Место под солнцем (СИ) - Эльберг Анастасия Ильинична

— Потому что ты мне не отец, и я никогда не стану таким, как ты, — помолчав, тихо сказал Ливий. — Прими это, наконец. Я никогда не буду вести себя так, как хочешь ты. Я никогда не буду думать так, как хочешь ты. Пытаясь сломать меня, ты не исправишь своего прошлого. И в глубине души ты все это понимаешь. Понял уже давно, но сопротивляешься этой мысли и хватаешься за нее, как утопающий за спасательный круг. Не все в этом мире должно происходить так, как ты хочешь.

Аднан ударил кулаком по столу. Пустой винный бокал опрокинулся на бок, скатился на пол и разбился на мелкие осколки.

— Этот город — мой мир, и все здесь будет происходить так, как я хочу! — крикнул он. — И я не позволю тебе его разрушить! Я помню, как ты приехал сюда с Умаром. Тощий щенок с поджатым хвостом, одетый в лохмотья, голодный и злой. Я посмотрел тебе в глаза и решил дать шанс. Согласился, когда ты заявил, что хочешь управлять борделем Брике совместно с ней, и честно предупредил, что такой работой в нашем мире мужчины не занимаются. Я думал, что это преподаст тебе урок смирения, но ты провалил экзамен. Первый — и не последний. Ты проваливал их раз за разом и смеялся мне в лицо. Но больше этому не бывать. Я отменяю свой приговор. У тебя нет права на убийство Фуада Талеба. Ты уедешь из моего города в течение трех дней. В противном случае ты крепко позавидуешь Тареку Бадару.

Змей положил руку Ливию на плечо и посмотрел на Аднана.

— Я заявляю протест, судья.

Хозяин кабинета изогнул бровь.

— Что ты сказал, Северин?

— Я заявляю протест. — Он перевел дыхание. — Ты разбираешься в законах криминального мира в разы лучше меня, на то ты и судья, но позволь напомнить детали того вечера. Фуад явился на ужин без приглашения и швырнул на стол свадебное украшение, которое Ливий подарил Эоланте. Ни один из нас не стерпел бы молча такой плевок в лицо. Ливий имел полное право убить его прямо там, под крышей собственного дома. Но он прислушался к тебе. Безропотно принял твой приговор. Зачем же, скажи на милость, ему убивать Тарека Бадара, из-за долгов которого он ссорился с Брике — и которому добыл отменную невесту? — Змей почтительно кивнул. — Поэтому я, как поручитель, заявляю протест. Этот приговор не может быть отменен. Разве что в том случае, если в твоем мире действуют другие законы, судья. Законы, в соответствии с которыми мужчины могут предавать друзей и безнаказанно убивать их женщин.

Аднан посмотрел на осколки бокала на полу и перевел взгляд на окно, горизонт за которым постепенно светлел.

— Скройтесь с глаз моих, — сказал он.

***

Ливий быстро шел по коридору в направлении входной двери, заставляя себя не переходить на бег, и Северин едва за ним поспевал. Он чувствовал, как в груди, мешая дышать, сплетается плотный клубок из ненависти, разочарования и почти детской обиды. Конечно, он знал, каким сукиным сыном может быть Аднан Саркис. Судья никогда не притворялся хорошим парнем, и за это Халиф его уважал. Но услышанное сейчас было равносильно удару противника, который повергает боксера в нокаут. Аднан на полном серьезе собирался вышвырнуть его из этого города, как надоевшую игрушку. Как нежеланного ребенка, который с каждым годом все сильнее разочаровывает отца, потому что плохо себя ведет. Глупый непутевый сын, которому не дано осознать всю важность и глубину родительских идеалов.

— Я тут подумал… — неуверенно начал Змей.

— Захлопни пасть, если не хочешь, чтобы я тебя убил. Ты слышал это? Слышал?! Сукин сын Фуад решил сделать ход конем, и у него получилось! Я с самого начала знал, что сидеть в подполье — дурацкая идея. Но — нет. Повелся на доводы шлюхи. И теперь расхлебываю.

— Все мы иногда ведемся на их доводы, — примирительно сказал Северин.

Халиф остановился и жестом приказал спутнику сделать то же самое.

— Найдите того, кто это сделал, и приведите его ко мне. А если не получится, пристрелите в какой-нибудь подворотне.

— А если их было несколько?

