Браво_Два_Ноль - Энди Макнаб

Все это время мы будем использовать с максимальной пользой для себя, готовясь к побегу, физически и морально. У меня попрежнему оставались вспомогательная карта и компас, и у Динджера тоже. С точки зрения физического здоровья, мы постараемся набраться сил, чему, хотелось надеяться, поспособствует более качественное питание. Кроме того, мы посвятим все свободное время изучению карт. Нам было известно, что мы находимся в Багдаде, так что если мы хорошо ознакомимся с окружающей местностью, в случае побега у нас появится какойто шанс. Вспомогательная карта не была настолько подробной, чтобы показывать отдельные улицы города, и все же на ней были обозначены основные ориентиры, такие как реки, соленые озера и возвышенности. Нам надо будет только выбраться из Багдада.

Первоочередная задача, как обычно, заключалась лишь в том, чтобы настроиться на новую обстановку в надежде, что здесь все будет по строгому распорядку. Нам совсем не хотелось бросать коту под хвост то обстоятельство, что мы наконец оказались вместе. Лучше использовать систему, чем сражаться против нее.

В течение первых суток охранники непрерывно заглядывали к нам в камеру. Каждый раз мы вставали и поворачивались к ним лицом. Большинству этих парней не было и двадцати, что делало их еще более властными и повелительными. Они никогда не приходили к нам меньше чем по трое, все время вооруженные пистолетами. Не вызывало сомнений, что они нас очень боятся. Во время одного из посещений охранники забрали наши форменные ботинки, оставив вместо них мягкие белые тапочки без шнурков.

Я попросил пить. Охранники принесли кувшин и кружку. Мы выпили по кружке воды, после чего поставили кувшин в угол, словно это было его законное место. Охранники не стали возражать.

– А как нам ходить в туалет? – спросил Стэн.

– Вы ходите, когда мы говорим вам ходить.

– У нас у всех понос и боли в животе, нам очень плохо. Нам бы какоенибудь ведро, чтобы можно было в него ходить.

Появилось ведро. Это были маленькие победы, однако мы видели в них надежду на то, что нам удается манипулировать ситуацией. Первую ночь мы смеялись, радуясь своему счастью. Затем гдето рядом послышалось невнятное бормотание. Мы предположили, что это другие заключенные. В конце концов нам удалось определить, что звуки раздаются в соседней камере. Определить, сколько в ней человек, мы не могли.

В конце коридора была дверь, и когда охранники ее закрывали, похоже, звуки переставали проникать от нас к ним. Никто не предупреждал нас о том, что разговоры запрещены, но благоразумнее было исходить из предположения, что это так.

Оловянной кружкой мы выстучали по стене простой ритм, проверяя, кто находится в соседней камере. Только житель западного мира узнает рисунок из пяти ударов, каким стучат в дверь другу: татататата, ответом на что, естественно, должно стать: тата. Мы получили именно тот ответ, на который рассчитывали. Этот обмен стуками здорово поднял нам настроение, как и, хотелось надеяться, настроение наших соседей. Мы радовались, что самая первая ночь принесла плоды.

Затем мы начали обсуждать наше положение. Где находятся остальные члены группы? Это какаято промежуточная остановка или мы попали сюда надолго?

– Мы не знали, ребята, куда, черт побери, вы подевались, – заговорил Стэн. – Винс чтото бормотал о самолетах и ТМ, и тут мы с Крисом вспомнили, что слышали в воздухе гул реактивных двигателей. В конечном счете мы сообразили, что Винс хочет рассказать, что ты остановился и попытался связаться с самолетами. Мы поднялись на возвышенность и долго оглядывали местность вокруг в ОНВ, но вас нигде не было видно. Тогда мы попробовали вызвать вас с помощью ТМ, но безрезультатно. В конце концов мы решили идти дальше, надеясь, что вы будете двигаться по тому же азимуту, и рано или поздно мы встретимся.

Ребята шли так в течение приблизительно четырех часов, после чего начало светать. Крис и Стэн опасались быть застигнутыми на открытом месте. Винс потерял способность рассуждать; он стоял на ветру под дождем, раскачиваясь, и ждал, когда его товарищи найдут какоенибудь укрытие.

Наконец Стэн нашел танковый окоп глубиной футов шесть, из которого вели следы гусениц глубиной по колено. Ребята уложили Винса в колею и сами легли по обе стороны от него. Остаток ночи Крис и Стэн по очереди спали. Тот, кто бодрствовал, присматривал за Винсом.

Как только начало светать, Стэн быстро огляделся вокруг. К своему ужасу, он обнаружил, что танковый окоп находится всего метрах в шестистах от вражеских позиций – то ли стационарного, то ли передвижного комплекса связи, определить было трудно. Ребята застряли до наступления темноты.

