Крадущиеся тени - Кей Хупер

– Ханна. – Голос Мэтта внезапно охрип. – Кто пропал? О ком вы говорите?

– Эбби пропала. Миссис Монтгомери.

Глава 19

– Видишь, не надо было делать мне гадости, Эбби, – мягко сказал Майк.

– Гадости? Майк, разве я когда-нибудь делала тебе гадости?

Лишь одна мысль засела в голове у Эбби: надо заставить его говорить, надо тянуть время, оттягивать неизбежное. Она понятия не имела, который теперь час, но предполагала, что где-то через полчаса Мэтт приедет за ней в церковь и узнает, что она пропала. Но как он найдет ее здесь, в этом месте? Где она? Какой-то подвал, но где? Она не узнавала вокруг ни одного знакомого предмета, ни один звук не мог подсказать ей, что за здание высится над этим полутемным и затхлым подвалом.

– А кредит? – Он взял нож и поднял его острием вверх, изучая сверкающее лезвие. – Мне нужен был кредит, чтобы купить к Рождеству «Мустанг-95». Надо было дать мне денег, Эбби.

Она не стала даже пытаться втолковать ему, что нельзя требовать в долг больше, чем можешь покрыть из своих доходов. Вместо этого она твердо сказала:

– Я сожалею, Майк.

– Да уж, держу пари, что ты сожалеешь. Теперь.

Она судорожно сглотнула. Поблескивающее лезвие мясницкого ножа, который он продолжал вращать в руках, завораживало ее. «Продолжай говорить. Просто говори, что в голову придет», – приказала она себе.

– А как же Джилл Керквуд? Она тоже делала тебе гадости, Майк?

– Она смеялась надо мной. Она и Бекки. Они обе смеялись надо мной. За это они и поплатились.

Он на минутку отложил нож, чтобы в очередной раз завести музыкальную шкатулку, потом снова взялся за нож.

– Откуда ты знаешь, что они говорили о тебе, Майк?

Он повернулся к ней со скоростью нападающей кобры, его симпатичное лицо превратилось в жуткую маску лютой злобы.

– Ты что, оглохла? Я их видел. Наклонились друг к дружке, шушукались, хихикали. Ясное дело, они говорили обо мне! Смеялись надо мной. Но ведь теперь они больше не смеются, правда, Эбби? И я держу пари, теперь ты жалеешь, что не дала мне денег, правда?

– Правда, – прошептала она. – Я очень жалею, Майк.

Тревога Мэтта повисла в воздухе как нечто осязаемое, а его мысли стали настолько громкими, что Кэсси едва не оглохла, стараясь оградить себя от обрушившейся на нее бури эмоций, хотя и старалась изо всех сил.

– Музыка, – пробормотала она, хмурясь и закрыв глаза. – У меня перед глазами все время всплывает образ музыкальной шкатулки. Я думаю, он ее заводит, но... черт... Черт! Не могу пробиться.

– Мой бог... – в отчаянии прошептал Мэтт.

– Можешь подключиться к Эбби? – тихо спросил Бен.

– Не могу. Она окружила себя стенами, и они слишком высоки.

– Даже сейчас?

– Особенно сейчас. Они строились в течение долгих лет, на протяжении всей жизни, чтобы защитить разум и душу, поэтому в такую минуту, как сейчас, сознание по привычке уходит еще глубже, прячется от опасности... Черт! Если бы я могла как-то обойти эту музыку...

– А вы не пытайтесь ее обойти, – вдруг предложил Бишоп. – Плывите по ней, пусть она сама внесет вас внутрь. Сосредоточьтесь на музыкальной шкатулке.

Кэсси открыла глаза и посмотрела на него, потом опять опустила ресницы, стараясь сосредоточиться.

– Музыка... музыкальная... шкатулка... Я ее вижу. На крышке пара танцоров. Они меняются местами и скользят по кругу...

Эбби уставилась на музыкальную шкатулку, потому что ей страшно было смотреть на нож, который он держал в руке. Это была одна из тех дешевых безделушек, которые одно время считались прекрасным подарком на день рождения для маленькой девочки – картонная коробка, обклеенная розовой гофрированной бумагой, давно уже выгоревшей и покрытой пятнами. На крышке с внутренней стороны имелось зеркальце, правда треснувшее по меньшей мере в трех местах. А в коробке между двумя съемными дисками, обтянутыми искусственным бархатом, скользили и вращались, кружась, кланяясь и вновь поднимаясь под аккомпанемент дребезжащей мелодии, две кукольные фигурки танцоров.

«Лебединое озеро», – подумала Эбби. – Лебединая песня. Неужели Майк способен провести такую параллель?" Нет, в это она поверить не могла. Должно быть, музыкальная шкатулка что-то значила для него в детстве, но что – этого она никогда не узнает...

– Ну все, хватит разговоров, – объявил Майк, с безумной улыбкой оборачиваясь к ней. В руке он держал нож.

Эбби судорожно вздохнула:

– Музыкальная шкатулка, Майк. Завод опять кончается.

Он бросил на нее взгляд через плечо, затем повернулся и взял шкатулку в руки.

– Этого допускать нельзя, – пробормотал он себе под нос. – Музыка должна звучать все время.

Кэсси нахмурилась.

– "Музыка должна звучать все время". Он не может позволить музыке смолкнуть. Он хочет, чтобы она постоянно слышала музыку, слушала ее, потому что тогда она... нет, это он меня не впускает, – догадалась Кэсси. – Вот оно что! Он заводит музыку, чтобы меня не впускать. Но теперь я его чувствую. Я слышу, как бьется его сердце...

Бишоп кивнул, а Бен поспешно спросил:

– Кэсси? Ты можешь видеть то же, что и он? Ты можешь понять, где он находится?

Она склонила к плечу голову, словно прислушиваясь, потом уверенно заявила:

– Он все еще в церкви. В старой бойлерной, в подвале. Звуки туда не проникают, и он уверен, что никому в голову не придет искать их там, тем более что от меня он отгородился...

– Церковь в пяти минутах отсюда! – воскликнул Мэтт, не дослушав ее до конца.

Он взвился, словно подброшенный пружиной, и вылетел из кабинета. Бишоп последовал за ним, но на пороге обернулся и бросил:

– Выводите ее оттуда. Сейчас же.

Бен кивнул, не сводя глаз с бледного лица Кэсси.

– Кэсси? Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, любовь моя.

– Но я не могу... Эбби так одинока...

– Кэсси, ты сейчас ничем не можешь ей помочь. Возвращайся немедленно!

– Но... он уже готов действовать. Он не успел приготовить койку, когда притащил ее сюда этим утром. Теперь он занялся приготовлениями. Он привязывает веревки к раме для ее запястий и лодыжек. Он хочет забавляться с ней долго-долго...

Бен знал, что время неумолимо уходит – и для Эбби, и для Кэсси, но не мог не спросить:

– Он что-нибудь сделал с ней? Он причинил боль Эбби?

– Он ее оглушил, чтобы она не сопротивлялась, но Эбби уже очнулась. Она пытается говорить с ним, образумить его. Он не против: он ведь думает, что времени у него вагон. Но он... все больше и больше возбуждается. Ему нравится наблюдать, как она пытается себя спасти. Он думает, будет ли она визжать, как та последняя сука. Ему это понравилось... – Внезапно голос Кэсси оборвался, и она судорожно втянула в себя воздух.