По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России. - Константин Константинович Случевский

От Великих Лук до Торопца всего девяносто с небольшим верст; и ночлег предполагался, не доезжая до города десяти верст, в усадьбе местного предводителя дворянства, с тем, чтобы быть в Торопце в воскресенье к обедне. День стоял необычайно жаркий; некоторые части пути, как говорили, особенно тяжелы, и, действительно, на втором переезде пришлось взобраться на гору Собачью, на четвертом — перевалить гору Воробью, и добрым коням предстояла очень трудная работа. При начале дороги местность довольно ровная, безлесная; затем опять начинаются холмы и горы; деревни часты, но невелики, — редко больше двадцати дворов, так что трудно устроить между крестьянами круговую поруку, требующую, как известно, сорок дворов. И тут, как до Великих Лук, почти вдоль всей дороги виднеются с обеих сторон древние березы, насаженные когда-то добрыми людьми, для доставления прохожим тени. Берез этих теперь более не подсаживают; время уничтожает их, а люди обращаются с ними самым безжалостным образом; то и дело встречаете вы столетнего великана с прожженным дуплом: нужно было прохожему развести костер, как же не воспользоваться живым березовым материалом, пустив по нему пламя с подветренной стороны? Печальны эти пораненные насмерть старики растительного царства; много видели они бурь; их щадила небесная молния, но не пощадила спичка прохожего, от которого и след простыл. Если пейзажисты правы, говоря, что каждое дерево имеет свою, совершенно особенную, физиономию, то здешние березы — источник богатейший; никакая фантазия не создаст этих чудовищных изворотов ветвей и стволов, этих грибообразных наростов, этих крючьев и дупел. Много берез уже валяется по придорожным канавкам и обрастает султанами зеленых папоротников и нитями павилики и других вьюнов.

Во второй половине пути опять проглядывала по сторонам синие озера. Оберегая лошадей, иногда, при въезде на гору, путники сходили с экипажа; так случилось и подле озера Жижицкого или, попросту, Жижи; здесь, подле дороги, находились местные рыбаки. старейший из них на расспросы сообщил, что родное их озеро дает иногда тоню в 1,000 пудов, и попадаются судаки до одного пуда весом.

Торопец, со множеством маковок церковных, обильно сияющий озерными водами, глянул очень красиво и типично. Въезжая в него, видишь могучие очертания старых валов, поросших зеленью, которые имеют много что порассказать. Экипаж проследовал почти поперек всего города, прямо к пристани, устроенной на берегу озера, к которой предположено было подъехать не с суши, а с воды. Здесь стояла группа местных женщин и девушек, сиявших золотом, в роскошных исторических одеяниях торопчанок, при ярком, ослепительном блеске солнца, на берегу синевшего озера, посреди толпы. Тут впервые довелось увидеть всю типичность этих одеяний, благодаря счастливой случайности или заслуге местных женщин, — одеяний, сохранившихся в таком большом количестве только в Торопце. Так было это во время императора Александра I и позже, так и теперь. Между женщинами были дворянки, купчихи, мещанки, замужние и незамужние отличавшиеся одна от другой большим или меньшим количеством жемчуга на кокошнике, но с классическим белым шелковым платком, идущим острием кверху над головой и широко раскидывающим свой плоский золотой рисунок по спине между плеч; сарафаны, кажется, называются здесь ферезями. Отличие женщин от девушек сказывается в том, что кокошники или, вернее, нижние пояса их, унизанные жемчугом, у девушек совершенно гладки, тогда как у женщин они оторочены целым рядом невысоких, остреньких, также унизанных жемчугом, характерных рожков.

Городской собор чрезвычайно светел: в нем тридцать больших окон, в три света; четырехгранный купол также в два света; вправо божница с иконой Богоматери Эфесской или Корсунской, писанной св. Лукой, и перед ней семь красивых лампад. Вся алтарная часть храма находится как бы под особым павильоном, имеющим восемь золоченых коринфских столбов. Над круглой аркой, поднимающейся над алтарем, изображено снятие с Креста, в медальоне Господь Саваоф; сбоку изображен петух, возгласивший трижды, во исполнение Христова предсказания. На стенах — живопись масляными красками. Певчие помещаются сзади на хорах, лицом к алтарю. В главный храм проходят сквозь теплую церковь с двумя приделами. Над собором пять куполов с золочеными маковками; колокольня стоить отдельно, по другую сторону улицы. Благолепие храма — полное. Из числа древностей, хранящихся в соборе, наиболее замечательны: панагия и крест из привесов XIV века, крест, пожертвованный царем Алексеем Михайловичем, Евангелие, изданное в Вильно в 1600 году, и пр.

Что Торопец очень стар, видно из того, что Нестор, описывая черноризца Исаакия, называет его торопчанином. Более положительное упоминание имеется о городе под 1168 годом: он сожжен князем Романом Новгородским. Древнейший, первоначальный Торопец стоял там, где виднеется теперь городище; он назывался тогда Кривит. В Торопце, как в уделе Смоленского княжества, имели место многие битвы споривших между собой князей. Весьма длинны повести о нападениях литовцев, и город, вероятно, имел уже тогда укрепления; сидел в Торопце свой князь, было свое народоправство и шумело свое вече. Здесь Александр Невский, приятный голос которого «гремел как труба на вечах», венчался с Параскевой, дочерью Брячеслава Полоцкого, и «ту кашу чини, а в Новегороде другую». Памятью этого бракосочетания является чудотворная икона Богородицы Эфесской, подаренная молодой женой князя и помещающаяся ныне в Корсунско-Богородицком соборе. В XIV веке уничтожен Торопец-Кривит Ольгердом.

В Торопце имело место проявление доброго чувства Иоанна IV, в хорошее его время: в 1553 году был «остановлен и допрошен» и уличен в измене направлявшийся в Литву, по поручению князя Симеона Ростовского, князь Лобанов-Ростовский; когда боярская дума определила последнему смертную казнь, то Иоанн IV ограничился тем, что поставил его на позор, а затем заточил в Белоозере. Позже Иоанн IV пролил в Торопце много крови, потому что в синодиках на поминовение убитых им, которые он рассылал под конец жизни в разные монастыри, например, на Валаам, в Кириллов и другие, значатся и торопчане. Вокруг и около Торопца совершались многие сражения с войсками Батория; когда им взяты были Великие Луки, то, чтобы побороть сидевшего в Торопце князя Хилкова, польскому королю, в 1580 году, пришлось сделать особое на него нападение; хотя Хилков был разбит королем, но уже в следующем году поляки не могли взять города; в 1611 году устоял он, в числе немногих других городов, против Сапеги. Дальнейшие судьбы города обозначаются довольно ясно в переговорах об уступках и переуступках Польше и Полыней тех или других областей этой многострадальной западной окраины нашей. Полное успокоение наступило только, когда западная граница отодвинулась и укрепилась окончательно, и только в короткий срок Отечественной войны имя Торопца, лежавшего близко к