— Тогда найдите всех. И еще. Если хотя бы один приятель Фуада Талеба приблизится к заведению Брике, если хотя бы один из них посмеет бродить по улицам и предлагать своих потаскух клиентам, они присоединятся к Тареку Бадару. А если кто-то из них вякнет что-то вроде «Халиф — больше не мой господин», я лично вздерну его на ближайшем дереве. Ты меня понял, Северин?

— Не уверен, что у нас достаточно людей для такой масштабной миссии.

— Тогда найди этих людей. Или ты ходишь за мной только потому, что я поселил тебя в своем доме и одолжил немного денег?

Змей с понурым видом пожал плечами.

— Конечно, нет. Ты же знаешь, я пойду за тобой и в Ад.

— Когда-то и Фуад, и Назим, и Динар, и Валентин говорили мне то же самое. Но теперь они передумали и хотят отправить меня в Ад в гордом одиночестве. А как насчет тебя, Северин?

— Чего? — ахнул друг. — С ума сошел? Ты ведь не думаешь, что я причастен к этой истории, а? Да я бы, скорее, дал отрубить себе все пальцы, а потом и голову!

— Она у тебя не настолько пустая, как у меня, так что займись делом.

Ливий направился к дверям, но Змей поймал его за локоть.

— Эй, — сказал он. — Я здесь не при чем, слышишь? Могу тебя понять, ты подозреваешь всех и каждого, и на твоем месте я бы поступил точно так же. — Он похлопал себя ладонью по груди. — Но я предан тебе — и только тебе. Ведь мы с тобой как братья, Халиф. Мы делили одну корку хлеба, спали на полу в крохотной комнатушке, морочили головы таможенникам, толкали восточных девок северным извращенцам, скупали шампанское ящиками, ели еду, которая по карману разве что арабским шейхам, теряли все деньги и снова зарабатывали их. Да, мы ссорились, и часто. Но настоящие друзья порой ссорятся, это делает их дружбу еще крепче. Не припомню, чтобы ты ссорился с Фуадом. Обычно это щенок скулил и соглашался со всем, только бы король на него не злился.

— И правда. — Ливий рассеянно потрепал волосы и оглядел темную гостиную дома Аднана. — Поехали назад. Если Рамон проснется и не поест вовремя, плохое настроение всем обеспечено.

***

— … и вот я говорю ему: «Эй, парень, ты только что поцарапал машину, на которую не смог бы заработать за десять лет. Но я сделаю вид, что все так и было, если ты попросишь прощения. И пообещаешь, что впредь будешь водить с открытыми глазами». А этот идиот смотрит на меня, как на какого-то уродца, и молчит, будто воды в рот набрал. Ну я и двинул ему в челюсть. Пару раз. Ладно, трижды. А потом выяснилось, что он какой-то чиновник и не знает ни слова по-арабски. Как насчет английского, а? Насчет фразы «я говорю только по-английски, тупой ты придурок?». Полиция приходила ко мне раз десять, если не больше. В итоге вмешался Аднан, и я отделался штрафом. — Северин оглядел сидевших за столом мужчин. — А машина так и осталась поцарапанной.

Рамон и Сезар молча жевали французский омлет с зеленью, заедая его овощным салатом. Ливий, которому кусок в горло не лез, и который слышал эту историю не в первый и даже не во второй раз, сидел, подперев голову рукой. Обычно искусство светской беседы давалось Змею легко, но сегодня ситуация была не самой подходящей, хотя он старался как мог.

— Иностранцам непривычны наши дороги, — заговорил Халиф.

— Дело не в том, что он иностранец, а в том, что он был напыщенным козлом.

— Был? — уточнил Рамон. — Так ты все же его прикончил?

— Бог с тобой, — замахал руками Северин. — Иначе бы я не говорил тут с вами, а мотал пожизненный срок.

— И нес бы поменьше чуши.

— Вы посмотрите-ка на него! А как бы поступил ты, если бы кто-нибудь поцарапал твою машину? И потом смотрел бы на тебя как на полное дерьмо? Что бы ты сделал, а?

Ненадолго оторвавшись от еды, Рамон поднял глаза на Змея.

— Я бы убил его прямо там и покончил с этим делом мгновенно.

— Ах, и верно. Я чуть было не забыл, с кем говорю.

— И воткну нож тебе в задницу, если ты сейчас же не заткнешься. Ты портишь мне аппетит.