Хроники открытия Америки. Новая Испания. Книга I: Исторические документы - Христофор Колумб

Но пешие наши солдаты были утомлены и многие ранены, опасность нам грозила огромная, но ни один из них не последовал за мною. Посему я, уже пройдя по мостам, решил возвратиться, и тогда индейцы снова захватили мосты и разбросали насыпанные нами переходы через каналы. И по обе стороны вдоль мощеной дороги было полным-полно индейцев и на земле и на воде в каноэ; они забрасывали нас палками и камнями, и, кабы Господь неисповедимою волей своей не пожелал нас спасти, живыми мы бы оттуда не ушли, а по городу уже распространился слух, будто я убит. И, добравшись до ближайшего моста, я увидел, что все верховые, за мною последовавшие, там лежат и одна лошадь бродит сама по себе. Так что дальше двигаться я не мог, пришлось одному сражаться с неприятелем, и все же мне удалось немного расчистить дорогу, чтобы лошади смогли пройти, и когда мост освободился, я тоже его одолел, хотя от его конца до суши был зазор шириною почти в эстадо и его надо было преодолеть одним скачком, но, поскольку и я и лошадь были надежно защищены, нас не ранили, а только немного ушибли.

И так индейцы в ту ночь одержали победу и взяли оные четыре моста; я же на других четырех оставил крепкую охрану, затем отправился в крепость и приказал сколотить из дерева настил, который несли сорок человек; сознавая, сколь великая опасность нам угрожает и сколь огромен урон, наносимый индейцами каждый день, и опасаясь, как бы они и эту дорогу не испортили, как сделали с другими, — ежели бы ее перерезали, нам бы не избежать голодной смерти, и вдобавок все мои солдаты не переставая твердили, что надобно уходить, причем все они или большинство были ранены и так плохи, что не могли сражаться, — я решил уходить, и в ту же ночь, собрав все золото и драгоценности, причитавшиеся на долю Вашего Величества, сложили их в одной из комнат и там, увязав в узлы, вручил чиновникам Вашего Величества, коих я от Вашего королевского имени назначил, и попросил и убедил всех алькальдов, и рехидоров, и солдат, которые там были, помочь мне это унести и спасти, для чего дал одну из моих кобыл, на каковую нагрузили все, что я сумел собрать; и я назначил нескольких испанцев, моих слуг и других, сопровождать оное золото и вести кобылу, а все прочее золото чиновники, и алькальды, и рехидоры, и я распределили и раздали нашим испанцам, чтобы каждый нес свою долю.

Так мы покинули крепость с огромным сокровищем Вашего Величества, наших испанцев и моим, и я, как мог бесшумней, вышел, прихватив с собою сына и двух дочерей Моктесумы, а также Какамасина, властителя Акулуакана, и еще брата Моктесумы, которого я было поставил вместо него, и еще других правителей провинций и городов, коих держал пленниками. И, дойдя до первого из мостов, разрушенных индейцами, мы уложили там принесенный с собою готовый мост, и было это нетрудно, ибо никто нам не сопротивлялся, кроме нескольких стражей, поднявших такой крик, что, прежде чем мы дошли до второго моста, на нас навалилась несметная рать индейцев, нападая со всех сторон, как с воды, так и с суши; я с пятью верховыми и сотнею пеших быстро проскочил, одолел вплавь все каналы и вывел своих на сушу. И, оставив этот отряд в авангарде, сам воротился в тыл, где шла ожесточенная битва, и урон, наносимый нашим, как испанцам, так и индейцам-тласкальтекам, нашим союзникам, был огромен, почти всех индейцев-союзников и других, прислуживавших испанцам, перебили; также были убиты многие испанцы и лошади и утеряно все золото, и драгоценности, и одежда, и многое другое, взятое нами, и все наши пушки.

Собрав оставшихся в живых, я послал их вперед, а сам с тремя или четырьмя верховыми и двумя десятками пеших, отважившихся остаться со мною, поспешил в тыл и отбивался от индейцев, пока мы не добрались до города, называющегося Такуба, расположенного вблизи от той дороги, принесшей мне Бог весть сколько трудов и потерь; всякий раз, когда я устремлялся на неприятеля, меня осыпали стрелами, и палками, и камнями, ибо по обе стороны дороги была вода, и они оттуда могли метать в меня чем угодно, будучи сами в безопасности. Тех индейцев, что выбирались на берег, мы сбрасывали обратно, и они прыгали в воду безо всякого вреда для себя, разве что из-за того, что их было очень много, сталкивались друг с другом и при падении расшибались насмерть. И с такими трудами и опасностями я привел все свое войско в город Такуба, и больше ни один испанец или индеец у меня не был убит или ранен, кроме одного из верховых, сопровождавших меня в тылу; и они, и авангард наш, и фланги тоже сражались отчаянно, хотя главная сила нападающих напирала с тыла, откуда валом валил народ из столицы.

