Двуединый.Враг империи - Владимир Сазанов

— Я, между прочим, говорил, но ты не желала слушать, — хмуро заметил мальчик.

— О чем ты думал?! Нельзя же быть настолько безответственным! — женщина едва не задыхалась. — Тебя могли там схватить или даже ранить! — Она зло посмотрела на идиоток, называвших себя его женами. — Как вы вообще могли допустить подобное?!

— А как мы могли запретить нашему супругу поступать так, как ему вздумается? — Лидия приподняла бровь, изображая удивление.

— Да просто заперли бы его без разговоров в каюте!

— И часто ты такое с Александро проделывала? — с показательно невинным выражением лица спросила Ивейна, явно отвлекая огонь на себя. И когда только успела спеться с этими мегерами?

— Какое это имеет отношение к текущей ситуации?! — огрызнулась Радомира.

— Прямое. Все же Абель сын своего отца. Неудивительно, что супруги слушаются его так же, как мы Александро.

— Прямо вот так же и слушаются?..

— Разумеется, — ответила за Ивейну Лидия. — Абель — глава нашей маленькой семьи. Он составляет планы и принимает решения.

— Значит, он принимает решения… — протянула Радомира, чувствуя, как злость и раздражение в ее душе перерождаются в плохо контролируемое бешенство. — Всегда?

— Да, — согласно кивнула императорская дочка. Стерва!

— То есть вместо того, чтобы самостоятельно решить свои проблемы с отцом, ты предпочла прикинуться послушной девочкой и использовала моего мальчика в качестве живого щита!

— Хватит! — Абель громко хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. — Надоело! — Он поднялся на ноги, хмуро уставившись на раздраженную его вмешательством в серьезный разговор Радомиру.

Ла Абель Гнец

— Надоело, что меня постоянно игнорируют, — уже тише проговорил я, чувствуя, как под взглядом матери иссякает гневный порыв, заставивший меня встрять в начинавшуюся перепалку. — Лидия, дамы, Штефан, не могли бы вы нас покинуть.

— Мы еще не договорили, — оборвала меня мать.

— Вот и договорим. Вдвоем, — огрызнулся в ответ я, старательно ловя ее взгляд, чтобы отвлечь от поднявшейся супруги. Может мне и не хватает опыта общения, но распознать зарождающийся скандал не так уж сложно. Особенно если мать начинает повышать голос.

— Тогда мы вас оставим. — Лидия с равнодушным выражением лица скользнула мимо меня, лишь на мгновение, в качестве жеста поддержки, коснувшись руки своими прохладными пальцами. — Если чего‑то пожелаете, Риккарда будет ожидать в коридоре.

Мои друзья вышли. Исчезла Ивейна, уступив в бесшумности и незаметности лишь Штефану. Осталась лишь мать.

— И что же ты хотел мне сказать? — уже гораздо спокойнее произнесла она.

— То, о чем твержу уже не первый год. То, что упорно пыталась донести моя супруга. Я. Сам. Отвечаю. За свои. Поступки. — Чтобы изобразить решительность пришлось нахмурить брови и сцепить руки за спиной, так как пальцы начали подрагивать от накатившего иррационального чувства страха.

— Абель, — мать закатила глаза. — Она манипулирует тобой, как ребенком. Пойми, взрослые иногда делают так, чтобы добиться желаемого. Ну подумай сам, что такого вы могли не поделить с императором. Ты ведь умный мальчик. Если бы не эта девчонка, никакого конфликта просто не было бы.

— Ну да! Тебе ведь больше всех известно о причинах нашего с Давидом противостояния! Тебе всегда больше всех известно! Настолько, что слушать непосредственных участников событий становится вовсе не обязательно! — Раздражение начало потихоньку побеждать страх.

— С Давидом Риттершанцем? — мать удивленно моргнула. — Не с императором?

— Представь себе, да. Но к чему эти вопросы, если тебе и так все известно?

— Абель, — она поморщилась. — Я понимаю, что ты считаешь себя взрослым, но аристократов Дома Весов учат обманывать с младенчества.

— Отца тоже обманули? Полагаешь, он не понимает, что делает? Или в его поступках также виновата Лидия?

Мать открыла рот. Закрыла. Нахмурилась.

— Не демонизируй мою жену. Вполне возможно, она действительно пытается кем‑то манипулировать, но к нашему с Давидом конфликту это не имеет никакого отношения.

— И каким образом твой гипотетический «конфликт» с наследником императора может быть связан с обвинением в смерти старшей дочери Риттершанца? — устало вздохнула мать.

— Один из моих людей совершил большую глупость и позволил Давиду обвинить нас в своих собственных грехах.

— Малыш… — Мать грустно усмехнулась и покачала головой. — Послушай взрослую женщину, значительно более опытную в вопросах интриг. Может мне и неизвестны подробности, но приблизительную картину событий я могу восстановить и из имеющихся кусочков информации. Даже если в вашем преследовании виноват Давид, а не его отец, это не отменяет того факта, что его основной целью является именно твоя супруга. Извини за правду, малыш, но ты слишком незначителен с их точки зрения. Звание «врага императора» — не шутка. Его надо заслужить, и мало кто на это способен. Так что обвинение тебя в убийстве Тамары Риттершанц — всего лишь удобный предлог для охоты за Лидией. У старика что‑то есть на нее, какие‑то доказательства. Он просто не желает выдвигать публичных обвинений одному из членов собственного семейства. Вынесение разборок такого уровня на всеобщее обсуждение вредно для власти. Император не может судить собственную дочь и пытается выставить ее уничтожение случайностью. А ты, малыш, благодаря отцовой жадности и желанию сохранить хорошие отношения с правящим семейством, банально попал меж жерновов высокой политики. Если бы полгода назад Александро не ухватился за уникальную возможность породниться с родом Риттершанцев…

— Боюсь, все намного проще. Я уже говорил о причинах…

— Абель. — Мать выглядела уставшей. — Ты хоть представляешь, что должен был выкинуть твой человек, чтобы безобидного мальчика, вроде тебя, сочли достаточно опасным и достойным охоты такого масштаба?

— Полтора десятка мертвых высокородных подойдет? Он устроил теракт в Солиано — пытался при помощи одного из моих фениксов убить Давида.

Мать моргнула. Затем еще раз. Молча.

— Мам?

— Твоих фениксов? — осторожно, словно пробуя слова на вкус, произнесла она.

— Только не говори, что не в курсе наличия у меня фениксов, — кисло пробормотал я.

— Александро сошел с ума? — растерянно пробормотала мать. — Зачем он вообще дал тебе настолько мощное оружие?

— Вообще‑то он их мне не давал. Я сам взял. У Давида.

— Взял?! — Она выглядела потрясенной. Наверное. Потому как правильно интерпретировать странное выражение ее лица, наблюдаемое мною впервые в жизни, было довольно сложно.