Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки - Острецов Виктор Митрофанович

Вселенная, по учению деистов, есть выражение Бога, его откровение, его «иероглиф», но сам Творец как художник, строитель не исчерпывается своим творением, а стоит вне его, хотя и выразил в нем свою сущность. Близко к этому учению стоит и пантеизм, по которому мир также есть следствие творения безличного Бога, но только мир и Бог составляют одно целое и, по существу, природа и Бог есть одно и то же. Мир в пантеизме есть следствие постоянного исхождения эманации из некоего центра — Бога безличного и неопределимого в словах и понятиях. Его сила и творит из предвечной материи наш мир вещей, природу по имеющимся в ней предвечным образцам. Поэтому природа есть творящий Разум, она есть Единица, ставшая целым, она есть некий иероглиф, который выражает саму сущность Творящего. Деизм, по существу, составил одно целое с пантеизмом в той системе, откуда он был заимствован интеллигенцией Нового времени. Любопытно, что в книге каббалиста Сен-Мартена «О заблуждении и истине» (1775) вместо слова «Бог» употребляется «Единица» и «Первая причина». Сокровенное учение евреев нашло здесь свое выражение.

Оба учения не случайны, и их корни совечны падшему человечеству. Эти учения представляют собой выражение той духовной пустоты, которая появляется у верующего как результат формального отношения к вере и Богу. Оставление молитвы, этого главного условия богообщения, отсутствие борьбы со страстями и похотями, произвол в мыслях и мечтательность, наступление чувственности — все это изгоняет из сердца Духа Святого. Человек остается без Бога и не «видит» Его, не переживает Его и делает уступку своему чувственному «я»: Бог создал мир и ушел, оставив человеку его «природу» с ее похотями, желаниями, страстями. Они — Его порождение, и, значит, следовать им — вполне законно.

Отныне, с торжеством деизма-пантеизма, природа становится неким нормативом для человека. Все, что естественно, — хорошо. Деизм-пантеизм не знает первородного греха, не знает противоестества, извращения природы, так же, как не знает он и сверхъестества. Все, что есть в природе, — хорошо, и греха нет. Добро и зло исчезают из морали и становятся только синонимом плюса и минуса, свойственного миру физическому. Но что есть зло и что есть добро, этого пантеист не знает. Все относительно, и символическим выражением такой относительности становится шахматный пол масонских лож, черное передается белым и одно не может существовать без другого.

В этих учениях категорически отрицается возможность воплощения Бога в человека. Вся христианская религия отрицается начисто. Все европейское просвещение пошло по стезе деизма и, по существу, было его порождением. Именно его легализация в конце XVII столетия привела к реформе древнего масонства.

Историк масонства и сам масон Финдель по этому поводу пишет: «Нельзя сомневаться, что существует связь между этим движением (то есть деизмом. — В.О.) и позднейшим союзом Вольных Каменщиков (...), и не подлежит сомнению, что оно существенным образом способствовало превращению его во всемирный союз символических каменщиков» (Финдель И. Г., История франк-масонства, СПб., 1872 т. 1, с. 104).

Просвещение в лице своих «философов» двинулось сокрушать христианские святыни и довольно быстро дошло до русских берегов. Само это учение не родилось на голом месте и не возникло по догадке умных интеллигентов, само по себе. Это учение целиком входило в систему гностицизма, рожденного вследствие длительной обработки иудаизмом философии Платона и Аристотеля, но в первую очередь Платона. Не остались в стороне и чувственные сюжеты иудаизма, и в конце концов, в европейскую мысль все эти учения вошли через знакомство с еврейской каббалой. В знакомстве с этим учением и в проповеди его, выражаемой в различных философских системах, гуманисты Европы тратили свои лучшие годы и свои молодые силы; Кампанелла, Дж. Бруно, Фильчино, Пика делла Мирандолла, Р. Бэкон, Ф. Бэкон и др. Каббала, выраженная в символах, числах, имеющих чувственный характер, пронизанная эротикой, насколько вообще можно представить себе возможность сочетания эротики и геометрии, давала большой простор для спекулятивной мысли.