И, придя в оный город Такуба, я застал всех своих сгрудившимися на площади в недоумении, куда идти дальше, и я предложил им поскорее выходить в поле, пока не набежали вражеские толпы и не забрались на кровли домов, откуда можно было бы сильно нам навредить. И солдаты моего авангарда сказали, что не знают, куда им идти, тогда я оставил их в тылу и сам повел авангард, пока не вывел из оного города и не остановился посреди поля; и тогда подошел тыловой отряд, я узнал, что им нанесли некоторый урон, что убито несколько испанцев и индейцев и что по дороге они растеряли много золота, которое индейцы подбирают; когда подтянулось все мое войско, непрерывно отбиваясь от индейцев, я приказал пешим солдатам захватить холм, на коем стояла башня и небольшая крепость, что они и выполнили без потерь, ибо я, не сходя с места, не давал неприятелю прорваться, пока мои не взяли оный холм; и в сем деле я испытал премногие трудности и опасности, ибо из двадцати четырех лошадей, у нас оставшихся, не было ни одной, способной двигаться, и никто их верховых не имел сил поднять руку, да и пешие солдаты мои едва шевелились. Забравшись в ту крепостцу, мы немного пришли в себя, индейцы же обложили нас кругом, и так в осаде мы просидели до темноты, причем ни на один час нам не давали передышки. В этих боях, как подсчитали мы, погибло сто пятьдесят испанцев, да сорок пять кобыл и жеребцов и более двух тысяч индейцев из тех, что прислуживали испанцам, и среди них были убиты сын и дочери Моктесумы и все прочие вожди, которые были нашими пленниками.

И в ту же ночь около полуночи мы, надеясь, что нас не заметят, как можно бесшумней ушли из крепости, оставив в ней зажженные огни, не зная дороги, не видя, куда идем, и вел нас индеец-класкальтек, обещая привести в свою землю, если нам не преградят дорогу. Но вражеские часовые стояли очень близко, они нас услышали и вмиг оповестили многочисленные окрестные селения, откуда привалила несметная толпа индейцев, и они преследовали нас до рассвета, и уже на заре пятеро верховых, ехавших впереди в качестве разведчиков, наткнулись на преградившие дорогу вражеские отряды, и кое-кого из индейцев убили, остальные разбежались, думая, что вслед за теми движется большое войско конных и пеших.

И я, видя, что неприятельское войско прибывает со всех сторон, сбил плотнее свое и тех, кто был более или менее в силах, разделил на отряды и расположил в авангарде, и в тылу, и на флангах, а в середине поместил раненых; точно так же я расставил верховых, и целый тот день мы отбивались со всех сторон, из-за чего во всю ту ночь и весь день продвинулись не более, чем на три лиги; и с пришествием следующей ночи Господу было угодно указать нам башню и изрядное здание на холме, где мы опять заночевали. И на ту ночь нас оставили в покое, хотя поближе к заре поднялась у нас тревога невесть почему, скорее всего от страха, в коем мы жили, видя, какое несметное войско неотступно нас преследует. На другой день в час дня мы в описанном выше порядке тронулись дальше, имея надежный авангард и тыл, и все время нас с обеих сторон сопровождали вражеские толпы, оглушительно крича и созывая жителей той весьма густо населенной земли; и наши верховые, хотя было нас мало, то и дело ударяли по ним, но большого урона не могли нанести, ибо местность там неровная, и они прятались за холмами; так шли мы весь тот день мимо каких-то озер, пока не добрались до порядочного селения, где надеялись встретить кого-то из жителей, но они при нашем появлении его покинули и разбежались по окрестностям.

И тот день я провел там, и еще другой, ибо солдаты мои, раненые и здоровые, были сильно утомлены и измучены и страдали от голода и жажды. И лошади наши тоже изрядно притомились, а в селении том мы обнаружили немного маиса, мы его поели и взяли в дорогу, и вареного и жареного; и на другой день пустились в путь, и все время нас не оставляли неприятельские толпы и, наскакивая, с криками нападали на наш авангард и тыл; однако мы неуклонно шли по дороге, которой нас вел класкальтек, и испытывали там большие труды и опасности, ибо то и дело приходилось от нее отклоняться и идти по бездорожью, и уже к вечеру мы вышли на равнину, где стояли небольшие домики, и в них провели всю ту ночь, испытывая сильный голод.

На другой день мы выступили в путь, но не успели еще выйти на дорогу, как неприятельское войско погналось за нами; беспрерывно отбиваясь, мы пришли в большое селение, расположенное в двух лигах, и справа от него увидели на невысоком холме кучку индейцев; мы подумали, что неплохо бы их захватить, ибо они находились совсем близко от дороги, и заодно разведать, не притаились ли там, за холмом, другие индейцы, кроме тех, что были на виду; и я с пятью верховыми и десятком или дюжиной пеших солдат обогнули тот холм, и за ним оказался большой, густонаселенный город, и там пришлось нам хуже некуда, ибо кругом скалы, и индейцев не счесть, а нас горстка, и мы были вынуждены отступить обратно в то маленькое селение, где провели ночь; мне в этом бою тяжко поранили голову, дважды угодив камнями, и после того, как мне перевязали раны, я вывел испанцев из оного селения, ибо мне показалось, что оно недостаточно безопасно; мы пошли дальше, а индейцы в великом множестве все сопровождали нас и атаковали столь яростно, что ранили четверых или пятерых испанцев и столько же лошадей и убили у нас одну лошадь, и хотя одному Богу ведомо, как она была необходима и как мы горевали о ее потере, — после Господа нашего не было у нас другой надежды, как на наших лошадей, — нас отчасти утешило ее мясо, ибо, терзаемые голодом, мы съели ее всю целиком, и клочка шкуры не осталось; ведь с тех пор, как покинули столицу, мы ничего не ели, кроме жареного и вареного маиса, и того не всегда вдоволь, да всяких трав, которые рвали по пути.