Кошка из Валесса. Игра теней - Ева Маева

повторно. Жестокий взгляд графа пылал презрительной яростью, которая обвиняла меня одновременно в слабости и в глупости. И вместе с этим застилала его глаза кровавой пеленой, не позволяя видеть ничего за пределами его презрения.

Оружие Брана ринулось вперёд, намереваясь пробить мою грудь насквозь одним своим уколом, однако я, собрав всю оставшуюся во мне ловкость и уже привычно игнорируя пульсирующую алым боль, ушла от удара вниз и вправо, отчего атаковавший меня клинок с оглушительным звоном вонзился в стену. Не допуская ни секунды промедления, я поднесла к своим губам кровавую ладонь и резко распахнула пальцы, сдувая с них зелёно-жёлтый порошок, склянку с которым успела снять со своего пояса и вскрыть, пока отвлекала Теалинда беседой.

Хорошо, что всё-таки не довелось использовать его против его супруги, иначе сейчас я точно осталась бы в проигрыше.

Небольшое количество порошка неминуемо слиплось от крови и собралось на моей перчатке комками, но большая его часть смогла достичь своей цели, попав на лицо Брана и заставив того отшатнуться от меня и начать с силой тереть свой нос и глаза, как будто это могло ему как-то помочь. Не прошло и пары секунд, как Теалинд оступился и рухнул на пол, не в силах преодолеть стремительно навалившуюся на него сонливость, а я, зажав рану чистой ладонью, нависла над ним и со странным удовлетворением посмотрела в его слипавшиеся глаза.

Ну и кто из нас теперь слаб и бесполезен?

— Простите, граф, — без намёка на извинение в тоне произнесла я, — Смерть исполнителя по правилам Длани не может являться условием завершения неэксклюзивного контракта. Я найду способ доставить вам амулет, который вы заказывали. А сейчас сладких снов.

И мне, между прочим, следовало поторопиться, если я не хотела тоже провалиться в крепкий, вполне способный превратиться в вечный сон, на который старательно намекали кружившие перед моими глазами назойливые тёмные мошки.

Совсем недалеко в коридоре раздались шаги и крики, которые, очевидно, принадлежали заявившимся по мою душу наёмникам, так что я, неуклюже пошатнувшись от расходившейся по телу слабости, упала плечом на ближайшее к себе окно, а потом подняла окровавленную руку к замку и начала поворачивать отделявший меня от свободы мелкий ключик, который предательски проскальзывал между моими пальцами.

Теперь мне следовало напрочь забыть о том, чтобы вылезти на подоконник и по стене добраться до крыши, как я хотела сначала. Уж точно не в этом паршивом состоянии, в которое меня загнала проклятая пуля. И даже о том, чтобы спуститься вниз по стене, не стоило сейчас и мечтать: спешившие ко мне со всех ног северяне наверняка не стали бы давать мне время на то, чтобы разбираться с крюк-кошкой; к тому же в моих ослабших руках едва ли нашлось бы для спуска достаточно сил.

Насколько я ещё могла соображать, в сложившейся ситуации у меня оставался один-единственный выход, который не окончился бы моей скорой и неминуемой гибелью от мечей графских стражников. И потому я смела лишь уповать на то, что уроки Дейрана не прошли для меня даром.

Окно, наконец, натужно скрипнуло, поддавшись моему отчаянному упорству, и я, уже слишком отчётливо различая доносившиеся из коридора боевые возгласы северян, широко распахнула его створки, заполняя свои лёгкие необыкновенно свежим и пьянящим запахом предрассветного Валесса. С мучительным стоном прижавшись пульсировавшим болью животом к оконной раме, я с трудом оторвала свои ноги от пола, поднимаясь наверх и неустойчиво балансируя на нешироком подоконнике, а затем, едва успев прошептать имя своего замолкшего бога в молитве, скорее выпала, нежели выпрыгнула наружу, навстречу своей единственной надежде на спасение.

Вода окружавшего замок пруда, стоило мне пребольно шлёпнуться о её поверхность своим животом, немедленно объяла меня своей необыкновенно манящей, ласковой прохладой, увлекая меня с головой в свою мрачную бездну и услужливо скрывая невольно вырвавшийся из моего горла надсадный крик. Всё моё тело, которое теперь оказалось полностью спрятано во тьме ночного рва, вдруг стало невыразимо лёгким, почти невесомым, и вся та сковывавшая конечности тяжесть, заполнявшая мои жилы кипевшим свинцом, вдруг куда-то исчезла, оставив место только долгожданному расслаблению, в котором мне хотелось раствориться навеки. И даже арбалетные болты, то и дело вонзавшиеся в глубину пруда совсем недалеко от меня, не отвлекали меня от этой чарующей безмятежности.

Прохладная вода блаженно обволакивала мою кожу, обещая утолить каждую частицу моей жгучей боли; пила мою кровь и вместе с ней забирала нестерпимую агонию, разрывавшую меня изнутри; молила остаться с ней навеки и сделать её печальное одиночество менее горестным…

Эй, Ниса! А ну, не смей поддаваться этому наваждению! Быстро взяла ноги в руки и поплыла наверх! Вернее… Прям так, конечно, лучше не делать, но выбираться отсюда всё равно нужно!

Или ты вот так вот просто сдашься? Позволишь себе утонуть и даже не закончишь свой контракт, ради которого ты проделала весь этот путь? Представь, как весело будет оправдываться перед Раамом за это в Нижнем мире! А он ведь там от тебя не отстанет, будет ходить за тобой и вечно напоминать о твоём грандиозном провале. Вечно, обрати особое внимание на это слово. Ну как тебе, заманчивая перспектива?

Крепко стиснув зубы от крайне раздражающих мыслей, назойливым шумом заполнивших моё сознание вместо умиротворённого спокойствия, я широко распахнула успевшие закрыться глаза и старательно задвигала руками и ногами, в точности как учил меня Дей на озере. Живот сейчас и в самом деле перестал взрываться иглами при каждом моём неуклюжем движении, но вряд ли это было хорошим знаком, обозначая скорее болевой шок и потерю чувствительности, нежели несмертельность нанесённой мне раны. Конечности плохо меня слушались, воздух в лёгких заканчивался слишком быстро, а поверхность воды как будто не думала приближаться, однако я не собиралась снова сдаваться, настойчиво продвигаясь выше вопреки всему.

Ведь если всё-таки мне было суждено в ближайшее время поселиться в Нижнем мире, то я должна была сделать это, как гениальная воровка, вернувшая силу Агрифа его посланнику, а не как очередная посредственность, чьё имя забудется быстрее, нежели её тело успеют предать огню.

Толща воды, наконец, расступилась передо мной и позволила мне широко вздохнуть, пускай даже сквозь намокшую полумаску этот долгожданный глоток воздуха оказался совсем не таким живительным, как я рассчитывала. Стянув мешающий кусок ткани с лица на шею, я насколько могла торопливо поплыла к противоположному берегу пруда, одновременно с этим озираясь в поисках подоспевшей стражи.

Впрочем, судя по всему, мне снова начало ужасно везти, ведь почему-то ни один из патрулировавших охранников за всё