Если представить себе к тому же и ее демонологию, магию, то мы будем иметь весь комплекс того, что выразилось в средневековом гуманизме, а затем и в Просвещении. Именно призыв к «естественной религии», то есть к обожествлению «природы», призыв все понять рациональным умом и отвергнуть все, что ему, этому уму, непонятно, призыв обожествления человека и возведение эгоизма на пьедестал Бога — все это имелось в каббале и оттуда вошло в «просвещение», отсюда его антихристианский пафос.

Пропаганда эротики, разврата, совместно с плоской, формальной, «геометрической» рассудочностью, и высмеивание, опошление истин христианства и стало именоваться «просвещением». Беда была в том. что ни Вольтер, ни Руссо, ни Монтескье, ни сотни других писателей Просвещения не были мыслителями в высоком смысле этого слова.

«Религия деизма, — пишет Куно Фишер, — есть чистый монотеизм... Поэтому деизм (здесь и далее выделено в тексте. — В.О.) имеет и чувствует гораздо большее сродство с идеальным иудейством и с идеальным магометанством, чем с христианством. Отсюда объясняется то предпочтение, с которым немецкое просвещение относилось к иудейству...» (Куно Фишер. История новой философии, т. II, с. 398, СПб., 1863). Один из столпов европейского и европейского просвещения, Мозес Мендельсон, направив всю свою энергию на ниспровержение Христианской Церкви, обличая и критикуя христианское вероучение, настаивая на том, что только «естественная религия» и «естественный разум» имеют право на существование, писал, что только иудейское вероучение основывается не на божественном откровении, а на естественном познании и что «единственная цель иудейского откровения состоит в практических законах и житейских правилах» (Куно Фишер. Ук. Соч., с. 477). И надо добавить, что именно каббала возводит наслаждение и сексуальность в онтологию.

Именно в каббале Бог стал безличным началом, образующим вселенную путем эманации и посредствующих персонифицированных сил-сефирот. Такому Богу нельзя поклоняться, ибо он только нечто или даже ничто. Однако такое отрицание трудно выдержать, поэтому мир населен демонами и ангелами, духами, и с ними человек вступает в связь с помощью магии. За благополучным, «интеллигентным» фасадом «просвещения» стояла людоедская демонология и самое грубое суеверие. Настаивая на «естественной религии», проповедовали атеизм, главным содержанием которого было отрицание основного вероучения догмата христианства — триединства Бога. А ведь из этого догмата непосредственно следовало и боговоплощение второго лица св. Троицы — Сына Божия, Иисуса Христа, и его спасительной миссии на Земле. Атеизм получил название «монотеизма» в иудаизме.

Из такого «монотеизма», в котором Бог — ничто, вытекало и отрицание всей культурной жизни европейских народов, построенное на христианстве, как богооткровенной религии. Пытаясь всячески отвергнуть спасительную миссию Христа, делатели «просвещения» готовы были признать в христианской религии возвышенный характер ее нравственности и изображали дело таким образом, что само христианство есть только продолжение иудаизма, внесшее в него свою мораль. «Христианство считается продолжением и дополнением иудейства, — пишет тот же Куно Фишер, характеризуя отношение «просвещения» к религии христианской, — как «гуманизированный, моральный монотеизм», а поскольку главным представляется вера в естество и вера в это естество составляет «естественную религию», то нетрудно догадаться и о взаимоотношении естественной религии и иудаизма: «монотеизм иудейской религии образует основу и первый элемент религии естественной». (Ук. соч., с.371.) «Естественное» философов оказывается просто выражением Торы, с ее магией, алхимией, символизмом.

Каббала вошла в европейскую мысль в различных формах и доказала, насколько хорошо уживается рационализм с иррационализмом и насколько одно не может жить без другого. Петр I унаследовал идеи «просвещения» в учениях Гуго Греция и Пуфендорфа, сочинения которых он потребовал перевести и дать читать своему сыну, зверски впоследствии им замученному и убитому, Алексею. Либерализм стал шествовать по русской земле и в облике бездуховного «патриотизма». Петр унаследовал от европейских мыслителей «просвещения» идею служения некоему Государству, Левиафану Гоббса, которое важнее всех людей, населяющих это Государство. Народ — ничто. Государство — все. Личность — нуль, она только исполнитель воли Государства. Само же государство рассматривается как коллективная личность.