Вскоре пошел снег. Затем он быстро перешел в промозглый дождь, и танковая колея заполнилась грязью. Ребята промокли насквозь. Температура резко понизилась. Еды у них практически не оставалось – всего пара пачек печенья на всех. Все остальное было брошено вместе с рюкзаками.

Как только начало темнеть, ребята переползли в окоп и выпрямились во весь рост. Двенадцать часов они пролежали в ледяной воде. Стэн полностью перестал чувствовать руки и ноги; у Криса замерзли суставы. Они стали кружить по окопу, ведя Винса между собой. Когда полностью стемнело и пришло время уходить, ребята были настолько замерзшими, что не могли держать оружие и вынуждены были нести его, обхватив обеими руками.

Скоро Винс начал отставать. Один раз он остановился и окликнул ребят, подзывая их к себе. Когда Стэн и Крис вернулись к нему, он стал жаловаться на свои руки, бормоча, что они стали черными. Взглянув на его руки, Крис увидел, что на них надеты черные кожаные перчатки.

– Дружище, если ты сунешь руки в карманы, тебе станет лучше, – сказал он.

Когда ребята остановились в следующий раз, Винс уже полностью потерял ощущение реальности. Стэн и Крис попытались привести его в чувство, но тщетно. Надо было двигаться дальше, чтобы не замерзнуть. Они шли по каменистой возвышенности, местами покрытой большими пятнами снега. Крис шел впереди с компасом, но его мучил холод. Все его движения были замедленными.

Начался подъем, и тройка растянулась, поскольку все двигались с разной скоростью. Стэн остановился, чтобы Винс его догнал; ему не хотелось выпускать его из виду. Но Винс так и не появился. Стэн огляделся по сторонам; Винса нигде не было. Стэн окликнул Криса, и они вдвоем вернулись назад. Начался слепящий снежный буран, видимость упала до нескольких метров. Ребята брели по снегу, отыскивая свои следы. Наконец они дошли до большого пятна голой скалы. Найти свои следы с противоположной стороны они не смогли.

Нужно было принимать решение. Оба страдали от переохлаждения. Стоять неподвижно было адским мучением, необходимо было снова двигаться. В конце концов Стэн и Крис молча переглянулись, развернулись и опять стали подниматься вверх.

Они шли всю ночь и приблизительно в 05.30 спустились с возвышенности. Спрятавшись в узком вади, ребята прижались друг к другу. С рассветом погода улучшилась; показалось солнце, и впервые за несколько дней они ощутили лицом тепло.

Примерно в 14.00 послышался шум коз и, разумеется, ребят увидел пастух. Этот был одет в видавшее виды твидовое пальто. Стэн не мог избавиться от мысли, как тепло ему было бы в этом пальто и как хорошо было бы поесть горячей козлятины.

Старик вел себя довольно дружелюбно. Указав на восток, он нарисовал на песке дом и машину. Крис и Стэн переглянулись. Следует ли им расправиться с пастухом? Это поможет сохранить скрытность, но ждет ли ктонибудь старика?

Стэн загорелся желанием взглянуть на машину.

– Я схожу за ней, пригоню ее сюда, и мы рванем к границе, – предложил он. – К вечеру мы уже будем на месте.

Они условились относительно ТВ, своих действий и предупредительных сигналов, и Стэн отправился на восток вместе со стариком и его козами. Чтобы не выглядеть подозрительным, он оставил подсумки с Крисом и обмотал голову платком.

Через какоето время старик свернул в сторону, снова указав Стэну строго на восток. Стэн пошел дальше один.

Лачуга оказалась именно там, где говорил старик, но возле нее стояла не одна машина, а две. Стэн скрытно наблюдал за хижиной минут двадцать. Никакого движения. Стэн решил, что, если ключ торчит в замке зажигания, он просто заводит машину и уезжает. Если же нет, он наносит визит в дом. Подходит к двери, вышибает ее ударом ноги и дальше действует по обстоятельствам.

Стэн подходил к машинам, и вдруг из дома вышел иракский солдат. Судя по всему, от этой неожиданной встречи он опешил не меньше Стэна. Бросившись к ближайшей из машин, солдат попытался достать оружие. Стэн уложил его из своей «двести третьей», и тело повалилось на сиденье водителя. До дома было меньше двадцати метров. Дверь распахнулась, и на улицу выскочили в полном смятении человек шестьсемь солдат. Стэн уложил троих из них, после чего у него случилась осечка. Времени передергивать затвор не было. Стэн подбежал к ближайшей машине, к той, в которой лежал раненый солдат. Он все еще стонал. Стэн отпихнул его в сторону. Ключа в замке зажигания не оказалось. Стэн принялся в поисках ключа рыться в карманах раненого и тут почувствовал, как ему в ребра уткнулось дуло автомата.