Растерзанное сердце - Питер Робинсон

— Это неправда, — возразила Энни. Она понимала, что кассета вертится и фиксирует превышение роли допрашивающего, но не могла сдержаться. Пускай суперинтендант Жервез в очередной раз спустит на нее всех собак, если уж на то пошло. — То, что Келли с кем-то спала, еще не означает, что она «шлюха», или как там еще вы называли свою жену. Вам надо было поговорить с дочерью, а не избивать ее ножкой от стула.

— Я, это, не особо-то горжусь тем, что сделал, — произнес Сомс. — Я отвечу за последствия.

— Еще бы, — сказала Энни. — Вот только Келли, к сожалению, это не поможет.

— Это вы о чем?

— О том, что из-за вас она лежит на больничной койке и, представьте себе, переживает за вас, беспокоится о том, что с вами будет.

— Я согрешил. Я, это, приму кару.

— А как же Келли?

— Ей лучше будет без меня.

— Да хватит вам себя жалеть! — Энни не могла продолжать допрос: она за себя не ручалась. Швырнув ему бланк для показаний, она встала. — Вот что: опишите подробно, что произошло, а потом констебль Джекмен проследит, чтобы это распечатали, а вы подпишете. Вас осмотрит полицейский хирург — так полагается. Хотите что-то добавить?

— Келли… Как там она?

— Выздоравливает, — ответила Энни. — Очень мило, что вы спросили, — язвительно добавила она, уже взявшись за ручку двери.

Глава восемнадцатая

В субботу утром, изучая материалы дела, Бэнкс наткнулся на сделанную им дополнительную фотокопию цифр из книги Ника Барбера и вспомнил, что пока так и не получил ответа от констебля Гэвина Рикерда. Он взялся за телефон. Рикерд отозвался на третьем гудке.

— Тебе не удалось разобраться в тех цифрах, которые я просил посмотреть? — спросил Бэнкс.

— Извините, сэр. На нас свалилась целая лавина работы. Не хватило времени, чтобы посидеть над ними.

— Что, совсем ничего в голову не пришло?

— Думаю, это какой-то шифр, но справиться с ним без ключа будет очень трудно.

— Слушай, ты все-таки продолжай думать над ним, ладно? Если я обнаружу хотя бы подобие ключа, дам тебе знать.

— Хорошо, сэр.

— Спасибо, Гэвин.

Как раз когда Бэнкс клал трубку, вошла Энни и сообщила: после довольно изнурительных изысканий, проведенных лондонской полицией, не нашлось никаких свидетельств того, что Ник Барбер в каком бы то ни было качестве был вовлечен в кокаиновый бизнес.

— Любопытно! — Бэнкс задумался. — Это ведь Крис Адамс предложил нам копать в том направлении.

— Хитроумно уведя следствие в сторону?

— Мне кажется, да. В любом случае надо еще раз перемолвиться с Адамсом словечком. Возможно, удастся его припугнуть с помощью старого доброго трюка: «вы сознательно чинили препоны работе полицейских».

— Возможно, — согласилась Энни.

— Есть новости про Келли Сомс?

— Утром ее выписали. Пока она поживет у тети в Иствейле.

— Келвину Сомсу это не должно сойти с рук, Энни, и неважно, что он теперь глубоко раскаивается.

— И не сойдет, — откликнулась Энни. — Не думаешь же ты, что я собираюсь отпустить его на все четыре стороны, правда? Но сейчас меня больше волнует Келли.

— Келли молодая. Она это переживет. Сомневаюсь, что судья или присяжные упрячут Келвина за решетку, да и вообще, появится ли он в суде?

— Сомс готов признать себя виновным. Он хочет понести наказание.

— Келли наверняка откажется давать показания против отца, а без них дело развалится.

— Что это у тебя? — Энни указала на список цифр, лежащий на столе у Бэнкса.

Ну да, Энни ведь с ним не было, когда Бэнкс его раздобыл, да и сам он забыл о нем, как только отдал Рикерду.

— Какие-то цифры, которые Ник Барбер накорябал на заднем форзаце книжки.

Растерзанное сердце Энни вгляделась:

— Ну конечно. Из-за этой истории с Келли Сомс у меня все вылетело из головы. Я как раз собиралась тебя спросить. Барри Джилкрист из компьютерного магазина упомянул, что видел, как Ник Барбер писал что-то в книге, пока рыскал в Интернете. И я задумалась, что же он писал?

— Ты видишь в этих цифрах какой-то смысл? — поинтересовался Бэнкс.

— Нет. — Энни рассмеялась. — Но они мне кое-что напоминают.

— Да? И что же?

— Не скажу, и не проси!

— Энни, прекрати хихикать! Это может оказаться важно.

— Напоминают одну вещь, которую я частенько проделывала, когда была помоложе.

Бэнкс с трудом сдерживал раздражение. Энни взглянула на него. Он увидел, как она краснеет.

