Жизнь-в-сновидении - Флоринда Доннер

В восхищении я увлеклась искусным развитием темы. Как будто подчиняясь невидимой руке того, кто писал и думал, абзацы начали менять свои места, выстраиваясь в новом порядке. Все это было так прекрасно и просто, что от радости я засмеялась.

— Запиши это.

Слова прозвучали в комнате тихим эхом. Я с любопытством оглянулась, но никого не увидела. Сознавая, что то, что я переживала в эти минуты, определенно не было обыкновенным сном, я схватила бумагу, карандаш и с бешеной скоростью начала писать. Удивительно легко и ясно возникали идеи. Они пульсировали в висках и в теле, словно звуковые волны. Одновременно с этим я слышала и видела слова. Но то, что было передо мной, различали не слух и не зрение. Это были какие-то нити внутри меня, которые вытягивались и всасывали слова, светящиеся передо мной, как какой-нибудь бесшумный пылесос всасывает пылинки.

Через некоторое время то, что наложилось на мои бумаги, стало расплываться. Строчки исчезали одна за другой. Я отчаянно хваталась за эту превосходную структуру, зная, что все это исчезнет безо всякого следа. Останется только память моего осознания этой величественной ясности. Но исчезнет и это, словно пламя погасшей свечи. Колечко тумана, тонкое, как нить, задержалось в комнате и превратилось в мелкую рябь. Гнетущая темнота окружила меня. Я была настолько опустошена, что теряла сознание.

— Ложись!

Я даже не пыталась поднять глаза, зная, что все равно никого не увижу. Невероятным усилием встав со стула и шатаясь, я направилась к кровати.

Глава 16

Мгновенье я просто лежала в кровати, смутно припоминая свой невероятный, поразительный сон, столь непохожий на все остальные. Однако впервые я сознавала все, что сделала.

— Нелида? — прошептала я, когда тихое хрипловатое бормотание, доносившееся из другого конца комнаты, вторглось в мои грезы. Едва успев сесть, я тут же плюхнулась назад, потому что комната начала вращаться вокруг меня. Подождав немного, я снова попробовала подняться, встала, сделала несколько нерешительных шагов, но упала на пол и головой ударилась о стену.

— Дерьмо! — воскликнула я, когда комната снова завертелась. — Падаю в обморок.

— Не преувеличивай, — сказала Флоринда и улыбнулась, увидев мое смущенное лицо. Она потрогала сначала мой лоб, потом шею, как будто проверяла, нет ли у меня температуры. — Ты не падаешь в обморок. Тебе просто нужно восполнить энергию.

— Где Нелида?

— А разве меня ты не рада видеть? — Она взяла меня под руку и помогла вернуться в кровать. — Ты падаешь от голода.

— Вовсе нет, — возразила я скорее по привычке. Хотя я и не чувствовала голода, но понимала, что головокружение от него. Весь день я ничего не ела, если не считать завтрака.

— Мы и удивлялись, ведь тебе приготовили такое вкусное тушеное мясо, — словно читая мысли, сказала Флоринда.

— Когда ты приехала сюда? Я все время звала тебя мысленно.

Закрыв глаза, Флоринда мурлыкнула, будто это помогало ей вспоминать. — Мы здесь уже несколько дней, — сказала она наконец.

— Не может быть! — Я была настолько поражена, что просто потеряла дар речи, однако быстро оправилась. — Почему же ты не дала знать, что ты здесь? — Я не была задета, но расстроилась, что не заметила ее присутствия. — И как же я не почувствовала? — пробормотала я про себя.

В глазах Флоринды мелькнуло любопытство. Казалось, она была удивлена моим огорчением. — Если бы мы дали тебе знать, ты бы не смогла сосредоточиться на своей работе, — справедливо заметила она. — Ты же прекрасно знаешь: вместо того, чтобы писать, ты бы попала в зависимость от наших приходов и уходов. Ты бы всю энергию потратила на то, чтобы узнать, чем мы занимаемся, так ведь? — Ее голос был низким и хриплым, а странный взволнованный свет в ее глазах делал их еще более сверкающими, чем всегда. — Мы намеренно поступили так, чтобы ты могла работать не отвлекаясь.

Потом она рассказала мне, что смотритель только тогда помог мне с выполнением работы, когда был доволен тем, что я уже сделала. Она утверждала, что в сновидении он обнаружил присущую моей работе логику.

— И я увидела присущую моей работе логику. И тоже во сновидении, — сказала я самодовольно.

Флоринда с готовностью согласилась. — Конечно же. Мы втянули тебя в сновидение, чтобы ты закончила работу.

— Вы втянули меня в сновидение? — переспросила я. Было что-то ужасно обыкновенное в этой ее фразе, но в тоже время настораживающее. У меня появилось странное чувство, что наконец-то я приблизилась к пониманию сновидения-наяву, но почему-то до конца этого не осознавала. Стараясь разобраться во всем, я рассказала Флоринде все по порядку, начиная с того момента, как увидела смотрителя с собакой во дворе.

Мой рассказ был бессвязным, потому что я сама не знала, что было наяву, а что в сновидении. Особенно удивляло то, что я помнила четкий план своей работы, наложенный на первоначальные записи.

— Моя сосредоточенность была настолько обостренной, что это не могло быть в сновидении.

— Это как раз и есть сновидение-наяву, — прервала мой рассказ Флоринда. — Поэтому ты так хорошо это помнишь. — Она напоминала нетерпеливого учителя, объясняющего простую, но фундаментальную истину отстающему ученику. — Я ведь говорила тебе, что сновидение-наяву не имеет ничего общего с обыкновенным засыпанием и сном.

— Я писала, — изрекла я так, как будто этот факт мог опровергнуть ее слова. Она кивнула, а я спросила, останутся ли записи того, что я видела в сновидении-наяву, в моем блокноте.

— Разумеется, ты их посмотришь, но сначала тебе придется поесть. — Она поднялась и, подав руку, помогла мне встать. Она заправила рубашку мне в джинсы, стряхнула соломинки со свитера и, немного отстранясь, оценивающе посмотрела на меня. Недовольная моим видом, она стала наспех приводить в порядок мои волосы, расправляя непослушные пряди.

— Ты выглядишь ужасно, волосы торчат во все стороны.

— Обычно я залезаю под горячий душ, когда просыпаюсь.

Я последовала за ней в коридор и, поскольку она направлялась к кухне, сказала, что сначала мне нужно выйти во двор.

— Я иду с тобой. — Видя, что мне это не по душе, она добавила, что только проследит, чтобы у меня не закружилась голова и я не провалилась в выгребную яму.

Вообще-то я была рада, что опиралась на ее руку: когда мы вышли во двор, я чуть не упала. И не слабость была тому виной, а шок — день заканчивался.

— Что такое? Ты падаешь?