Никто мне не верит - Молли Катс

Он посмотрел на часы. Осталось даже меньше — двадцать пять минут. Обычно она уходила с работы около шести.

Он не отрывал глаз от потока людей, вытекавшего из здания. Он наблюдал за ними через стекло вестибюля, поэтому он видел каждого выходящего еще до того, как тот оказывался на улице.

И вдруг его словно ударило током — там была Линн, снявшая черные очки в тот момент, когда она подошла к двери.

Сперва он не заметил пластыря, только припухлость на ее лице, но когда она подошла ближе, он увидел, что это был пластырь под цвет кожи. Вокруг него ее висок и скула были совершенно бесцветными. И, мой Бог, ее глаз напоминал большой толстый желудь темного цвета, желудь со щелью вдоль него, словно его силой закрыли. А закрыл его он.

Он напряг щеки, чтобы удержаться от ухмылки.

Линн спешила, обычно она не двигалась так быстро, и ему пришлось отступить в поток людей, чтобы слиться с окружающей обстановкой, когда она подошла к тротуару. Она ступила на проезжую часть и подозвала такси.

В тех местах, где не было ушиба, ее лицо было бледным. Ему это понравилось. Ее манера поведения немного изменилась, она была уже не такой… энергичной. Может ему показалось, или действительно та скула, которая осталась нетронутой, стала выступать еще больше, сигнализируя о потере еще двух фунтов?

Такси остановилось, и она села в него. Грег наблюдал за тем, как машина пробиралась в транспортном потоке часа пик. Он смотрел, не отрываясь, пока машина не исчезла из виду.

Февраль 16, 1993

Надо же, временный перерыв. Она не может сделать это.

У нее ничего не получится. Ее лицо выглядит так, словно она столкнулась с газонокосилкой.

Мне нравится это.

Все приключение оказалось на удивление простым и совершенно восхитительным. Никогда раньше в его жизни не было столько душевных всплесков. Всплеск за всплеском, ощущение постоянной пульсации.

Грег включил программу новостей Седьмого канала, чтобы посмотреть, нет ли все-таки каких-нибудь сообщений о нападении на Линн. Теперь он понял, почему ее собственная станция ничего об этом не говорит, но существующая между ними конкуренция должна была подогреть интерес. Если они знали.

Возможно, они ни о чем не знали.

Возможно, ему следовало сделать так, чтобы узнали.

Уже не в первый раз он почувствовал прилив восхищения от собственной гениальной идеи взять с собой на следующий день камеру.

Он пытался прекратить пользоваться камерой. Это было очень весело, но фотография была реальной вещью, которая при случае могла быть использована против него. Он предпочитал невидимые свидетельства, которые с таким удовольствием собирал.

Однако, временами, как можно было устоять? Всегда можно было сжечь то, что не следовало хранить.

Новости кончились. В них не было ничего, кроме обычной скучной болтовни.

Но в нем с каждым днем росла привязанность к телевидению в целом. Пока что он получал удовольствие и от того, что видел на экране Линн, но как было бы восхитительно услышать, как они говорят о нем.

Грег в раздумье откинул голову на спинку стула. Что он должен сделать, чтобы добиться этого? Он мог бы начать по-настоящему нападать на людей. Отойти от своих нынешних занятий, оставить организацию своих шоу.

Он нахмурился. Это было рискованно. Не даром же он провел все эти годы, стараясь не доводить дело до серьезного преступления.

Тем более, со всем его опытом, он стал более ловким и умелым, чем когда-либо ранее. Если и существовал преступник, которого нельзя было поймать, то это был он.

Он снова включил телевизор, нашел еще одну программу новостей и стал смотреть, как ведущие читают свои скучные истории, представляя себя звездой дня, причиной серьезных выражений их лиц и суровых голосов.

Это могло стать удивительной возможностью для безграничного совершенствования.

Это был второй этаж. Майк проследил, как Грег вошел в маленькое здание, поднялся в свою квартиру и зажег свет. Он увидел мерцающий свет включенного телевизора. На некоторое время телевизор выключили, потом включили снова.

В окне были видны рождественские лампочки, которые были не зажжены и украшали дерево, похожее на пальму.

Он никак не мог принять оскорбительный факт местонахождения этой квартиры. Он, не переставая, ругал себя за то, что рыскал неизвестно где, купившись на это калифорнийское дерьмо, а маньяк в это время преспокойно жил на той же улице, где находилось здание Третьего канала.

Ярость, охватывавшая его при этой мысли, заставляла кровь стучать в его висках.

Он должен был дальше развивать свой план. Вызвать сюда людей и войти в квартиру.

Но он продолжал стоять здесь, и что-то подсказывало ему, что это делать не надо.

Там, внутри, были какие-то вещи, вещи, которые помогут ему поджарить этого парня живьем; он был в этом уверен. И он знал, что должен войти туда прямо сейчас, иначе все может пропасть.

Он подождал еще минуту, спрашивая себя, действительно ли он верит в это или просто не может ждать.

Но, независимо от ответа, ждать он не мог.

Грег удивился, услышав звонок в дверь. Миссис Минот всегда пользовалась телефоном, а кроме нее никто прийти сюда не мог.

Он подошел к двери, посмотрел в глазок и почувствовал обжигающий, тошнотворный холод.

— Открой дверь, — сказал Майк.

Этого не может быть.

— Открой эту сраную дверь.

Усилием воли Грег прогнал чувство слабости. Он всегда знал, что такое может случиться. На самом деле это ничего не значило. Они не могли доказать, что он нарушил какой-нибудь закон. Даже если они навесят на него эту глупую статейку о преследовании, он окажется на свободе в считанные секунды.

Он был в безопасности. У него все было в порядке. Этот детектив Делано не мог причинить ему вред. Наверное, было бы очаровательно поприветствовать человека его же собственным голосом.

Улыбаясь, он открыл дверь.

Майк сурово посмотрел на маньяка.

Великолепная упаковка. Голливудское лицо, сверкающие черные волосы, сильное тренированное тело.

Но от него исходил какой-то невидимый туман, в чем-то схожий с дурным запахом, но не ощутимый так реально.

Ему захотелось размозжить эту рожу камнем.

— Чем могу помочь? — спросил маньяк.

Майк вошел, оглядывая помещение. Около стены на тумбочке стоял телевизор, в большом горшке была пальма с гирляндой рождественских лампочек. Стол и несколько стульев, дорогая и мягкая мебель.

— Я собираюсь обыскать эту квартиру.