«И в остроге молись Богу…» Классическая и современная проза о тюрьме и вере - Пётр Филиппович Якубович

Может быть, его попросить еще одну сделать… Возможно, не отказал бы… Только не принято в хате персональные заточки иметь… Есть одна на всех – и довольно! А объяснять, с чего ты персональной решил обзавестись… Не пройдет…

Еще в этих стенах роль оружия иногда кипяток выполняет… Бывает, что им особо вредному баландеру в рожу плесканут… Случается, что самый отчаянный арестант с кипятком и на мусора ополчится, если тот сильно его придирками по беспределу достанет… Понятно, за этим раскрутка, добавка к сроку…

Впрочем, не об этом сейчас разговор… Важнее прикинуть, поможет ли в нынешней ситуации кипяток. Кажется, вряд ли… Разве испугаешь таких тварей кипятком обычным… Да и не будешь общаковый чайник у себя под боком круглые сутки наготове держать… Кто позволит всю хату без чая, без чифира оставить…

Выходит, безоружным эту троицу придется встречать… Верно, и не может в этих условиях по-другому быть…»

Опять что-то зашевелилось в первой части сознания.

Правда, все то, что касалось «белочки», что заполняло емкий смысл глагола «мерещится», не то чтобы пропало вовсе, но круто ушло в сторону, в потемки. На первое отлично освещенное место вышло то, что до этого завершало командирскую внутреннюю инструкцию: «В одиночку не справиться…»

«В одиночку не справиться…»

Только теперь этот приговор в другой плоскости кувыркался. Ведь «не в одиночку» – это не обязательно к мусорскому лекарю на поклон, можно и в хате обо всем этом рассказать, помощи попросить… Тот же смотрун, Вован Грек – бывалый, крученый, наверняка найдет что посоветовать, подсказать… На худой конец, заручиться бы его помощью в случае, если эти гости все-таки что-то начнут…

Вот только что ему расскажешь? Про то, как очень большая гусеница из дальняка выползла? А следом такие же переростки – жаба с богомолом… Еще неизвестно, знает ли он, что это за существо такое – богомол… И – главное: разве легко ему во все это поверить? Покрутит пальцем у виска? Рассмеется в лицо? Или скажет: обоснуй! А чем обоснуешь?

Может быть, кто еще из арестантов эту троицу видел?

Если бы видели, тогда бы сказали, тогда по этой теме в хате разговор был бы… Событие все-таки в застойной здешней жизни…

Не было никакого разговора.

Значит, никто не видел ни гусеницы, ни жабы с богомолом…

Но это не значит, что они не приходили…

Почему, кстати, «приходили»? Ведь обратно они не ушли… Выходит, остались в хате… Где-то засухарились, чего-то ждут… В любой момент могут снова объявиться… Всеми тремя персонами… Опять же, зачем? Чтобы с собой забрать? Куда? Или что-то нехорошее прямо здесь сотворить?

Показалось, что еще совсем недавно очень ясная граница между двумя частями его сознания завибрировала, утратила часть четкости, а после и вовсе пропала. После этого в мыслях чехарды не грянуло, просто мыслей этих стало совсем немного и все они вокруг главной темы сгрудились. А главная она целиком о том, как гости себя поведут и что вообще им здесь надо.

Как-то по-тихому и о другом подумалось: вдруг эта компания кого-то за собой подтянула и подкрепление это уже здесь в хате хоронится, своего времени Ч дожидается?

Может быть, все-таки поделиться с Вованом-смотруном? Рассказать, какие гости в хате своего часа караулят и, того гляди, объявятся? Вдруг поверит, поможет…

А, если наоборот? Ведь было, буквально вчера было, тот же Вован Грек отвесил леща Сашке Касперу, когда тот припадок эпилепсии стал изображать… У Каспера голова так и дернулась… И никакого врача звать не потребовалось… Так этим дело и не закончилось. Смотрун еще своей шестерке, Коляну Пушкину шепнул… Тот Касперу добавил… Хорошо добавил…

Стоит ли вовсе про гусеницу, жабу и богомола в хате озвучивать? Или… Самое реальное здесь все-таки на себя одного рассчитывать. А это значит, одному против троих… Без заточки, без кипятка, только с голыми руками…

Еще раз очень внимательно посмотрел он по сторонам.

На всякий случай посмотрел… Потому как знал, что ни тяжелого, ни острого в хате не найти. Скользнул взглядом по дубку и двум лавкам: все добротное, из металлических уголков сработанное. Все так же основательно к полу приварено. Ни сдвинуть, ни своротить!

Зацепил краем глаза шкафчик железный на стене. Кажется, к нему кто-то с похожими целями уже подступал, потому как висел шкафчик без дверей. Эту деталь он с сожалением отметил, ведь могла бы такая дверь, отделенная от шкафа, оружием послужить: и вес подходящий, и углы острые в наличии…

Впрочем, возможно, двери сами мусора и сняли… Чтобы арестанты от греха подальше были…

Значит, все-таки с голыми руками одному против трех…

Но это в том случае, если Они все-таки пришли, если Они все-таки здесь… И это в свою очередь тогда, если Они вообще есть, вообще существуют…

Хотя… Абсурд все-таки это: и гусеница, и жаба, и богомол… Неоткуда им взяться в тюремной хате… По коридору им сюда – никак, там решетки и двери железные на замках, там продольные и прочие мусора во все глаза во все стороны секут… Мимо – не то что звери с такими габаритами, мышь не проскочит…

И по-«мокрому» им в хату – никакой возможности… Очко на дальняке узкое – никому из троицы туда не вписаться… Да и водяного следа нигде не осталось… Не могла же вода молниеносно в один миг испариться так, что ни капельки не осталось… Опять абсурд….

Еще один абсурд в придачу к другому абсурду… Только тот «другой», первый абсурд и поважней, и помасштабней, чем все эти абсурды с живностью, у которой пусть неизвестно что на уме…

Первый абсурд – это не какие-то там гады, невесть как в хате оказавшиеся… Которые к тебе интерес, может быть, имеют, а может быть, ты им и решительно до лампочки… Которых, кстати, кроме тебя, пока никто и не видел…

Первый абсурд – эта штука персонально для тебя предназначенная, с твоей судьбой, с твоей жизнью связанная… И это сейчас самое важное…

Первый абсурд – это персонально твое… По той причине ты здесь и обитаешь… Пока здесь… Позднее, после суда – в зону…

Первый абсурд пока на двух листочках стандартного формата помещается… По-казенному называется: «Предварительное обвинение…»

По сути, эти два листочка – документ, что твою судьбу на ближайшее время определяет… А может быть, и вовсе на всю оставшуюся жизнь…

На этих двух листочках все о том, что ты – Преступник… Правда, это «все» опять-таки из одного абсурда состоит.

На тех двух листочках, про то, как ты в «неустановленное