— Записывала даты, — проговорила она. — Даты в кружочках.

— В каких еще кружочках?

— Да господи боже ты мой! — Энни оглянулась через плечо и понизила голос, однако тон у нее был такой, словно она его отчитывает. — Ты что, тупой?

— Пытаюсь не быть тупым, но ты меня запутала.

— Месячные, идиот. Я обводила кружочком тот день месяца, в который у меня должна начаться менструация. Так многие девушки делают. Цикл, разумеется, может сдвигаться, интервал бывает разный, но тем не менее… Очень похоже.

— Ты меня извини, но Барбер — точно не девушка, и у него вряд ли были месячные…

— Не язви. Может, конечно, это дни рождения родственников или лотерейные номера, но мне кажется — тут что-то другое. Ты спросил — я ответила: это напоминает мне о том, как я когда-то обводила кружочком дни в календаре, чтобы отметить начало месячных. Ясно?

Бэнкс поднял руки:

— Ну не сердись, а? Сдаюсь.

Энни фыркнула, резко повернулась и вышла. Бэнкс вздохнул, покрутил головой и уставился на цифры.

6, 8, 9, 21, 22, 25

1, 2, 3, 16, 17, 18, 22, 23

10, (12), 13

8, 9, 10, 11, 12, 15, 16, 17, 19, 22, 23, 25, 26, 30

17, 18, (19)

2, 5, 6, 7, 8, 11, 13, 14, 16, 18, (19), 21, 22, 23

Шесть рядов. Многие числа попадаются дважды и нигде не превышают 31. Значит, какой-то календарь? «Даты в кружочках»? Но зачем их обводили, а главное: к каким неделям и месяцам какого года они относятся? И почему некоторых дат недостает? Возможно, это удастся выяснить, подумал Бэнкс, например, с помощью компьютера. Потом он сообразил, что каждая группа чисел не обязательно должна относиться к одному и тому же месяцу или к одному и тому же году. Возможно, эти цепочки дат — выборка из, скажем, тридцатилетнего периода. Он упал духом и вполголоса выругал Ника Барбера за то, что тот намудрил со своими записями.

Бэнкс чувствовал, что перед ним, скорее всего, тот самый ключ, который он ищет, причем, возможно, вообще единственный ключ, который оставил Ник, а между тем он по-прежнему далек от разгадки.

Энни перестала сердиться на Бэнкса, когда в середине дня он заглянул в дверь отдела и, сообщив ей, что Кен Блэкстоун обнаружил местонахождение Ивонны Чедвик, дочери инспектора Стэнли Чедвика, предложил вместе поехать побеседовать с ней. Энни не потребовалось упрашивать дважды. И к чертям собачьим суперинтенданта Жервез, подумала она, хватая пиджак и портфель. Энни заметила, как Кев Темплтон злобно покосился на нее, когда она выходила. Может быть, мадам Жервез к нему уже охладела — теперь, когда история с Келли Сомс разнеслась по управлению.

Энни сама села за руль автомобиля без спецмаркировки, который выписала из полицейского гаража. Бэнкс почти всю дорогу безмолвно смотрел в окно. Она время от времени скашивала на него глаза и понимала, что он размышляет. Что ж, это хороший знак.

— Кстати, я зашла на сайт «Мэд Хэттерс», — сказала Энни, прерывая затянувшееся молчание.

— И что?

— А то, что мне становится понятно, что за цифры Барбер записал в книге. Там есть ссылки на фанатские сайты с датами концертов и всякой другой информацией для посвященных. Но мне понадобится побольше времени, чтобы все это распутать.

— Может быть, займешься этим, когда вернемся?

— Постараюсь.

Ивонна Чедвик, в замужестве Ривз, жила на окраине Дарема, городка, расположенного поблизости от шоссе А1, по которому они ехали из Иствейла. Как обычно, дорога была запружена грузовиками, и раза два им попались неизбежные участки дорожных работ, занимавшие полосу-другую, — там поток автомобилей еле полз. Энни заметила возвышающийся на холме знаменитый даремский замок и свернула, следуя указаниям Бэнкса.

Нужный им дом — «половинка» с эркером — располагался в респектабельном зеленом районе, обитатели которого могли безбоязненно отпускать детей поиграть на улице. Ивонна Ривз оказалась невысокой нервной женщиной лет пятидесяти, облаченной в широкую серую юбку и бесформенный розовато-лиловый джемпер. Ей бы приодеться, подумала Энни, тогда она выглядела бы куда привлекательнее. Длинные седеющие волосы Ивонны были собраны сзади в хвост. В доме было чисто и опрятно. По стенам стояли книжные шкафы, забитые изданиями по философии и юриспруденции с небольшими вкраплениями художественной литературы. Гостиная была довольно тесной, темноватой, но уютной; в комнате пахло черным шоколадом и старыми книгами. Хозяйка и посетители опустились в кожаные кресла.