованный подход. Ее желание было неразумным и непродуманным, но ее стремление исходило из самых глубин сознания, принявшим порывы души и сердца, да и невозможно было не принять!
Другие опасались, кто наследственности, кто уже сформировавшегося, скорее всего, сложного и упертого характера, кому-то достаточно было своих детей, а кому-то и свои надоели, уже выросшие, но так и не научившиеся быть самостоятельными и самодостаточными. Кое-кого, пугала ответственность перед этим маленьким человеком, но находились и такие, которые понимали, что этому ребенку нужно соответствовать, а чувствовать свою слабость, не дисциплинированность, привычку праздности, скупость, лень, перед ним не хотелось, да и кому нужен еще один котлован для закапывания денег, когда и на себя заработать в этих местах было сложно.
Вот и получалось, что останавливающаяся мысль сразу после спасения, все равно возникая, толкала дальше, в стену противоречий, мол: «Бедная, бедная Лиза, и спастись беда и не спастись несчастье! И позади ужас, и впереди нет просвета!».
Разум наш слаб только по одной причине — он умеет рассуждать, исходя только из обстоятельств, известных ему на этот момент. Но кто способен знать все?! Только Бог! Такие примеры призваны каждого человека научить, или хотя бы подтолкнуть внимание его к Промыслу Божиему, что может привести к навыку упования на Его волю.
Как это просто и одновременно сложно настолько, что почти никому не удается этому научиться, а в недоверии к нему гибнем мы сами, губим все созидаемое с помощью Святого Духа для нас самих же, отказываемся от помощи Создателя, уповая на волю своего эгоизма и тщеславия. А ведь: «Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: придите благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали мне есть; жаждал, и вы напоили меня; был странником и вы приняли Меня; был наг и вы одели Меня; был болен и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи, когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.»[26]…
Ну а что же Елизавета? В свои годы, не достигшие еще и первого десятка, у этого человека было обостренное чувство справедливости, соединенное с совершенным отсутствием страха, но повышенным чувством долга. Не задумываясь, она могла ставить ультиматумы уже девушкам и юношам много старше себя, и что характерно, пятнадцатилетние были не в состоянии противостоять логике и доказательности ее обвинений.
Кто-то уступал, видя в ее глазах блеск, отчаянного мужества, готового идти до конца рыцаря без страха и упрека; кто-то понимая свою неправоту, видя невыгодность своего положения, делал вид, что просто не хочет связываться с малолеткой, мол, не очень то адекватной и способной вполне на безотчетное членовредительство, ибо с пустыми руками добиваться справедливости они не приходила.
Жизненная школа научила ничего не бояться, а разум, выбирая одну цель, отстранял в сторону все, что может помешать ей добиться, не учитывая даже чувство самосохранения.
Конечно же Лиза не была простым малолетним бычком, после своих побед гордящимся и тщеславящимся, она просто не умела этого делать, да и всю ее предыдущую жизнь было не перед кем — всем было наплевать, бабушку же она любила, собрав в один луч все чувства, предназначенные родителям, братьям, кому угодно, направив его к сердцу этой пожилой женщины, видевшей смысл своей жизни в оберегании внучки.
Так было и сейчас. Девочка не могла воспринимать кончину единственного оставшегося родного человека так же, как это воспринимают взрослые. В какой-то мере это было боле эмоционально, а в какой-то — менее, но эти эмоции, захлестнувшие ее лишь отчасти, начали воплощаться в формирующемся внутри нее требование справедливого воздаяния тем, кто обидел бабушку. Подобное не могло на сегодняшний день иметь одного адресата, в список входили и те люди, что вынудили их переехать из города в деревню, и те, по вине кого бабулька попала в больницу, и те, что пытались воспрепятствовать попасть ей, после смерти родителей в клинику, и теперь вот эти два странных человека, как ей казалось, не совсем понимающие, что они делают. Логика в их поступках часто отсутствовала, при совершенном отсутствии волнений за последствия, даже то, что может произойти после заката сегодняшнего дня мало задевало разум обоих.
Она давно поняла, кто из них верховодил, но не чувствовала в Волкове и малой толики задатков ведущего, зато некая сила, насильно волочащая куда-то, настолько очевидно выворачивала его наизнанку, что становилось жутко и действительно пугало. Она не могла понять, что он на самом деле хочет в момент обращения к ней, да он и сам не знал и не задумывался, почему избивал, ругал, ненавидел, убивал, просто всю свою жизнь делая только то, что хотел, а хотел его больной разум
